звуками, отдававшимися внутри меня. Они походили на звон колокольчиков и мягкий смех, несомый ветром. Музыка напомнила мне ту, что Альфандерри пел в Кул Мороте. Я попытался разобрать слова, возникавшие в мозгу, но они разбивались где-то за пределами восприятия. И все же я знал, что всегда могу хранить их в себе, в сердце и ладонях, если только наберусь храбрости удержать их.
Однако остальные оказались более опытны или более одарены. Лильяна стояла, прижав к третьему глазу свой джелстеи. Маленький синий кит, казалось, тоже принял цвет глорре. Глаза ее были широко раскрыты и быстро двигались, словно в глубоком сне.
– Что она видит? – прошептал Мэрэм.
– Ты бы лучше спросил себя, что она слышит, – сказал Имайра.
Вскоре мы получили ответ. Когда солнце поднялось в небе еще выше, рука Лильяны повисла вдоль тела. Лильяна спокойно улыбнулась мастеру Йувейну, потом повернулась к Атаре и ко мне.
– Они ждут нас. Во многих, многих мирах Звездный народ ждет, когда мы закончим поиск.
Девять старейшин урдахиров, ведомых Хротмаром, повернулись к нам. Стражи вокруг нас расступились, давая им место пройти.
– Они воистину ждут. Как и сами Элийины и Галадины. Мы боимся, что так должно быть.
Он вздохнул, теребя белый мех на подбородке.
– Сэр Вэлаша, мы считаем, что ты и твои друзья должны попытаться проникнуть в Аргатту и отыскать камень Света. Если согласишься, мы бы хотели помочь тебе.
Аудумла и Ивана, стоящие за его спиной, при этих словах улыбнулись. Храмйир и Храмдаль кивнули массивными головами и даже Барри, казалось, был тронут чудом, которое только что слышал.
Мэрэм проворчал что-то о безумии ломиться в ворота Аргатты, а Хротмар, не совсем его поняв, серьезно кивнул.
– Тогда вы можете оставаться здесь как наши гости, до конца жизни – или пока не вернется Звездный народ.
Я не мог удержаться от улыбки при виде испуга на лице Мэрэма.
– Мы будем рады любой помощи, которую вы решите оказать, – сказал я Хротмару.
– Очень хорошо, – пророкотал его мощный голос. Урдахир посмотрел на Атару, Лильяну, потом на Кейна, Мэрэма, мастера Йувейна и меня. – Пророчество, которое вы рассказали нам, говорит о семи братьях и сестрах земли, с семью камнями высших галастеи. И семеро вас было, пока вы не потеряли в Йарконе менестреля. Таким образом, вы нуждаетесь в пополнении, и мы хотим просить, чтобы вы взяли в Аргатту одного из наших людей.
По выражению его твердых голубых глаз я понял, что спорить с этим требованием нельзя, и посмотрел на кромку площади, на стражников с их устрашающими боркорами.
Он повернулся к Имайре.
– Я увидел в тебе желание проделать это путешествие. Будет правильно после нарушения низшего закона поспособствовать исполнению высшего, ты не находишь?
– Да. Будет правильно.
– Ты покажешь человечкам путь через Асакэй?
– Да.
– Итак, сэр Вэлаша, – примешь ты к себе Имайру?
– С радостью. – Я встретился с ним глазами и улыбнулся, потом стиснул его огромную ладонь своей.
Теперь, пока солнце поднималось все выше и выше и глорре Аламит начал распадаться на свои обычные сверкающие цвета, тысячи людей на площади перенесли внимание на Имайру и девятерых старейшин – и на нас.
– Но у нас только шесть джелстеи, – заметил Мэрэм. – Как Имайра пойдет с нами без джелстеи?
Неожиданная усмешка Хротмара показалась мне больше, чем само небо. Я заметил, что иманир держит маленькую, изукрашенную камнями шкатулку, плотно прижимая ее к мохнатому бедру. Потом он поднял ее.
– На своем пути вы нашли шесть галастеи, и мы рады дать вам седьмой.
С этими словами он открыл шкатулку и достал оттуда большой, квадратно ограненный камень, прозрачный, яркий и лиловый, словно вино.
– Это лиластеи, – сказал он, протягивая камень Имайре. – Последний, оставшийся у народа иманиров. Прими его с нашим благословением, ибо с тобой идет наша надежда.
Имайра поднял джелстеи к солнцу. Яркие лучи прошли сквозь камень и упали на землю, казалось, смягчившуюся в глубоком лиловом свете.
– Спасибо, – сказал Имайра.
Мэрэм шагнул вперед и взял Имайру за свободную руку.
– Это удачный день для нас. С тобой мы будем не как семеро, а как семьдесят.
Следующей поприветствовать Имайру подошла Атара, за ней последовали Лильяна и мастер Йувейн. Потом к нему приблизился Кейн, яростно пожав иманиру руку, словно тигр, испытывающий силу медведя. Он ничего ему не сказал, но огонь приязни в ярких темных глазах был красноречивее любых слов.
Хротмар повел рукой в нашу сторону.
– Ваша храбрость, проявленная в этом путешествии, несомненна. Но мы должны просить вас найти в себе еще большую храбрость: если суждено пасть на вас року, вы умрете перед тем, как выдадите Зверю тайны Аландиля.
Имайра согласился с этим мрачным требованием, склонив голову. То же сделали мастер Йувейн, Лильяна и я. Атара улыбнулась, с ледяным спокойствием принимая то, что должно быть.
Мэрэм, чье лицо вспыхнуло страхом, посмотрел на Хротмара.
– Расслабься. Я с радостью выберу смерть, а не пытки.
– А ты, хранитель черного камня?
Кейн посмотрел на восток, куда нам вскоре предстояло отправиться. В его черных глазах пылал вызов.
– Пытки Морйина никогда не заставят меня говорить!
Так велика была воля, укреплявшая его сущность, что Хротмар не стал больше спрашивать.
– Очень хорошо.
Он обнял нас одного за другим и благословил.
Однорукий Храмйир сделал то же, как мог, за ним последовали Аудумла, Ивана и остальные урдахиры. Барри приблизился к нам последним – притиснул меня к своей мохнатой живой шубе, а потом достал чашу, что я дал ему вчера.
– Спасибо за твой дар, сэр Вэлаша. Мы расстались с нашим последним лиластеи только для того, чтобы обрести один из величайших серебряных галастеи.
– Я ошибался насчет человечков, – сказал он, повернувшись к Имайре. – И насчет тебя.
Он с неожиданной нежностью обнял Имайру и поразил нас, проговорив:
– Прости, мой сын.
Благодаря туману, заволокшему голубые глаза Барри и Имайры, я понял, что даже самый прочный лед может растаять и треснуть.
Желая отвлечь мое внимание, Барри неожиданно указал в сторону Аламит. Там, напротив последней полосы глорре, освещавшей гору, в экстазе танцевал Огонек; он кружился и нырял, выписывая головокружительные дуги. Его извивы сияли серебряным, алым и золотым – а теперь еще и глорре. Удивительно, что раньше я не замечал в нем этот сияющий цвет. Теперь и остальные увидели его. Не меньше сотни иманиров показывали на тимпум длинными пальцами, и их огромные глаза, казалось, еще больше расширились от удивления.
Барри, похоже, был удивлен сильнее всех.
– Думаю, в одном ты все-таки нам солгал, сэр Вэлаша. Ты говорил, что тимпумы едва мерцают. Но эти огни – они великолепны!
