Железный рассвет

благодарен тебе за это.

– И что же я сделала? В тех бумагах действительно что-то стоящее?

– Пока не могу сказать. До первого прыжка меньше двух минут. Потом контакт оборвется. Но у тебя и так хватит забот: Септагон не похож на «Старый Ныофаундленд». Будь осторожна. Свяжусь с тобой, когда придет время.

– Что-то не так, Вики?

Среда поняла, что отец с начала старта за ней следит.

– Ничего, папа, – ответила она, инстинктивно отстраняясь. «Где это он научился быть таким заботливым?» – А что должно случиться?

Морис Строуджер пожал плечами.

– До прибытия на место мы сделаем пять прыжков. Первый… – Он сглотнул. – Дом и взрыв остаются с одной стороны. Знаешь, что такое коническое сечение?

– Не учи… – Она едва не прикусила язык, заметив его выражение лица – Да, папа, я изучала аналитическую геометрию.

– Хорошо. Взрыв распространяется по сфере с центром… э… дома. Мы движемся по прямой – естественно, зигзагообразно между эквивалентными точками пространства-времени – от станции, находящейся вне сферы, к Септагону, который тоже вне сферы, но с другой стороны. Первый прыжок переместит нас в сферу взрыва, примерно на три световых месяца внутрь. Следующий – вынесет наружу.

– Мы идем в область взрыва? Отец взял ее за руку.

– Да, дочка. – Он снова взглянул на экран, покрутил головой в попытке разобрать изображение через головы впереди сидящих. Мама, Индика, тоже смотрела на экран, положив руки на плечи Джереми. – Это не опасно, – добавил отец. – Все, что действительно неприятно, концентрируется в ударном фронте, от которого всего пара световых дней. Наша защита справится; тем не менее капитан Манхейм покажет нам взрыв. Но это может отнять много больше… – Он внезапно смолк.

Голос с сильным акцентом прозвучал от экрана:

– Внимание. Говорит капитан. Примерно через минуту мы начинаем транзитный прыжок в сторону Септагона-Центрального. У нас намечена серия из пяти прыжков с семидесятичасовыми интервалами, за исключением четвертого, с восемнадцатичасовой задержкой. Первый прыжок доставит нас в район ударного фронта сверхновой. Верующие могут посетить многоконфессиональную службу на палубе G через три часа. Благодарю.

Голос резко оборвался, будто отрезали. Внизу экрана высветился секундомер, отсчитывающий время.

– И что теперь мы будем делать? – тихо поинтересовалась Среда.

Отец выглядел встревоженным.

– Найдем жилье. Обещали помочь. Мы с мамой, надеюсь, подыщем работу. Постараемся приспособиться…

Черное с бриллиантами небо замерцало, радужные огни отбросили разноцветные тени на наблюдающих. Всеобщий интерес усилился: с настенного экрана исчез космический вид, его сменило удивительное зрелище, самое красивое, какое Среда когда-либо видела Огромные мерцающие зелено- красно-лиловые занавеси скрыли звезды, прозрачная пелена флуоресцентного шелка затрепетала от сильного бриза. В космосе засверкал бриллиант, кроваво-красная гантель света разбухала у своих полюсов.

«Герман, – шептала она про себя, – ты это видишь?»

Но, не получив ответа, ощутила душевную пустоту, такую, Как внутренняя часть недавно народившейся туманности, куда сейчас вплывал корабль.

– Все погибло, – воскликнула Среда – глаза внезапно наполнились слезами – и не отстранилась, когда отец обнял ее. Она рыдала, и от сильных мучительных всхлипов дрожали плечи: она боялась, что он тоже может внезапно исчезнуть, и, заметив его смутную тень, вздрогнула.

ИЗ ОГНЯ

– Можно поинтересоваться, в чем меня обвиняют? – Рашель спрашивала уже в третий раз. «Не позволяй им вывести себя из равновесия, – мысленно твердила она, с усилием выдавливая вежливую улыбку. – Один промах – и они вывесят тебя на просушку».

Проникающий сквозь стену-окно солнечный свет в бледно-голубых тонах из-за звуконепроницаемой пленки-аэрозоля и небо над отдаленными горами, растворявшееся в легкой лиловой дымке. Рашель остановила взгляд на инверсионном следе рейсового самолета, пролетающего в матово-стеклянной стратосфере над головами ее инквизиторов.

– Никаких обвинений, – заявила председатель комедии суда, улыбаясь. – Вы ведь не нарушили никаких предписаний, не так ли?

Сидящий рядом мужчина кашлянул.

– Никто из нас вас не обвиняет, – добавила женщина, неприязненно скривив сильно накрашенные губы. Рашель сосредоточилась на ее стрижке. Мадам Председательша вырядилась в костюм в излишне феминистском историческом стиле – возможно, следовало просто добавить чуть вельвета и кружев в ее управленческий стиль, – но один локон выбивался, несмотря на «химию», с помощью которой она пыталась укротить его, и грозил свалиться на подбритую бровь чудаковатым завитком.

– Экскурсия на Рохард не была моей инициативой, как я и указала в своем отчете, – невозмутимо повторила Рашель, несмотря на назойливое желание дотянуться через стол до волос Мадам Председательши и дернуть за завиток. «Черт, хотелось бы посмотреть, как ты справилась бы с неудачно начавшимся полевым заданием», – подумала она. – Джордж Чо получил очередной отказ правительства Новой Республики, а эти идиоты уже решили нарушить Третью Заповедь, к тому моменту как я прибыла, и если я оказалась не на своем месте, то потому лишь, что там не было никого, когда разразился скандал. Поэтому Джордж послал меня. Полагаю, я точно определила: вы не потрудились прочесть полный отчет. Но дело не в нем, не так ли?

Рашель откинулась в кресле и отпила воды из стакана, посмотрев на главную фигляршу сквозь полуприкрытые веки. Мадам Председательша, досточтимая Седалищная Грелка, величавшаяся при этом Гильда как-там-еще, выдержала выгодную паузу, чтобы шепнуть что-то на ухо сидевшему рядом Миньону Номер Один. Рашель поставила стакан и натянуто улыбнулась Мадам Председательше. Та была олицетворением клики серых подхалимов; для Рашели она возникла из ниоткуда днем раньше, вооруженная разрешением на ревизию и длинным списком вопросов, в основном сконцентрированных на последнем назначении Рашель во внешний световой конус. С самого начала было ясно: ей непонятно, какого черта Рашель делает на дипломатической службе, да это ее и не волновало. Ее бесил факт, что Рашель проходила по смете как ответственный офицер и культурный атташе – ввиду известного фактора продажности Министерства торговли, – а это уже была ее охотничья территория. Факт, что это служило прикрытием для совершенно другой работы Рашели, явно для нее ничего не значил.

Рашель предъявила Мадам Председательше свое самое беспристрастное выражение лица.

– Что вы выискиваете, так это кто именно уполномочил Джорджа отправить меня на Рохард и кто распорядился о бюджетных расходах. Короче говоря, это вне вашей компетенции и не подлежит пересылке на дорассмотрение. А если желаете все узнать, свяжитесь со службой безопасности.

Рашель слегка улыбнулась. Ее назначение в дипмиссию Чо на Новой Республике проходило по платежной ведомости «Досуга и культурных связей», но в действительности состояло в скрытой работе; Рашель отвечала перед «Черной Камерой», и Мадам Председательша упрется в сплошную стену, едва только попробует заняться этим делом. Но «Черной Камере» необходимо было сохранить официальное прикрытие Рашели – Объединенные Нации придерживались политики открытых аудиторских слушаний для заверения своих инвесторов в беспристрастности расходования их денег, – и Рашель, следовательно, имела ограничения в своих действиях. Вплоть до увольнения за незаконное присвоение фондов, если какой-нибудь скользкий карьерист-бюрократ решит, что она является отличной спиной для продвижения наверх. Это был один из рисков, сопровождавших скрытное существование контролирующего инспектора.

Собственная улыбка Гильды незаметно сменилась неодобрительным взглядом. Ее моделирующий