проявить решительную поддержку Верховного Совета РФ в октябре 1993 года, Зюганов вряд ли был способен рискнуть в 1996 году. Это понимали обе стороны.
Все это так, однако, с другой стороны совершать почти каждый год прямой и явный государственный переворот, не считая более мелких, которые делали ещё чаще — это, похоже, на перебор. В конце концов, мировое общественное мнение все же существует. Да и народ в декабре 1994 года совершенно ясно показал, что он не будет голосовать за тех, кто из танков по парламенту бухает.
Но вот говорить о подготовке переворота со стороны партии власти можно. Это запугивает политического противника, а в случае необходимости можно и откреститься от подготовки.
Зато, с точки зрения оппонентов, обвинение своих врагов (ельцинистов) в подготовке переворота — всегда удобны, так как представляют их в лучшем свете (народ любит обиженных). Это, во-первых. А, во- вторых, оправдывают некоторые последующие явно нерешительные действия Зюганова (не подставлял партию под готовящийся удар).
14.9.4. Одной из самых пикантных историй второй избирательной компании Ельцина является его сговор с коммунистами.[839] Точнее, версия о таком сговоре. На чем базируется такая информация?
Обратимся для начала к Коржакову, который, похоже, не все понимая, раскрыл некоторые карты той кампании в своей книге «Борис Ельцин : от рассвета до заката». По словам Коржакова, он встречался с видными деятелями КПРФ и говорил им: «Смотрите ребята, не шутите, мы власть не отдадим …
Вы думаете, мы вам власть отдадим? Вы поняли, что у нас намерения серьёзные, когда Думу захватили в воскресенье, 17-го числа.[840] Так что не отдадим. Давайте по- хорошему договариваться. Может, портфели поделим какие-то».
Интересен не сам факт разговора, а фактическое признание давления на коммунистов в ходе такой встречи. Тут же Коржаков говорит о том, что сами коммунисты должны проявить инициативу о переносе выборов.
Среди тех, с кем встречался Коржаков назвал одного Зоркальцева, который якобы пришёл договариваться о встрече Зюганова с Ельциным. «Зоркальцев, чувствуется, испуган, хочет мирного исхода», — говорил Коржаков. Ещё бы, тут же он говорит, что Ельцин не отказался от запрета КПРФ.
Сам Зоркальцев писал: «Помощники президента пригрозили, что в случае победы Г. Зюганова в ход будут пущены танки».[841] Угрозы, наверное, были. Но только ли на угрозах шли переговоры? По словам Коржакова : «Коммунисты сейчас уже не те, на „Ауди“ катаются, в „Снегирях“ живут. Это те, кому от власти что-то досталось».
Березовский позже расскажет, что за несколько месяцев до июньских выборов Коржаков и Барсуков настояли, чтобы Ельцин подписал три указа — об их переносе на два года, о роспуске парламента и о запрете компартии. «Понадобилась масса усилий, чтобы эти указы не увидели свет. Основная заслуга в этом принадлежит тогдашнему министру внутренних дел Анатолию Сергеевичу Куликову, моему старому оппоненту».[842]
«В 1998 году, уже, будучи депутатом Государственной думы, А Коржаков разоткровенничался на пресс- конференции: „Весной 1996 года я предложил перенести выборы на два года. Причём не просто так, я знал подлинное состояние здоровья Ельцина, я советовался и с членами Совета Федерации, и с оппозицией, и с коммунистами. И все были „за“, а дальше работа пойдёт“.[843]
В. Павленко писал: «Авторитарность» устремлений этой части президентского окружения можно усматривать не столько в нашумевшей истории с арестом видных функционеров президентского избирательного штаба, являющейся на деле не более чем эпизодом междоусобной борьбы во властных структурах, сколько в объективном стремлении ряда ответственных должностных лиц к созданию таких условий, при которых проведение выборов оказалось бы максимально затруднённым (например, майский демарш А. Коржакова с предложением о переносе голосования, поддержанный рядом видных представителей армейского генералитета, а также провал подписной кампании первоначальным составом избирательного штаба Б. Ельцина во главе с … О. Сосковцом )».[844]
14.9.5. Однако в окружении первого российского президента, как уже говорилось, не все желали переноса выборов. По мнению Михаила Назарова это объяснялось тем, что «Чубайс (ранее руководивший приватизацией) и стоящие за ним финансовые круги, в том числе западные, настойчиво убеждали Ельцина пойти на выборы, поскольку всем им была нужна не просто имевшаяся власть, а „демократическая легитимация“ захваченной власти и её результатов, без этого их позиция оставалась бы уязвимой…
Ведь это были первые «свободные» выборы президента Российского государства. Вопреки предыдущим утверждениям тех же лиц (особенно в октябре 1993-го), ранее такой легитимации у Ельцина не было: он был избран ещё при режиме КПСС и всего лишь президентом РСФСР — одной из частичных внутригосударственных структур (без полномочий в сфере внешней политики, без должности главнокомандующего вооружёнными силами). Ельцин взял на себя всю полноту власти над страной незаконно, в результате двух переворотов 1991 года: в августе — против правительства СССР и затем в декабре — против президента СССР. Причём беловежский путч, расчленивший территорию исторической России, был особо тяжкой государственной изменой независимо от существующего политического строя.[845]
Даже если Ельцин и имел легитимацию президента нынешней РФ, то в дальнейшем он её утратил трижды: после следующего антиконституционного путча в сентябре 1993 года и расстрела высшего законодательного органа — Верховного Совета,[846] после доказанной фальсификации при принятии новой Конституции в декабре 1993 года, после нарушения своего обещания пойти на переизбрание в 1994 году.[847] А с истечением пятилетнего срока с момента избрания даже первоначальная шаткая легитимация кончилась.
Новая же, более убедительная, была необходима не только Ельцину (теперь мы видим — даже не столько самому Ельцину ), но новому правящему слою как легитимация всех итогов предыдущего периода — то есть передела государственной собственности,[848] предпринятого в правление Ельцина номенклатурой, мафией и иностранным капиталом». [849]
Кроме того, перенос выборов был неизбежно связан с определённым компромиссом между президентом и руководством КПРФ. А это для демократической части окружения президента РФ было опасно потому, что они оставались в стороны (в отличие от Коржакова ), а коммунисты, почти наверняка, потребовали бы отступного, в качестве которого как нельзя лучше подходили головы этой самой демократической части президентского окружения. Тем более, что президент уже показывал готовность пойти по пути, который указывали коммунисты КПРФ. И не один раз.[850]
14.9.6. Если одним нужна была победа, то нужна ли она была другим (коммунистам)? На первый взгляд парадоксальное предположение. Но только на первый взгляд.
Поддержавший тогда Зюганова Говорухин высказался: «…У меня иногда возникало ощущение, что они не хотят брать власть. Тогда им нет прощения!».[851] Говорухин видел позицию КПРФ с близкого расстояния, Лебедь с более дальнего, а большое, как известно, видится на расстоянии. Так вот Александр Лебедь прямо заявлял: «Уверен, что Зюганов на …выборах дико боялся выиграть … Когда Зюганов проиграл, он точно был счастлив. Он отвалили в привычную среду обитания — вот я оппозиционер. Должность, кстати, весьма хлебная».[852]
Не будем гадать на кофейной гуще. Убедительных доказательств, подтверждающих или опровергающих эту версию найти трудно. Тут даже объяснения нежелания победить могут быть два:
Первое — трусость. Боялись, что режим «разберётся» с победителями. Об этом мы уже говорили.
Второе — тактическая хитрость. В случае победы нужно будет выводить страну их кризиса, а сделать это не легко. Маятник народных симпатий может снова качнуться, и тогда прощай не только власть, но и сытное оппозиционное сидение в Государственной Думе.
Впрочем, какая это тактика? По настоящему это называется подлостью. Хотя подлостью можно назвать в первое объяснение. Ведь поверили лидерам КПРФ миллионы россиян. Кстати, есть ещё одна версия: КПРФ
