фальшивый американский дипломатический паспорт на имя Вильяма С. Мерфи. Разыскиваемый выехал из Парижа 15 июня 1940 года на черном „крайслере“ с дипломатическими номерами и американским флагом на крыше автомобиля, имеет пропуск, выданный генералом фон Фельзенеком, его сопровождают женщина и мужчина. Разыскиваемый имеет важнейшие государственные документы. Организовать немедленный розыск. Все сообщения передавать немедленно майору Лоозу, руководителю особой группы „Ц“, в штаб- квартиру тайной полевой полиции в Париже. При аресте Ливена оружие применять только в исключительных случаях».
В то время как эта телеграмма вызвала переполох среди сотрудников тайной полевой полиции и военнослужащих вермахта и, в частности, у капитана, который 16 июня дал американскому дипломату бензин, Томас Ливен возвращался на своем «пежо» в Тулузу, держа черный портфель на коленях.
В заведении «Жанне» уже спали. Ресторан был закрыт, и только в салоне с огромным зеркалом и плюшевой мебелью горел свет. Мими, Сименон и владелица заведения ожидали Томаса. Когда он вошел, присутствующие издали вздох облегчения.
— Мы очень беспокоились о вас, — сказала хозяйка.
— Да, действительно? — спросил Томас. — И это послетого, как вы сами меня послали?
— Это сделано по приказу, — вскричал полковник, — и я вообще не понимаю, почему портфель у вас?
Томас взял бокал и налил из бутылки, стоявшей на столе, коньяк.
— Я предлагаю тост за наше будущее. Настало время расставания, мои дорогие. Я убедил майора Дебре, чтобудет лучше, если я привезу документы в Лиссабон. Вы, господин полковник, возвращаетесь в Париж и связываетесь с «Лотосом-4». Что это у вас означает?
— Это означает подполье, — ответил полковник Сименон.
— Желаю успеха, — сказал Томас. Он посмотрел на хорошенькую хозяйку. — И вам желаю успехов, Жанне, пусть процветает ваше заведение.
Мне будет очень не хватать вас, — жалобно произнесла она. Томас поцеловал ей руку. — Расставание всегда печально.
Мими, обычно радостная и веселая маленькая Мими, разрыдалась. Сквозь слезы, всхлипывания и стоны послышался ее высокий голос:
— Это глупо. Извини меня, я совсем не хотела плакать. Несколько позднее, лежа рядом с Томасом в постели, она шептала сквозь шум дождя:
— Я все передумала снова и снова, очень мучилась…
— Я все понимаю, — сказал Томас, — ты думаешь о Сименоне, не так ли?
Она повернулась, легла на грудь Томаса. Ее слезы капали на его губы. Они были солеными и теплыми.
— Мой дорогой, я тебя очень люблю, но последние недели, проведенные в этом доме, показали мне, что ты не рожден для брака.
— Если ты Жанне имеешь в виду… — начал он, но она его перебила:
— Не только, вообще. Ты рожден для женщин, но для всех, а не какой-либо одной. Ты не можешь быть верным…
— Я понимаю, Мими.
— Не таким, как Юлиус. Он менее умный, чем ты, но он более романтичен и идеалистичен.
— Малышка, ты не должна извиняться. Я давно говорил об этом. Вы оба французы, любите свою Родину, которой у меня в настоящее время нет. Поэтому я хочуу ехать, а вы — остаться здесь.
— И ты можешь меня простить?
— Тут вообще нечего прощать. Она прижалась к нему, шепча:
— Пожалуйста, не будь таким хорошим, дорогой, а то я начну опять плакать. Как ужасно, что нельзя выходить замуж за двух мужчин сразу.
Томас рассмеялся. Он повернул голову. Черный портфель, который лежал под подушкой, мешал ему. Томас решил не выпускать его из рук до отлета из Тулузы. То, что он решил сделать, требовало времени, а в Тулузе его не было у него. В Лиссабоне он намерен был позаботиться о том, чтобы документы никому не принесли несчастья.
— Спасибо, дорогой, — проворковала Мими.
— За что?
— За все.
Она хотела поблагодарить его за веселый нрав, за короткие мгновения счастья, за мерцающий огонь его души, за первоклассные рестораны и отели, за роскошь и комфорт, которыми он окружал ее. И она выразила свою благодарность под шум дождя в наступившие утренние часы любовью.
Томас не знал, что вермахт Великой Германии и ее абвер разыскивают его как иголку в стоге сена. Тем не менее он был переполнен радостью, когда к нему на кухню ворвался Вальтер Линдер, едва переводя дыхание.
— Моя жена нашлась! — сказал он.
Томас составил с огня кастрюлю, в которой готовил луковый суп.
— Где? Когда?
— Здесь, в Тулузе, — плача и смеясь, объяснял Линдер. Ясно было, что Линдер очень любит свою жену.
— Я зашел в маленькое кафе на площади Капитоля, чтобы сыграть там в шахматы, и вдруг услышал женскийголос: «Извините, не знакомы ли вы с господином Линдером?» — и в следующий момент она закричала: «Вальтер», падая в мои объятия.
Линдер подхватил Томаса и закружился с ним в радостном танце, разбив при этом блюдо с салатом.
— Быстрее бежим в консульство, — кричал Линдер, — теперь мы можем ехать. Боже мой, как я рад, что начинается новая жизнь.
«И я тоже», — думал Томас. Будущие партнеры направились в один из южноамериканских банков, чтобы подготовиться к отъезду. Дело заключалось в том, что ни одна из пограничных с Францией стран не выдавала к тому времени въездных виз. Самое большее, на что можно было рассчитывать, — это получить транзитную визу, но для этого надо было иметь въездную визу страны, в которую выезжаешь.
После того как Вальтер Линдер показал консулу Аргентины документы, подтверждающие наличие счета на его имя в банке «Рио ла Плато» на сумму более миллиона долларов, он немедленно получил въездную визу на себя и свою жену. Линдер объяснил консулу, что он также хочет, чтобы в Буэнос-Айрес отбыл вместе с ним его партнер Жан Леблан.
Настоящую визу на фальшивом паспорте месье Леблан получил без промедления. Отъезд встал на повестку дня.
Для того, что он задумал, Томас разработал детальный план. От выполнения этого плана зависело очень многое, и прежде всего его жизнь. После того как он еще раз поговорил по телефону с майором Дебре, был составлен следующий календарный план:
28 августа вылет вместе с семьей Линдер в Марсель.
29 августа выезд майора Дебре поездом через Барселону и Мадрид в Лиссабон.
30 августа вылет Томаса из Марселя в Лиссабон.
10 сентября отплытие на португальском лайнере «Генерал Кармона» в Буэнос-Айрес.
С 3 сентября после 22 часов каждого вечера Томас и Дебре должны ждать друг друга в казино «Эсториал», где Томас должен передать майору пресловутый портфель. Томас надеялся, что за период между 30 августа и 3 сентября он сможет внести изменения в списки и досье и таким образом обезвредить их.
С подкупающей улыбкой молодой элегантный господин вошел 29 августа в представительство американской авиакомпании в Марселе и обратился в окошечко предварительных заказов авиабилетов:
— Доброе утро, месье, мое имя Леблан, я хотел быполучить билеты на себя и семью Линдер.
— Секундочку, пожалуйста, — служащий посмотрел свои списки. — Да, конечно. Завтра в 15 часов 45 минут, — и стал заполнять бланки билетов.
