отправлялись на Грумант и Новую Землю из Архангельска, Онеги, Кеми, Колы, Мезени…
Известно, что мезенские моряки очень часто ходили на Грумант, сначала посетив Новую Землю. Этот путь был намного длиннее, чем, например, от Колы прямо к Шпицбергену. Такое плавание обычно занимало около двух месяцев, но оправдывалось его безопасностью: двигаясь от новоземельских берегов к западу вдоль кромки льдов, суда были защищены от сильных северных ветров в Баренцевом море. Следует вспомнить, что поморы пользовались примитивными самодельными картами и компасами.
Плавания на Грумант в те времена поморы совершали часто. Вместе с тем в русских документах XVI-XVII веков данных о них нет. Чем это можно объяснить? Профессор М. И. Белов считает, что новоземельский вариант плаваний на Грумант как раз отвечает на вопрос об этом. Учёный полагает, что многие северные архивы погибли и поэтому до нас дошла только таможенная документация XVI-XVII веков. Так как таможню не интересовал точный маршрут следования мореходов, она лишь отмечала Новую Землю и не ставила целью уточнять дальнейший их путь от её берегов.
Документальным свидетельством использования новоземельского пути на Грумант в начале XVII века служит старинная голландская навигационная карта 1619 года, выполненная на небольшой деревянной доске. На ней показан морской путь от Новой Земли к острову Медвежьему и от него на Шпицберген. Известно, что голландцы в то время не ходили указанным маршрутом, если не считать единственного плавания Баренца в 1596 году от Медвежьего до северного острова Новой Земли, да и то значительно южнее пути, отмеченного на карте 1619 года. Несомненно, что в основу создания карты легли данные, а возможно, и чертежи, полученные голландцами от поморов. Интерес представляет и то, что путь на карте совпадает с осенней или весенней среднемноголетней кромкой льдов Баренцева моря.
История колонизации архипелага, история зимовок на нём насчитывает множество драматических событий, происшедших и в XVII, и в XVIII, и в XIX веках. Так, погибли от цинги все участники первой голландской зимовки в 1633 году и норвежской зимовки на Медвежьем в 1833 году, а в 1837 году на самом юге Шпицбергена умерли двадцать два русских зимовщика.
Волнующий рассказ о злоключениях четырех полярных Робинзонов написал петербургский историк академик Пётр-Людовик Леруа (Пьер Ле Руа) со слов груманланов, которые неожиданно и надолго стали пленниками дикой природы одного из необитаемых островов Шпицбергена.
Эта повесть впервые увидела свет в 1766 году в столице России на… французском языке, а ещё через два года была напечатана в Митаве (Риге) на немецком языке. В 1772 году она вышла, наконец, на русском языке в Петербурге под длинным названием «Приключения четырех российских матрозов к острову Ост- Шпицбергену, бурею принесённых, где они шесть лет и три месяца прожили». Книга Леруа имела огромный успех, обошла всю Европу и прочно вошла в классику полярной приключенческой литературы…
Все мы в детстве зачитывались книгой Даниеля Дефо «Жизнь и странные небывалые приключения Робинзона Крузо». Английский писатель воспроизвёл в 1719 году действительную историю моряка А. Селькирка, насильно высаженного на необитаемый остров в Тихом океане и прожившего там четыре с половиной года.
Шпицберген тоже знает своих Робинзонов, которые принуждены были оставаться на зимовку не по своей воле. Некоторые из них выживали, другие погибали. Однако определённо можно сказать, что ни одна из известных до сих пор вынужденных зимовок во всём мире не может сравниться с зимовкой четырех груманланов, которые провели на необитаемом острове без всякой помощи более шести лет. Подвиг поморов, совершенный в конце первой половины XVIII века не в тропиках, а в Арктике, заслуживает того, чтобы о нём рассказать здесь.
В 1743 году купец из города Мезени Архангельской губернии Еремей Окладников снарядил промысловое судно и отправил четырнадцать человек на Грумант для ловли морского зверя. На девятый день плавания ветер переменился, и вместо того, чтобы достичь западной стороны архипелага, судно прибило к восточной. В трех верстах от берега его зажали льды. Так как зимовка на маленьком корабле представляла огромную опасность, решили осмотреть близлежащее побережье, чтобы затем перебраться туда. Кто-то вспомнил, что мезенские жители давно ещё привезли на этот остров лес и построили где-то здесь хижину. Для её поиска снарядили четырех человек во главе с кормщиком Алексеем Ивановичем Химковым (Инковым).
Чтобы не провалиться под лёд и не утонуть, они взяли с собой лишь небольшой груз. Все снаряжение, которое поморы унесли с корабля, состояло из ружья, рожка с порохом на двенадцать зарядов, двенадцати пуль, топора, маленького котла, двадцати фунтов муки, огнива, трута, ножика, пузырька с курительным табаком да по трубке деревянной на брата. Вот с такими ничтожно малыми запасами оружия и продуктов ступили они на совершенно дикий и необитаемый остров (либо Эдж, либо один из близлежащих к нему маленьких островов).
Сначала всё шло хорошо. Хижину удалось обнаружить довольно быстро. Это был бревенчатый дом длиной около шести саженей, шириной и высотой по три сажени. Имелись сени шириной сажени две. В горнице находилась глинобитная русская печь без трубы (курная изба). В те времена крестьяне России строили большей частью свои жилища таким образом. От времени и ненастной погоды изба немного повредилась. Переночевав здесь, обрадованные промышленники поутру заторопились на судно к оставшимся товарищам, чтобы поведать им о большой удаче и помочь поскорее перенести на берег все имеющиеся съестные припасы, оружие и разное имущество, необходимое для зимовки на острове.
Нет слов, которыми можно было бы передать удивление и ужас людей, когда, придя на старое место, они увидели вместо своего судна, затёртого льдами, совершенно чистое море. Разыгравшийся ночью жестокий шторм оторвал лёд от берега и угнал его вместе с деревянным судёнышком. Робинзоны поняли, что, поскольку нет судна, нет больше и шансов покинуть этот негостеприимный остров — холодный и унылый. Опечаленные люди вынуждены были готовиться к зимовке…
Так на далёком пустынном берегу необитаемого острова началась полярная одиссея четырех русских моряков.
Нужда побуждает обычно к особенному трудолюбию, умению, находчивости… За короткое время двенадцатью зарядами они подстрелили двенадцать оленей. Из найденной на берегу доски вытащили железный крюк и несколько гвоздей длиной до 15 сантиметров. Когда кончились запасы оленьего мяса, судьба сжалилась над бедствующими людьми — они нашли еловый корень. Из него с помощью ножа удалось сделать настоящий лук. Требовалась тетива для стягивания его концов. Но как её найдёшь здесь?
Сначала для обороны от белых медведей решили сделать две рогатины. Чтобы ковать железо для рогатин и стрел, нужен был молоток. Из того самого железного крюка, найденного в доске, смастерили и его. Для кузницы раздобыли большой камень, который заменил поморам наковальню, а из двух оленьих рогов получились клещи. С помощью этих инструментов выковали и наточили железные наконечники для рогатин-копий. С большой опасностью груманланы убили первого белого медведя. Мясо его съели, а из жил изготовили тетиву и натянули её на самодельный лук. Столь же удачно были сделаны и стрелы, которыми за время жизни на острове удалось убить 250 оленей и множество песцов. Рогатинами-копьями добыли ещё девять медведей, пытавшихся проникнуть в избу.
Долгое время поморы нарочно ели сырое мясо, притом без соли и хлеба, которых не имели. Вместо хлеба использовали мясо, высушенное летом на солнце. Дров не хватало. Приходилось экономить топливо. Огонь высекали из кремня и поддерживали его непрерывное горение в собственноручно сделанном из глины сосуде, заменявшем лампаду.
Перед началом первой своей зимовки на острове промышленники обеспечили себя многими оленьими и песцовыми шкурами, которые служили им вместо постелей и одеял. Однако люди испытывали острый недостаток в одежде и обуви. Пришлось учиться выделывать кожу и меха. Для шитья сапог, башмаков и платья выковали из железа шила и иглы, а вместо ниток пустили в дело жилы медведей и оленей. Так постепенно поморы одели себя с ног до головы.
Иногда море выбрасывало на берег стволы деревьев, а порой и обломки погибших кораблей. Все эти «дары» моря груманланы использовали… И всё же чувствовать себя здесь в полной безопасности было невозможно. Постоянно людям смертельно угрожал самый коварный на Севере враг — цинга, или скорбут, как называли эту страшную болезнь поморы. Надёжный способ борьбы с ней показал своим спутникам по несчастью опытный кормщик, до того уже зимовавший несколько раз на западном берегу Груманта. Он уговорил товарищей есть сырое и мороженое мясо, пить тёплую кровь только что убитого оленя, стараться как можно больше двигаться и есть сырую ложечную траву, насыщенную необходимыми для здоровья
