работает на разведку, чья резиденция в Ганновере. Она-то и посоветовала мне спрятать драгоценности в цветочных горшках. Когда появились ваши люди, они начали вырывать цветы из горшков в зимнем саду и в комнатах.
Томаса сначала бросило в жар, а потом в холод. Он попросил:
— Назовите имя этой дамы, граф.
Два дня спустя в Ганновере в здании «Секрет Сервис» появился некий капитан Клермон из Баден- Бадена. Он разыскивал стройную блондинку в прекрасно сшитой женской униформе лейтенанта, которая работала в одном из отделов этой секретной службы. Дама рассматривала через лупу драгоценный браслет. Раздался стук в дверь. Женщина мгновенно спрятала лупу и браслет в ящик стола и только тогда разрешила войти. Человек по имени Клермон вошел в кабинет. Дама за столом вскрикнула, побледнев как мел, она беззвучно прошептала:
— Невозможно… Томми… Ты?
С плотно сжатыми губами Томас смотрел на прекрасную принцессу Веру фон С.
— Томми, какая радость! Ты выплыл, и теперь у французов, — с этими словами Вера бросилась ему на шею.
Томас решительно освободился от ее объятий.
— Подлая лгунья. С какого времени ты грабишь немцев вместе с этим негодяем Валентином?
— Я не имею понятия, о чем ты говоришь, мое сокровище, — ответила принцесса, улыбаясь.
— Два дня назад твой негодяй провел обыск в доме графа Вальдау. Точнее сказать, обыск цветочных горшков. Чья это была идея?
— Позволь, конечно, моя. Валентин довольно туп для такой идеи.
Томас стоял перед ней и махал от возмущения руками.
— Хитрый трюк. Ты понимаешь, что это низость?
— Какая может быть мораль в наши дни, особенно в отношении такой нацистской свиньи, как Вальдау! Все свои сокровища он награбил в период третьего рейха.
— Вполне возможно, — ответил Томас, — но все награбленное им в период нацизма принадлежит прежним владельцам, если они будут найдены, или государству, если владельцев не найдут, но ни в коем случае не вам обоим!
— Боже, какой ты идеалист! Знаешь что, Томми, пойдем ко мне, у меня прекрасная квартира, раньше принадлежала старому нацисту, — предложила Вера.
Это был необычный вечер. И Томас, и принцесса очень быстро опьянели. Принцесса стала необыкновенно нежной, а Томас сентиментальным. В состоянии опьянения Томас совершил страшную ошибку. Он рассказал о своих планах на будущее и о своем банковском счете в Цюрихе на имя Евгения Велтери.
— Евгений Велтери тоже твое имя? — шептала Вера. — Ах, милый, и много денег на твоем счету?
Этот вопрос должен был оы его отрезвить, но этого не произошло. Он только сказал:
— Не больна ли ты, у тебя на уме только деньги. Вера прикусила губы и печально сникла. Они выпили еще немного и, наконец, заснули.
На следующее утро Томас хозяйничал на кухне, Вера проснулась с головной болью. Он принес ей в постель завтрак.
— Сейчас пей кофе, затем душ, одеваешься, и поедем.
— Уже? Куда?
— Ты поговоришь со своим другом Валентином и позаботишься, чтобы драгоценности вы оба лично вернули Вальдау.
— Послушай, дурак, ты забыл, что было ночью?! Томас приподнял брови.
— Ночь есть ночь. Дело есть дело.
Поднос с кофе полетел на пол. Посуда разбилась. Вера вцепилась в Томаса зубами и ногтями.
Вечером в этот же день Томас возвращался в Баден-Баден на своем «джипе», рядом с ним ехала принцесса Вера фон С. Здесь им была совершена еще одна ошибка. Он пошел вместе с Верой к себе в отдел, на Вильгельмштрассе № 1, вызвал лейтенанта Валентина и потребовал вернуть украденные драгоценности.
— Я не понимаю, — холодно заявил лейтенант. — Я буду на вас жаловаться, мой капитан.
— Закрой рот, — деловито посоветовала принцесса, — он все знает.
— Что все?
Вера посмотрела на Томаса.
— Можно, я пять минут поговорю с ним наедине?
— Пожалуйста.
Это было ошибкой! Томас оставил их вдвоем, а сам сел в холле, не спуская глаз с двери своего кабинета. Он подождал немного, потом его бросило в жар, он понял, что все-таки сделал глупость. Его кабинет находился на первом этаже, а на окне не было решеток. Когда он бросился в комнату, она была пуста, окна открыты. Через 20 минут по всей стране застучали телетайпы:
«20 часов 00 минут 6 ноября 1945 года. Французская служба розыска военных преступников. Всем подразделениям полиции. Всем подразделениям Си-Ай-Си, Си-Ай-Ай.
Разыщите и немедленно арестуйте…»
Уже 7 ноября французский патруль военной полиции арестовал на вокзале в Нанси лейтенанта Пьере Валентина как раз в тот момент, когда он компостировал билет в Базель. Розыск принцессы Веры фон С. результатов не дал. Она исчезла бесследно. Валентина препроводили в Париж в военную тюрьму. Главнокомандующий французскими оккупационными войсками генерал Кениг вызвал к себе Томаса со всеми материалами по этому делу. Расследование Ливен проводил целый месяц. Было арестовано еще четыре француза.
Парижский военный суд приговорил Валентина и других соучастников преступления к длительным срокам лишения свободы.
3 декабря Ливена вызвал генерал Кениг.
— Я сердечно благодарю вас за то, что вы помогли разоблачить этих субъектов, — сказал он. — Мы не армия разбойников и бандитов, мы стремимся к порядку и справедливости в нашей зоне.
Спустя четыре дня после похвалы генерала Кенига Томас Ливен получил письмо следующего содержания:
Военное Министерство французской республики.
Париж, 05.12.1945.
Дело № 2/324/1945.
Капитану Рене Клермону,
личный № 324 213
Отдел розыска военных преступников.
Баден-Баден.
В связи с уголовным делом в отношении лейтенанта Валентина и его соучастников мы затребовали ваше досье во втором отделе генштаба. Из ознакомления с ним, дополненным одним из руководящих работников этого бюро, выяснилось, что вы во время войны были агентом отделения немецкого абвера в Париже. Вы понимаете, что человек с вашим прошлым не может работать в отделе розыска военных преступников. Полковник Мориц Дебре, который принимал вас в эту организацию, уже четыре месяца в ней не работает. Вам надлежит к 15 декабря 1945 года до 12.00 покинуть служебное помещение и сдать вашему начальнику дела, печать и удостоверение личности. С сегодняшнего дня вы уволены. Указания относительно вашей судьбы поступят.
Далее шла неразборчивая подпись, под которой было напечатано: «бригадный генерал». Томас Ливен сидел за своим письменным столом и думал: «Все опять повторяется в моей жизни. То сыплется
