Она приоткрыла свои прелестные алые губы, чтобы сообщить ему то, что он так отчаянно стремился узнать, – и ответ позабавил его своей ясностью прямотой и полнейшей бесполезностью:
– Ты найдешь своего отца в конце своего пути.
– Где же это? – спросил он.
– Это твой третий вопрос?
– Нет. Я просто хотел…
– Понимаю. Но я предупреждала тебя: подумай, прежде чем спрашивать.
– Теперь я это понял.
– Хорошо. Можешь задать мне третий вопрос.
Данло втянул в себя холодный воздух и задумался. Ему ужасно хотелось знать, жив ли воин-поэт и будет ли он по-прежнему преследовать его, Данло, как морской ястреб чайку. Но если он спросит Ее об этом, его путешествие может закончиться прямо здесь. Поэтому он обуздал свое любопытство и задал свой ключевой вопрос:
– Где находится планета Таннахилл?
– Не знаю.
– Как так? Правда не знаешь?
– К сожалению, нет.
– Я думал, ты знаешь почти все.
– Увы.
Он грустно улыбнулся, глядя на свой зеркально-черный корабль. Он проделал такой долгий путь, чтобы задать эти три вопроса, а теперь, получив ответы, стал знать ненамного больше, чем в начале своего путешествия.
– Я этого не знаю, – сказала она, глядя на него с живейшим сочувствием, – но есть некто, кто может знать.
– Кто же это?
– Я почти уверена, что Богу Эде известна звезда Таннахилла.
– Но ведь Бог Эде умер?
– Умер, да, – но, может быть, отчасти жив.
– Опять загадка. Ты говоришь загадками и парадоксами.
– Отправляйся к Эде – и ты, возможно, получишь ответ на эту загадку.
Этот простой совет развеселил Данло, и он засмеялся.
– Вот одна из радостей пилотской жизни: тебя вечно посылают “туда, не знаю куда”.
– Почему “не знаю куда”?
– Потому что никто не знает, где живет Эде. Это почти невозможно – найти в галактике из ста миллиардов звезд бога, которого никто еще не находил.
– Я знаю, – сказала она. – Знаю, где Он живет.
Хотя секретничать необходимости не было, она подошла к Данло вплотную и шепотом, на ухо, назвала ему координаты звезд в возможном секторе нахождения Эде.
– Зачем ты мне это говоришь? – спросил Данло, взяв ее за руки. – Ведь я уже получил три своих ответа?
– Я хочу, чтобы ты это знал.
– Не думаю, чтобы Твердь сказала мне это.
– Но я и есть…
– Не думаю, чтобы Твердь сказала мне это в ипостаси Матери, грозной и ужасной богини.
– Не будь в этом так уверен. Она, право же, очень капризна.
– Зачем же тогда рисковать, бросая Ей вызов?
– Затем, что это ускорит твое возвращение. Потому что я люблю тебя.
Он, не сознавая, что делает, сжал ее руки так, что она вскрикнула. Увидев, что она сморщилась от боли, Данло сразу отпустил ее и сказал:
– Прости меня. Прости, но я не могу тебя любить. Я не должен.
– Я знаю.
– Я не вернусь сюда больше. Прости.
И он пошел обратно к дому, чтобы собрать свой сундучок и отнести его на корабль. Потом он сделал из плавника и китовой кости, выброшенной на берег, лопату и стал откапывать корабль. На это у него ушло почти все утро. Все это время Тамара ждала его в доме. Когда он окончательно приготовился к отлету, она вышла к нему. Она смыла соль с тела и с золотых волос, но осталась нагой, как новорожденное дитя.
– Ты можешь полететь со мной, если хочешь, – сказал он. – Я могу доставить тебя к любой звезде, на любую планету. В любое место, где есть люди.
– Нет, – сказала она. – Я останусь здесь.
– Мне больно оставлять тебя одну.
– Но я буду не одна. – Она улыбнулась ему, и в ее глазах, бесконечно грустных, он увидел и другое чувство, очень похожее на дикую радость. – У меня есть целый мир.
– А что же Шиван ви Мави Саркисян и воин-поэт? Их тоже подвергли испытаниям? Они останутся здесь, с тобой?
– О них я ничего не могу тебе сказать.
Данло склонил голову в знак уважения к ее тайнам. Солнце уже поднялось высоко, и небо голубым куполом укрывало планету от горизонта до горизонта. Скоро он прорвется сквозь этот купол в ревущую черноту вселенной.
– Мне пора, – сказал он.
Она подошла к нему, держа в руке жемчужный кулон, копию того, который он сделал для настоящей Тамары. Вложив жемчужину вместе со шнурком в его руку, она сказала:
– Если ты найдешь когда-нибудь женщину, которую любишь, отдай это ей. Если ты найдешь ее, то, может быть, поможешь ей исцелиться, как помог мне.
– Но у нее есть своя жемчужина. Та, которую я подарил.
– Тогда сохрани эту как знак моей любви к тебе. И помни, что это я ее тебе подарила.
– Тамара, Тамара. – Пальцем руки, в которой держал жемчужину, он потрогал ее мокрую от слез щеку. – Если бы у меня остались еще вопросы, я спросил бы, как переделать вселенную по-другому. Чтобы она была халла, а не шайда. Без зла, без страданий, без войн. Без боли.
Ее глаза, хоть и полные слез, оставались яркими, и взгляд их не расплывался. Глядя на него этими мерцающими, как ночное небо, глазами, она сказала:
– Лучше бы ты спросил, зачем Бог вообще создал вселенную.
Он медленно качнул головой и поклонился ей.
– Прощай, Тамара.
– Прощай, прощай. Счастливого тебе пути, пилот.
Он взошел на корабль и закрыл за собой кабину. Подождав, чтобы Тамара отошла в сторону, он включил двигатели. Ударило пламя, и грохот пронизал его до костей. Тамара осталась на берегу одна. Корабль еще долго поднимался в небо, и все это время Данло смотрел на нее в алмазное окно кабины. Зрение у него было отменное, и он видел, что и она смотрит вверх, на корабль.
Сначала он различал даже темные глаза на ее лице, но вскоре ему стало трудно даже фигуру ее разглядеть среди камней и набегающих на песок волн. Потом она превратилась в светлое пятнышко размером с жемчужину, а когда Данло уже потерял счет ударам своего сердца, она исчезла совсем.
Целый мир, вспомнил он. Вся вселенная.
Он направил свой корабль через черно-синие небеса в пространства вселенной и там исчез, следуя в великом своем одиночестве к неведомым звездам и бесконечно ярким огням Экстра.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОГ
