замечании имелся здравый смысл. Остальные подразделения батальона могли бросить на другой участок нестабильного фронта, а действовать без разведки – значит подставлять лоб под затрещину.
Вавилов сообразил, что оплошал. Из-за собственного тщеславия не собирался рисковать жизнями своих подчиненных.
– Разведчики, отставить! – рявкнул полковник. На мгновение задумался и тут же переиначил свой приказ, выбрав наиболее опытного командира разведроты. – С колонной пойдет отделение старшего сержанта Федорова.
Первым на горячую «спину» БТРа вскочил долговязый пулеметчик Сергей Морозов, принявшись сразу же устанавливать на башне свой «ПКМ». Рядом с ним, держа брезентовые сумки с коробками пулеметных лент, пристроился Фофан. За ними заняли места Савченко, радист Климов, гранатометчик Олег Марусич со своей «шайтан-трубой» «РПГ-7». Остальные – Волков, Костяников, Крячко – устроились на самой корме броневика. Командир отделения Дядя Федор и его правая рука Равиль Валеулин расположились впереди на скошенной морде БТРа.
Погрузка морских пехотинцев заняла считаные минуты, и колонна сразу же двинулась, стремительно набирая скорость.
До населенного пункта Багчи от полевого аэродрома было неполных двадцать километров. Но это была извилистая грунтовая дорога, тянущаяся в гору. Водителям при всем желании приходилось держать скорость десять-пятнадцать километров, чтобы не сорваться в пропасть. Переброска подкрепления заняла почти полтора часа, за это время подошли и резервы к сепаратистам. Чеченские боевики, усиленные несколькими минометами, после непродолжительного обстрела пошли в очередную атаку. На этот раз ополченцы не смогли их удержать. Растянутая по периметру цепь в сущности гражданских людей дрогнула. Оставляя свои позиции и неприцельно отстреливаясь, они перебежками отходили к центру аула, к зданию сельсовета.
Участь Багчи была решена, боевики, обвешанные оружием, уже не прятались, а шли в полный рост, лениво постреливая вслед ополченцам. «Духи» находились уже метрах в десяти от крайних построек, когда навстречу им выскочили три бронетранспортера и ощетинились огнем…
Ближайших боевиков в буквальном смысле разметало выстрелами в упор, остальные попытались залечь, но уж слишком неудачной оказалась позиция.
Передовой отряд морских пехотинцев, соскочив с брони, рванулся вперед, не давая противнику разорвать дистанцию и отойти, чтобы закрепиться.
Ефрейтор отстрелял одну ленту и начал менять раскаленный ствол, не забывая при этом орать на своего «второго» номера:
– Мать твою, Фофан, ленту давай!
Низкорослый Феофанов, всем телом вжимаясь в гладкую броню башни, не обращал внимания на мат «первого» номера, проворно вытащил из брезентовой сумки металлическую коробку и, откинув крышку, потащил наружу частокол пулеметной ленты. Через секунду «ПКМ» вновь загрохотал, прикрывая своим огнем наступающих братишек.
Савченко продвигался вперед короткими перебежками, как и обучали на Севере матерые инструкторы, чередуя огонь с маневром. Где-то рядом находились Волков и Костяников, но Виктор их не замечал, сосредоточив все свое внимание на боевиках.
Дав короткую очередь, он рванулся вправо, потом влево. Из-за угла каменной ограды в десятке метров появилась косматая рожа с зеленой повязкой смертника, с длинноствольным «РПК» в могучих, поросших густыми черными волосами руках. Чеченец, как в замедленной съемке, наводил ствол ручного пулемета на Савченко. Это был первый в жизни Виктора живой боевик, и он должен был его убить. Савченко вскинул свой «АК-74М» и до хруста в указательном пальце надавил на спусковой крючок. Длинная автоматная очередь буквально взорвала голову моджахеда, оставив на плечах трупа окровавленный обрубок.
За спиной Виктора гулко ударила «шайтан»-труба Марусича, реактивная граната, с противным визгом пролетев над головой Савченко, взорвалась впереди, подняв черный куст взрыва.
Наконец передовой отряд морпехов достиг брошенных ополченцами позиций. Боевики так и не успели здесь закрепиться. Морские пехотинцы прыгали в глубокие окопы, выдолбленные неимоверными усилиями в скальном грунте. У них за спиной уже выстраивалась цепь основных сил роты майора Пивоварова, выгрузившихся из машин под прикрытием домов селения Багчи.
Едва морские пехотинцы вышли за окраину населенного пункта, как с противоположной стороны раздались хлопки минометных выстрелов.
Вялотекущий обстрел велся несколько часов, чеченские минометчики время от времени меняли наводку, то обрабатывали позиции морских пехотинцев, то переносили огонь в глубь обороны, обстреливая населенный пункт. В кишлаке периодически вспыхивали пожары, но их тушили силами местного населения.
Сепаратисты, методично долбя из минометов, при этом не торопились выбираться наружу, чтобы идти на очередной штурм.
Минометный обстрел прекратился, едва оранжево-желтое солнце коснулось вершин гор. То ли у чеченцев закончились боеприпасы, то ли наступило время вечернего намаза.
Получив передышку, морские пехотинцы стали вытаскивать из окопов убитых и раненых. Покойников штабелями укладывали в одном из погребов, раненых тащили в сельсовет, откуда их при первой возможности вывезут в тыл.
Командир роты майор Пивоваров в сопровождении председателя сельсовета, немолодого горца в высокой каракулевой папахе и старом пиджаке, к лацкану которого был привинчен орден Трудового Красного Знамени, обходил взводы. За стариком неотрывно шествовал его младший сын, смуглолицый юноша, вооруженный громоздкой промысловой винтовкой «Медведь» с допотопным оптическим прицелом.
Последними на пути майора оказались разведчики, приданные роте.
– Ну, как дела? – спросил он у Николая Федорова.
– Как сажа бела, – пряча окурок в ладонь, недовольно ответил старший сержант. – Во время атаки ни одного человека не потеряли, даже никого не зацепило. А в обороне миной как шандарахнули – Марусича ранило, Костяникова оглушило, у Клинтона рацию осколками в решето. У самого шум в голове, будто после недельного запоя. Ротный тихо заговорил:
– Вот и я решил с тобой поговорить об этих «самоварах»[5]. Судя по интенсивности огня, минометов у них не больше пары, но калибр сто двадцать миллиметров. Могут нам еще немало горя принести.
– Сто пудов, – докуривая сигарету, согласился с майором Дядя Федор.
– Тем более что штаб приказал держаться, рассчитывая на собственные силы, хотя бы сутки. На других участках положение не лучше нашего, – продолжал ротный. – С другой стороны, «самовар» вещь капризная, где попало не установишь, нужна ровная площадка. Вот Карим Мусаевич говорит, здесь такая площадка одна. – Ротный указал на северо-восток, потом взглянул на возвышающуюся над морскими пехотинцами остроконечную гору, за которой недавно скрылось солнце. – Высота «семь-пятнадцать», в простонародье Пирамида, мы под ней как киты на мелководье. «Чехи» прут вперед, поэтому не сообразили о ее стратегическом значении. Но они ребята неглупые и быстро сообразят, что к чему. А стоит на вершине установить парочку пулеметов, мы вообще головы из окопов высунуть не можем. Бери голыми руками.
Старший сержант Федоров сразу сообразил, к чему клонит майор.
– В общем, выпал нам в этом раскладе бубновый интерес. Взобраться на эту «сопку Маньчжурии» и щемить «чеховские» «самовары». Правильно я понял, командир?
– Правильно, – кивнул майор. – Вы только оттяните на себя часть «духов», а потом уж мы вам подсобим. А для того, чтобы в горах не блукать, дам в дорогу опытного проводника. – Ротный указал кивком головы на смуглолицего юношу с «Медведем». – Руслан знает горы, как свой дом.
– Не нужен нам проводник, – хотел было отказаться Дядя Федор, но майор был неумолим.
– Нужен. Времени на ночную прогулку у вас нет. По кратчайшему пути выйти к горе, взобраться на нее и надежно закрепиться, потому что на следующий день «духи» очень сильно будут стараться оттуда вас выбить. Это ясно?
– Ясно, – негромко ответил старший сержант.
