«Никому нет прибыли сражаться с роком, так пел умирающий Орвар Одд:
Эта вера внушала норманнам деятельность и смелость на подвиги. Поручая себя судьбе и невидимым силам, они презирали опасности, в полной уверенности, что ними случится только то, что назначено роком. Когда чародейка Гридар с разными угрозами держит над головой Иллуги обнаженный меч, этот норманн спокойно говорит ей: «Мое сердце никогда не было доступно страху, и я пришел сюда по воле судьбы; никто не умирает больше одного раза, оттого меня не испугают твои угрозы и страшные гримасы!». В том же духе заставляет сага говорить короля Викера, когда положили ему змею на шею: «Этот приговор не страшнее того, чем кажется, потому я не жду от него никакого вреда; но в противном случае судьбе известно, что из него выйдет».
Таков вообще был дух норманнов; храбро сражались они с врагами и силой отражали силу; но бедствия, посылаемые судьбой, переносили мужественно, потому что нельзя было изменить их. Смерть в их глазах не представляла ничего ужасного: она не была окончанием жизни которая продолжается в другом свете. У Одина, в Вальхалле, пируют павшие от меча воины, пьют вместе с асам мед и едят никогда не убывающего вепря Сэхримнира: так называется кабан, которого каждый день варят, но вечеру он опять целый и может накормить всех павших воинов Вальхаллы. Северный воин смотрел на смерть той безотрадной скорбью, какой проникнуты следующие слова Акилла Одиссею:
О
Другое, более светлое мнение о жизни и смерти слышится в песнях скандинавских скальдов: верование в лучшую жизнь не казалось для них одной сладкой мерой галльских друидов и бардов, как говорит один безименный римский поэт. «Вы учите, друиды, что никогда тени не ходят в безмолвный Эреб и никогда не видят темной стороны Плутона, и что в другом мире тот же дух оживляет их, если ваши песни справедливы — смерть есть только половина жизни человека. О народы полюса! Сладкая жизнь составляет ваше блаженство: вы не знаете самой величайшей из мук — страха уничтожения. Вот почему человек с такой отвагой кидается на грозящий меч, Его не пугает мысль о смерти. Да и кто станет беречь душу, которая навечно улетает из тела?»
Презрение о неизбежной судьбе и замогильной жизни — лучшей, нежели настоящая, — могло воспитывать героев, смерть для которых была выше всякого страха, всякой опасности Так объясняется гордое презрение к смерти и часто безрассудная игра жизнью и опасностями, составляющие главную цель в духе норманнов. Провожая на корабль сына, отец настраивал его: «Как ты будешь вести себя в битве если уверен, что должен пасть в ней?» — «Не жалея себя я должен рубить обеими руками», — отвечал юноша. «А когда тебе скажут, что ты останешься жив?» — «Тогда мне и не надо беречь себя, пойду вперед, сколько будет можно». Слова понравились старику, и он ободрил сына следующими словами: «Будь смел и тверд во всяких испытаниях, потому что слава и доброе имя дольше всего живут на свете. На какое бы сражение ты ни шел, с тобой может случиться что нибудь одно: или падешь, или уцелеешь; но будь уверен, итог определено заранее: смерть к тому же приходит кому не назначено умереть, — и никто не может спастись; но время пришло; многие погибают и в бегстве». Так говорил Сигурд, когда Брюнхильд предложила ему выбор:
Воспитанные в таких верованиях, норманны шли спокойно навстречу ожидавшей их судьбе, стараясь думать только о том, чтобы подвигами снискать себе славное имя у родных, друзей и потомства:
Так сказано в одной древней саге о сыновьях Гьюки;
Урд, Верданди и Скульд (настоящее, прошедшее и будущее) были три всеведущие и смелые девы, называемые норнами и жившие в чертогах Одина под сенью вяза Иггдрасиль, на берегу Урда, чудесного и таинственного ручья. Они располагали участью всех вещей и назначали людям срок жизни. Их определения были неизбежны:
Скульд, младшая из норн, с валькириями, Гунной и Ротой, посылалась Одином во все сражения, чтобы избирать воинов, которые будут убиты; кого не выбрали эти девы, срок того еще не пришел, потому что:
Всякий, человек, по мнению скандинавов, имел своих хранителей-гениев. В Эдде они называются норнами, потому что, кроме трех великих норн, Урд, Верданди и Скульд, в руках которых судьба всего земного, были еще другие корны, присутствовавшие при рождении младенца, чтобы назначить ему время жизни: одни — из поколения богов, другие — из рода эльфов, а третьего — рода норны из породы карликов. Они являлись младенцу при его рождении, назначали поприще его жизни; потом не разлучались с ним и охраняли его; почему саги и называют их фюльгьи — гении-спутники. По различию людей, они были
