— Да, а затем?
— Кофейно-шоколадный крем.
— Да, да, — проговорил Томас, кушая сливу, — все идет отлично.
— Что идет отлично? — прошептала хозяйка, которая на себе имела не менее 70 каратов драгоценных камней.
— Мне представляется, что вы страдаете по двум причинам, от одной из них я могу вас сразу же освободить, если вы позволите мне заглянуть на кухню.
Вы… вы думаете, что сможете что-либо сделать с судаком? — Выражение удивления было в ее глазах. — Конечно, мадам, — ответил Томас, — возьмем только с собой бокалы и шейкер. Готовить удобнее, делая глоточек. Действительно, прекрасный мартини. Настоящий шотландский джин. Где вы его только достаете на четвертом году войны, месье Ферро?
Что же на самом деле случилось? Этого Томас не узнал в огромной, блестевшей кафелем кухне. В фартуке, повязанном поверх смокинга, он спас мир от катастрофы с судаком. Удивленно смотрели, как он это делал, полные сознания своей вины старая кухарка, бледная хозяйка и бледный хозяин. Супруги на время забыли о своих неприятностях. Томас думал: «Я могу ждать, если этот театр будет продолжаться, хоть до утра. Рано или поздно вы заговорите». Внезапно в доме послышался шум. Хозяйка побледнела, Ферро кинулся к двери и столкнулся со слугой-китайцем, который что-то говорил на своем языке. В доме раздались громкие голоса, что-то упало.
— У меня много хлопот с моей кузиной, герр Ливен, — проговорила хозяйка.
— Мне очень жаль, мадам.
— Она приглашена к ужину, но вдруг решила убежать. Чен Тай в последнюю минуту помешал ей.
— Очень необычный вечер, почему же она хотела убежать?
— Из-за вас.
— Из-за меня?
— Да, она не хотела с вами встречаться. Мой муж находится с ней в гостиной. Пожалуйста, пройдемте туда. Я уверена, Тереза теперь справится одна.
Томас взял бокал и шейкер.
— Мадам, я сгораю от нетерпения познакомиться с вашей родственницей — дамой, которая хотела от меня убежать прежде, чем познакомиться.
Он пошел за мадам Ферро. Когда Томас вошел в гостиную, с ним произошло то, что никогда не случалось, — бокал с мартини выпал из рук. Напиток растекался по ковру. Томас застыл, как изваяние. Он смотрел на худощавую молодую женщину, блондинку, сидевшую в антикварном кресле. Ферро стоял около нее, телохранитель. Томас видел только эту женщину, бледную, со сжатыми плотно губами, с загадочными глазами сфинкса и длинными красивыми ногами.
— Добрый вечер, герр зондерфюрер, — сухо прозвучалее голос.
— Добрый вечер, мадемуазель Ивонне, — с усилием ответил Томас.
Он видел перед собой бывшую ассистентку профессора Дебо, партизанку группы «Макки Грозан», страстно ненавидевшую немцев, которая плюнула ему в лицо в Клермон-Ферране и пожелала смерти, медленной и мучительной.
Ферро поднял с пола бокал Томаса.
— Мы не говорили Ивонне, кого ждем к ужину. Она услышала ваш голос, когда мы шли на кухню, и хотела убежать. Вы, вероятно, догадываетесь, почему?
— Да, я догадываюсь.
— Теперь мы в ваших руках, герр Ливен. Ивонне грозит смертельная опасность: ее ищет гестапо.
Глаза Ивонне превратились в щелки. На ее прекрасном лице можно было видеть стыд, раздражение, сомнение, ненависть, страх и надежду. Ливен подумал: «Я дважды ее предал: как немец и как мужчина. Второе она не может мне простить, поэтому ненавидит. Если бы я тогда на мельнице в Гаргилезе остался в ее комнате…» Его размышления прервал голос Ферро.
— Вы банкир, как и я. Я не сентиментален и говорюо деле. Вы хотели получить информацию о черном рынке. Я же хочу, чтобы с кузиной моей жены ничего не случилось. Ясно?
— Ясно, — ответил Томас и ощутил, что его губы сталисухими, как пергамент. — Почему вас ищет гестапо? — спросил он Ивонне.
Ивонне демонстративно, молча отвернулась к стене.
— Ивонне, — раздраженно крикнула мадам Ферро. Томас пожал плечами.
— Ваша кузина и я, добрые старые друзья, мадам, — сказал Томас. — Она не может мне простить, что я в свое время в Клермон-Ферран дал ей возможность бежать, при этом я снабдил ее адресом моего друга Бастиана Фабре. Он бы ее спрятал, к сожалению, она этим не воспользовалась.
— Она пошла к руководителю «Макки Лимож», чтобы продолжать борьбу, — сказал Ферро.
— Наша маленькая патриотка, женщина-герой, — прокомментировал Томас.
Внезапно Ивонне посмотрела на Томаса спокойно, открыто, без ненависти и просто сказала:
— Это моя страна, герр Ливен. Я хочу за нее сражаться, что бы делали вы?
— Не знаю, наверное, то же самое.
Ивонне кивнула головой.
— В группе был предатель, радист, — продолжал Ферро, — гестапо арестовало 55 человек. Шесть человек скрылись. Один из шести перед вами.
— У Ивонне в Лиссабоне есть родственники, — сказала мадам Ферро. — Если бы она смогла уехать туда — она была бы спасена.
Оба мужчины молча смотрели друг на друга. Томас понял — это было начало успешного сотрудничества. «Но как все это, — думал он, — я преподнесу своему оберсту?» В дверях показался китаец, он приглашал к столу. Первой прошла мадам. Остальные последовали за ней. Томас подал руку Ивонне. Она сжалась, как будто ее ударило электрическим током, и посмотрела на него. Глаза ее потемнели, кровь прилила к щекам.
— Как агент немецкого Абвера вы, по меньшей мере, должны уметь владеть собой.
— Как кто? — прошептала Ивонне.
— Как агент немецкого абвера, — повторил Томас. — Как же иначе? Неужели вы думали, что я смогу отправитьвас в Лиссабон как активного борца французского Сопротивления?
Ночной экспресс Париж — Марсель отправлялся в 0 часов 50 минут. Соседние купе спального вагона были зарезервированы для служащих Абвера. За 10 минут до отправления в коридоре вагона появился хорошо одетый господин, сопровождавший элегантную молодую даму. На даме было пальто из верблюжьей шерсти с высоко поднятым воротником и шляпа мужского покроя с широкими полями, которая в ту пору была очень модной. Лица дамы было не видно. Господин показал проводнику билеты и сунул крупную банкноту. «Спасибо, месье, я сейчас же принесу бокалы». Проводник открыл двери двух купе, зарезервированных для немецкого Абвера. В одном стояло серебряное ведро со льдом, в котором охлаждалась бутылка «Клико». На столике у окна стояла ваза с букетом красных гвоздик. Дверь, соединяющая оба купе, была открыта. Томас закрыл входную дверь. Ивонне сняла шляпу. Она снова сильно покраснела.
— Я же запретил вам смущаться, — сказал Томас. Он поднял жалюзи на окне и взглянул на перрон, по нему шагали в этот момент два унтер-офицера вермахта. — Что случилось? Почему вы смотрите на меня так, как будто я снова предал Францию?
— Шампанское, цветы, зачем все это?
— Для того чтобы вы чувствовали себя увереннее. Вы — комок обнаженных нервов. При малейшем шорохе вздрагиваете. После встречи с мужчиной оглядываетесь, С вами ничего не случится, ваше имя Мадлен Носль. Вы агент Абвера, у вас есть соответствующее удостоверение.
Для того чтобы получить этот документ, Томас, не умолкая, говорил целый день в отеле «Лютеция». Оберет Верте наконец, покачал головой:
— Ливен, вы являете собой венец нашего отделения Абвера. Как будто нам не хватало именно такого парня.
В этот критический момент Томас получил совершенно неожиданно поддержку. Майор Бреннер, ранее подозревающий Томаса во всех смертных грехах, а затем ставший его восторженным почитателем,
