Мужеубийца, которая, должно быть, уже видела меня мертвым, пронзенным ее убийственными стрелами!.. Ну, прорицательница, какое будущее ты видишь теперь?
Я тоже гадал, что же видела Атара. Она смотрела на фигуры падших Галадинов на стенах, и синие глаза наполнял ужас.
Я вспомнил последнюю часть пророчества Айонделлы Кайрилэнд о том, что дракон будет убит. Ну драконица по имени Анграбода действительно мертва, но Морйин, должно быть, боялся, что пророчество все-таки относится к нему. Возможно ли, что он не знал действительной причины, которая привела нас в Аргатту?
Морйин отвернулся от Атары к нам, укрывшимся меж колонн, и указал на Дэя. В речах его сквозила великая горечь.
– Ну, юный Дэйариан, я был милосерден, но теперь тебя ждет крест.
Дэй прижался к Лильяне, все еще сражавшейся с Серыми, и задрожал, обводя глазами комнату, словно загнанный олень.
– И принц Мэрэм Мэршэк. – Морйин посмотрел на моего лучшего друга. – Почему ты присоединился к заговору, для меня остается загадкой.
– Для меня тоже, – пробормотал Мэрэм.
Он дрожал, но, несмотря ни на что, держался храбро.
– Лильяна Эшваран. – Морйин посмотрел на предводителя Серых. – По крайней мере твои мотивы, ведьма, мне ясны.
Он присоединил свой ужасный взгляд к взглядам Серых, пытаясь сокрушить ее разум.
– Оставь ее в покое, она всего лишь бедная вдова! – выкрикнул я.
Морйин вдруг улыбнулся мне.
– Ты так думаешь? Перед тобой Материкс Мэйтрише Тэли, самая главная ведьма.
Глаза Лильяна не отрывались от Серых, но по блеснувшему в них огоньку гордости я понял, что Морйин сказал правду.
– Ну, ведьма, неужели ты держала это в тайне от своих спутников?
Кейн, судя по выражению его лица, догадывался об истинном титуле Лильяны. И Атара. Но эти новости совершенно потрясли Мэрэма, мастера Йувейна, Имайру – и меня.
Морйин кивнул клирику по имени Сальмалик:
– Мэйтрише Тэли, понимаешь? Все они отравительницы и убийцы. Если бы не такие, как ты, они давным-давно устлали бы свой путь к власти над Эа трупами.
Польщенный этими словами, лорд Сальмалик преисполнился гордости. Но Морйин приберегал свою милость не только для него. Он прохаживался среди клириков и стражей, тут улыбаясь старому клирику и словно благодаря за долгую службу, там кладя руку на плечо молодому человеку, чтобы выказать ему свою благодарность за то, что тот рискует жизнью ради него, Морйина. Я понял, что лорд Лжи – великий соблазнитель, который демонстрирует свое превосходство и играет на страстях людей с искусством волшебника.
По кивку Морйина предводитель Серых неожиданно отвел взгляд от Лильяны. Она сразу повернулась ко мне.
– Я действительно Материке Мэйтрише Тэли. Наверно, я должна была сказать тебе… мне очень жаль, Вэль.
Лильяна ведь дала мне дюжину ключей к своей сущности. Почему я раньше не понял этого?
– И мы убивали, но лишь когда нас вынуждали к этому.
Изумление мое только возросло. Мэйтрише Тэли, говорят, располагали секретными святилищами и домами почти во всех землях. Если Морйин превосходил силой любого короля, даже короля Киритана, то Лильяна была самой могущественной женщиной Эа.
– Но Морйин лжет, говоря, что мы жаждем власти. Мы хотим лишь возродить Эа и вернуть его на древний путь.
– Ты должна быть поосторожнее с тем, кого называешь лжецом, старая ведьма! – рявкнул на нее Морйин и указал на другое железное кольцо на камне, к которому приковали Атару. – У тебя такой злой язык, что я могу захотеть вырвать его.
Лильяна указала своей фигуркой на Серых.
– Ясно, почему ты говоришь о таких вещах – это единственный способ заставить меня замолчать.
Морйин повернулся к предводителю Серых. Что-то невысказанное промелькнуло между ними, а потом Морйин обратился к нему, словно объясняя эту замену своим Красным клирикам и стражам.
– Скоро ты получишь синий джелстеи ведьмы. И черный камень, что похитили у твоего брата.
Морйин развернулся и посмотрел на Кейна. Их взгляды сомкнулись, как раскаленные докрасна железные кольца, скованные в цепь. Эмоции, яростные и глубокие, будто расплавленный камень вулкана, взорвались в зале. Я не мог сказать, чья ненависть больше, Кейна или Морйина.
– Ты, – сказал ему Морйин. – Как осмелился ты явиться сюда снова?
– Так вот, осмелился.
– И как ты теперь себя зовешь – «Кейн»?
– А как ты теперь зовешь себя – король королей? Ха!
– Мне давно следовало вырвать твой язык! – рявкнул Морйин.
– И ты полагаешь, он не вырастет вновь в десяти тысячах ртов, чтобы сказать правду о том, кто ты есть на самом деле?
– Думай, что говоришь!
– Я говорю, что хочу.
– На короткое время. – Лицо Морйина вспыхнуло яростью, и он указал на железные кольца камня Имайры – Когда тебя прикуют здесь, то кто освободит тебя?
– Спрашивай, – Кейн указал мечом на Морйина, – когда прикуешь меня там.
Морйин так жестко посмотрел на Кейна, что глаза его, казалось, покраснели от полопавшихся сосудов.
– Отдай камень! – потребовал он.
Кейн держал черный джелстеи, который вырезал из лба Серого в Алонии в ночь полнолуния.
– Забери! – рявкнул тот.
Мои старые подозрения насчет Кейна вернулись. Я в тысячный раз подивился его ненависти к Морйину. Похоже, они знали друг друга давным-давно.
Морйин увидел, что я смотрю на Кейна, и обратил свою злобу на меня.
– Ты принял в свою компанию сумасшедшего, валари.
– Не говори так о моих друзьях.
– Кейн твой друг? – глумился Морйин, указывая на Элькэлэдар, сияющий в моей опущенной руке. – Не более твой друг, чем этот меч.
Биение его сердца дало мне знать, что он боится яркого лезвия, словно самой смерти. Похоже, он с трудом мог заставить себя смотреть на него.
– Элькэлэдар, – тихо сказал он. – Как ты его нашел?
– Получил в дар.
Я чувствовал, что сияющее присутствие меча заставляет Морйина вспоминать самые мрачные моменты из темных, давно прошедших эпох, вызывая страшные видения. Я знал, как и он, о том, что было предсказано, что этот меч принесет ему смерть.
– Отдай меч мне, валари! Отдай сейчас же!
Эта неожиданная команда, разорвавшая тишину зала, как гром, оглушила каждый нерв в моем теле. Золотые глаза сотрясли меня, потрясающая сила его воли сокрушила мои кости, почти сломав мою решимость оставить меч себе.
– Отдай его и спаси себя! И спаси своих друзей!
Какая нужда была Морйину в Серых, если его собственный разум и злоба легко могли отравлять других? Когда он отыскал своими глазами мои, ненависть, исходившая от него, объяла меня подобно горящей смоле.
