аварийном варианте он дублировал основной мостик, а при безвыходной ситуации мог принять на себя все функции полетной палубы, находясь под пятиуровневой защитой корпуса.
– Ладно, лайнер выходит из С-головки кольца. Это… э-э… пять гигатесла? Не много ли для обеспечения поля в один g? Планируется амортизация для предотвращения сильных толчков? Позиционный контроль – мы стабилизированы. Никакого теплового вращения, во всяком случае чтобы упоминать о нем вне Септагона «В». Двигатель придаст достаточный вращательный момент внешнему корпусу для сохранения устойчивости при отклонении пять метров в секунду. Это должно занять… э-э… две минуты, пока мы выдвинемся достаточно, чтобы начать медленное движение к коридору выхода. Я права?
– Пока все хорошо. – Макс откинулся в кресле. – Ненавижу подобные ситуации. Здесь и без нас интенсивное движение. Мы теряем почти тысячу секунд на выяснение сближений. Но здесь такое дьявольское скопище, что можно минреп[24] бросить.
– Один неудачный толчок…
– Да.
«Романов» – зверюга не мелкая. Ульеобразный, триста метров в диаметре и почти пятьсот длиной. Массивное двигательное ядро, снабжавшее корабль энергией и позволявшее связывать в узел время с пространством, было совершенно неприменимо в близком маневрировании. Горячие корабельные двигатели малой тяги запросто могли содрать шкуру с хаба, если капитан пройдет на них пару километров. Поэтому оставались только холодные маневровые двигатели и гиродины для сохранения угла возвышения во время отчаливания, но от них было столько же толку, сколько от кучи муравьев, пытающихся спихнуть дохлого кита с пляжа.
– До шестидесяти секунд на зажигание – и мы можем ускориться до отлетной скорости сто метров в секунду. Затем полтора часа на прохождение пятидесяти километров – и следующий впрыск в форсунки для разгона до тысячи метров в секунду на половине g. Еще двести километров – и тогда можем начать запуск ускорения вращения двигательного ядра. Я не рассматриваю это как полетный план для данного отрезка пути, но если капитан сделает все как обычно с момента задействования двигательного ядра, мы поднимем ускорение до двадцати g и продержим так примерно двадцать часов. И никакого беспорядка. Вот почему кольцевые переборки поднимаются сейчас, когда корабль получает дополнительную энергию для выталкивания. – Макс вытянул руки над головой, почти коснувшись табло контроля повреждений. – Видеть одно отправление – видеть их все. До следующего раза.
– Верно. – Штефи отодвинула кресло. – У нас есть время на кофе до цикла зажигания?
– Почему бы и нет.
Штефи встала, протиснулась мимо кресла Макса, проведя рукой по его плечам. Он сделал вид, что не заметил, но Штефи перехватила проблеск его улыбки, отразившейся в экранах, когда она повернулась к двери. Две или три недели вместе, по ее оценке, не создавали серьезного партнерства, но спать в одиночестве в ее первом долгом круизе изматывало, и Макс оказался внимательней, чем она ожидала. А она и не против. «ВайтСтар» не принимал на работу подростков, а она начала карьеру в свои тридцать два, под своим именем: она точно знала, чего хочет. Если кто-то обвинит его в ее эксплуатации, она им устроит. Но до сих пор благоразумие окупалось, и Штефи не имела причин для недовольства.
Торговый автомат находился рядом с отсеком, в сером служебном коридоре. Штефи нажала кнопку выдачи двух стаканов охлажденного кофе, подумала о бисквитах и решила отказаться. Команда мостика, включая стажеров, питалась согласно расписанию пассажиров высшего класса, и Макс пойдет на обед в конце смены через два часа. Не стоило перебивать ему аппетит. Она направлялась к вспомогательному центру управления, когда заметила в коридоре незнакомца, вероятно пассажира, судя по отсутствию идентификатора.
– Могу вам помочь? – спросила Штефи, оценивая его. Высокий блондин, красивый, но ненавязчиво, сложен как наемник с армейского плаката. «Совсем не похож на Макса», – критично отметил голосок в ее голове.
– Иа, да. Мне сказали, что тренажерный мостик на этом уровне? – У него был странноватый акцент, несложный для понимания, но слегка неестественный. – Мне сказали, его можно посетить?
– Да, конечно. – Она кивнула. – Но, боюсь, вам нужно условиться о времени, если хотите его осмотреть. Он используется в течение всего времени перелета. В настоящий момент это резервный центр управления, на случай возникновения проблем на основном мостике. Вы хотите экскурсию?
Парень кивнул.
– В таком случае, – Штефи подвела его к ближайшей двери на пассажирскую палубу, – я бы предложила вам обратиться к вашему стюарду после обеда. Он или она представят вам подробности и договорятся о вашем посещении на завтра или послезавтра. Мне нужно вернуться к работе, поэтому извините…
Она вежливо подтолкнула его к пассажирской секции и дождалась, когда он закончит кивать и закроет за собой дверь. Потом с облегчением вздохнула и мелкими шажками прошла через ближнюю дверь в страну чудес. Макс поднял бровь.
– Начинается отталкивание, – сообщил он. – Что задержалась?
– Пассажиры бродят. – Она протянула ему кофе глясе. – Прямо сейчас мне пришлось выпроводить одно из коридора.
– Случается в каждом вояже. Когда помещаешь две тысячи скучающих обезьян в жестяную банку, должен быть готов, что кто-нибудь обязательно вырвется. Они прекращают шляться, когда осознают, что все интересное под замком. Просто не забывай запирать за собой дверь при входе и выходе.
– Ха. Так и стану делать. – Она подняла стакан. – За спокойную жизнь…
– Ух-ты. – Среда широко распахнутыми глазами оглядела каюту.
Девушка стояла, в центре коврового океана с толстым ворсом цвета свернувшихся сливок и смотрела по сторонам. Комната была столь широка, что потолок казался низким, – правда, обставлена небогато. Пара диванчиков да случайный столик, прилепившиеся друг к другу в дальнем конце, смотрелись одиноко. Одна стена оформлена в виде грубой каменной кладки; единственная дверь в ней со стильным изгибом сверху открывалась в будуар из средневековой фантазии, богато отделанный деревянным шпоном с гобеленовой обивкой. Огромная кровать с четырьмя столбиками довершала впечатление, но средневековье оказалось лишь поверхностным. Следующая дверь вела в ванную комнату со столь же огромной, как и кровать, ванной, утопленной в пол, покрытый белым кафелем.
– Если вам что-то потребуется, обращайтесь в офис, – сообщил стюард. – Кто-нибудь всегда будет к вашим услугам. Ваш путеводитель научит вас пользоваться всем оборудованием номера, включая фабрикатор в шкафу. Шкаф размером с небольшую фабрику скрывался за другой готической аркой.
– Что-нибудь вам нужно прямо сейчас?
– О нет. – Среда огляделась. – Мне нужно купить разные мелочи. Но попозже.
– С вашего позволения. – Стюард развернулся и, странно улыбаясь, вышел. Дверь в коридор – нет, они называли это прогулочной палубой – закрылась.
– Ух-ты! – повторила она. Потом посмотрела на дверь. – Дверь, запрись.
Осторожный
– Ох. – Не снимаемые больше дня, они напрочь стерли ноги. Среда больше минуты, закрыв глаза, шевелила пальцами в ковровом ворсе, слегка извиваясь и тяжело дыша. – Как же здорово! – Еще через минуту чувства начали возвращаться. – Хм.
Среда направилась в ванную, оставляя за собой шлейф сброшенной одежды. Когда добралась до нее, осталась совсем голой.
– Душ, душ, где ты? – позвала она. Выяснилось, что душ находился в отдельной кабине…
– Полная депиляция?
Среда слегка напугалась. Удалить растительность на ногах, в подмышках, на лобке она допускала, но брови?
– Маникюр, педикюр на палубе D, – сообщил рекордер, довольно обезличенно, чтобы не создать впечатления, будто в комнате есть кто-то еще. – Ассортимент одежды из домашнего фабрикатора. Подгонка и дизайн у портных на палубе F. Сбоку панель дополнительного обслуживания.
