Шершнева можно было считать старожилом-шпицбергенцем: он приезжал сюда из Ленинграда вместе с товарищами по геологической экспедиции уже несколько раз. Поэтому, когда Антоныч предложил мне показать Баренцбург, я с радостью согласился.
Сначала мы отправились в столовую рудника, которая располагалась на полпути между портом и нашей базой. По дороге я начал считать ступеньки, но вскоре запутался: ведь вся баренцбургская лестница насчитывала примерно 350 ступенек. По длине (но не по красоте!) она во много раз превосходила знаменитую Потемкинскую лестницу в Одессе.
Вот и длинный каменный дом темно-зелёного цвета. Он был выстроен ещё в 1935 году. Фасад этого большого дома мы хорошо видели, когда приближались к Баренцбургу на «Сестрорецке». Весь первый этаж здания занимала огромная столовая, а над ней размещались служебные помещения треста «Арктикуголь», библиотеки, радиобюро.
— Пошли пообедаем, а то сейчас шахтёры со смены придут, — подтолкнул меня Антоныч и добавил: — Между прочим, здесь ест весь рудник — более тысячи человек. Как видишь, на острове царит культ общественного питания — кухни в квартирах и общежитиях не нужны вовсе.
Сытно и вкусно кормить почти круглосуточно такую массу горняков, строителей, служащих — дело, безусловно, очень трудоёмкое даже на материке, ну а в условиях Заполярья ещё более сложное, ответственное и, конечно, почётное.
— Сходи-ка пока на базар и возьми там чего-нибудь, — последовало указание моего «гида».
Обшарив глазами все вокруг, я не увидел ничего такого, что бы напоминало привычный шумный рынок. В это время показался Антоныч с тарелками украинского борща.
Увидев моё растерянное лицо, Шершнев рассмеялся: «Неосведомлённый ты человек, оказывается!» И мы вместе направились в противоположный угол зала. Только теперь я заметил, что недалеко от больших раздаточных окон столовой, где горняки получали горячие блюда, на длинных столах лежали различные холодные закуски. Это и был так называемый на Шпицбергене базар. Придя в свою столовую, труженик рудника берет отсюда все, что ему нравится, без ограничения. «Хорошая добавка к основной еде! — подумал я. — Вряд ли здесь можно похудеть». Питание здесь — очень важный фактор.
В углу столовой буфет. Обычный буфет, какие мы привыкли встречать везде в нашей стране. Только продажа в нём идёт не на привычные всем нам рубли и копейки, а на специальные талоны для внутренних расчётов на предприятиях «Арктикугля».
Покидая столовую, я сказал Антонычу, что это настоящая диковинка для человека, впервые попавшего сюда с материка.
— Разве это диковинка? — удивился Шершнев. — Такие здесь на каждом шагу увидишь! По-моему, диковинка тогда, когда впереди прибавляются слова «самый» или хотя бы «один из самых».
— А разве баренцбургская столовая не одна из самых северных в мире? — перебиваю я геолога.
Мой собеседник согласно кивает головой, а затем поясняет свою прерванную мысль примерами:
— Средняя школа работающей молодёжи! Больница с новейшим оборудованием! Ясли и детсад! А самый северный на Земле краеведческий музей!…
Я попытался остановить своего товарища, но он продолжал:
— Комбинат бытового обслуживания! Гостиница, кинотеатр, теплица! Плавательный бассейн! Ну и наконец рудник Баренцбург — один из самых северных!
Мне ничего не оставалось сделать, как сдаться.
Через несколько дней после этого я стал свидетелем одного обычного события на острове. На рудник из Мурманска специально приехал автоинспектор ГАИ, чтобы проэкзаменовать большую группу «учеников» местной автошколы и выдать водительские права будущим шофёрам-любителям и профессионалам.
Афиша предлагала посмотреть новый фильм, и мы отправились Антонычем перед ужином в кино.
Рудничный клуб стоит в самом центре посёлка, на перекрёстке двух главных улиц Баренцбурга. В его вместительном зале ежедневно, кроме понедельника, демонстрируются кинокартины. Здесь часто устраиваются концерты художественной самодеятельности, торжественные и тематические вечера, конференции, лекции, диспуты, собрания. При клубе работают хоровой, вокальный, танцевальный и драматический кружки, занимаются струнный, духовой и эстрадный оркестры. В клубной пристройке расположены комнаты для игр и спортивный зал, в котором соревнуются баскетболисты и волейболисты. Под полом спортзала находится… плавательный бассейн с подогреваемой морской водой. В фойе выставлены фотостенды, посвящённые традиционным встречам и концертам художественной самодеятельности советских и норвежских горняков на Шпицбергене.
Зимой на руднике раздолье для любителей-лыжников. Одни из них облюбовывают себе склоны окрестных гор, холмов и ледников, другие предпочитают покрытую снегом замёрзшую гладь Грён-фьорда, побережье или межгорные долины. В короткое не очень ласковое лето выбираются на воздух футболисты, легкоатлеты, волейболисты и городошники. На руднике проводятся ежегодные островные фестивали. На них определяются лучшие коллективы художественной самодеятельности и победители спортивных состязаний. Программа у физкультурников очень разнообразная: футбол и лыжи, волейбол и стрельба, баскетбол и шахматы, городки и шашки, тяжёлая атлетика и настольный теннис, борьба и другие виды спорта.
В очередное воскресенье Антоныч пригласил меня посетить краеведческий музей, который работал только по выходным дням. В то время он был единственным на архипелаге.
Музей этот удивительный, и о нём стоит рассказать. Идея его создания принадлежала очень уважаемому на Шпицбергене человеку — Валентину Аникеевичу Гурееву, ветерану Великой Отечественной войны и ветерану послевоенной полярной «кочегарки». Начальника рудника поддержали директор и учителя баренцбургской средней школы. Под их руководством многочисленные добровольные помощники смогли быстро подготовить различные композиции. Открытие краеведческого музея состоялось в 1963 году.
У входа в зал нас приветливо встретила преподавательница истории, выполнявшая обязанности гида. С удовольствием, больше того, с радостью показала она все, что здесь собрано и со вкусом оформлено.
Экспозиции музея рассказывают об истории и географии архипелага, его освоении поморами, о старинных русских поселениях и исследователях, о суровой природе и животном мире, о месторождениях и добыче угля, о жизни и работе наших замечательных шахтёров и их дружбе с норвежскими горняками. Жители Баренцбурга не просто гордятся своим детищем, но и продолжают любовно пополнять его новыми интересными находками и экспонатами. Недаром книга отзывов музея испещрена благодарственными записями на многих языках мира. Пишут не только жители рудников, но и моряки, участники различных экспедиций, пишут гости — соседи-норвежцы, туристы, государственные деятели, представители фирм, ведущих работы на Шпицбергене. Стало обычным явлением, что экипажи судов, направляющиеся в Баренцбург, заранее просят организовать коллективные экскурсии в музей.
В геологическом отделе представлены богатые коллекции горных пород и минералов, встречающихся на архипелаге. Здесь же и образцы местных углей. Рядом с окаменелыми отпечатками листьев и фрагментами стволов окаменевших деревьев лежит уменьшенный гипсовый слепок гигантского ящера, обитавшего на Шпицбергене более 100 миллионов лет назад.
Людей, интересующихся флорой, несомненно, привлечёт гербарий современных шпицбергенских растений: карликовая берёзка, ива, щавель, сурепка, мак, некоторые виды злаковых, мхов…
Безусловно гордость музея — чучела местных животных. Их умело сделали баренцбургские энтузиасты — главный врач больницы Сергей Иванович Филиппов, портовики Николай Скуматов и Геннадий Хорохирин. Первым экспонатом стало чучело белого медведя, убитого в 1962 году под Колсбеем. После посещения рудника в 1963 году губернатор Шпицбергена Финн Мидбё разрешил произвести отстрел оленя и подарил погибшего овцебыка специально для музея. Из них-то и были сделаны чучела…
С непередаваемым волнением покидал я небольшой по величине, но очень большой по значению островной краеведческий музей.
— Пойдём, я покажу тебе ещё один довольно оригинальный полярный музей, — предложил Антоныч, и мы стали торопливо спускаться по заснеженным ступеням деревянной лестницы в сторону порта. За крутым поворотом виднелась застеклённая крыша теплицы.
— Это как раз то, что я хотел показать! — воскликнул гид. Внутри было тепло и влажно. Нас окликнула молодая миловидная женщина. Несколько лет назад она окончила сельскохозяйственный техникум под Москвой и вряд ли тогда могла думать, что вскоре ей придётся применить свои знания не на благодатной земле России, а среди безжизненных вечных снегов, льдов и камней, на «околополюсном» огороде.
