И вот идет разговор, тяжелый, долгий и никакого конструктивного выхода не видно. Все уперлись, и – полная безысходность. Но Бещев не зря занимал пост министра. Чтобы как – то переключить собравшихся, обращается к администратору команды – Якову Цигелю:
– А давайте спросим народ. Яков Исакович, вы чего там прячетесь в углу? Скажите нам, пожалуйста, что вы думаете по этому вопросу?
Яков Исакович тоже был личностью в своем роде не менее легендарной, чем Бещев. Он работал в команде очень давно, его знала вся футбольная Москва, и он был очень добрым. Любой мог на футболе подойти к нему: «Яков Исакович, дай рубликов сто!», и тот обязательно давал, при этом не записывая и не считая, сколько кому раздал.
И вот этого добрейшего человека просят рассудить, кто в такой сложной ситуации прав. Он выходит на середину комнаты:
– Борис Палыч, по этому вопросу у меня есть мнение. (Пауза.) Но я с ним не согласен!
Когда «Локомотив» тренировал Борис Андреевич Аркадьев, Бещев перед каждым матчем просил утром присылать ему на ознакомление состав команды. Иногда он сам звонил и спрашивал:
– Скажите, какой у нас сегодня состав. Цельнометаллический или товарно – пассажирский?
А иногда состав в бумажном виде подавал министру начальник центрального спортклуба «Локомотив» Николай Сергеевич Розумовский. В день очередной игры от Аркадьева Розумовскому принесли список игроков, тот отнес его начальнику. Бещев вечером приезжает на игру, диктор объявляет состав, и Борис Павлович обнаруживает, что в его варианте и конечном совпадают максимум полтора футболиста. Он тут же подзывает Розумовского:
– Ну, вы что, издеваетесь надо мной? Что вы мне принесли?!
И как следует проходится по неповинному человеку. Тот после матча бежит к Аркадьеву:
– Борис Андреевич, что я вам плохого сделал? Зачем вы так меня перед министром выставили? Вы даже представить себе не можете, как он меня сейчас чихвостил!
– Да вы понимаете, Николай Сергеевич. Лег уже после того, как список вам отдал, поспать, и мне совсем другой состав приснился. Я подумал и решил его поставить на матч.
Самое интересное, в этот день «Локомотив» выиграл, что бывало не так уж и часто в те годы.
Дисциплина или потенция?
Вообще Аркадьев был интеллигентнейший человек, всегда старавшийся сглаживать острые углы. Почти на все выезды «Локомотив» ездил на поезде, у нас был свой вагон, его прицепляли к скорым, и мы с удобствами прибывали на место. Естественно, что игроки чувствовали себя в нем как дома.
И вот в одной из поездок второй тренер, Виктор Ворошилов, прибегает к Аркадьеву:
– Борис Андреевич, надо принимать какие – то меры к Ковалеву!
– А что такое?
– Так опять же нажрался!
– Да не может такого быть!
– Точно вам говорю! Мало того нажрался, так еще заперся в купе с какой – то девицей и не открывает!
– Голубчик! С девицей – это ведь хорошо. Это же свидетельствует о здоровой потенции!
Юрий Гаврилов
ЮРИЙ ГАВРИЛОВ – спартаковская звезда 1970–1980–х. Полузащитник, своей игрой родивший поговорку: «Не знаешь – что сделать с мячом, отдай Гаврилову». Гавриловский пас, как и гавриловский острый язык, помнят до сих пор. Сегодня он по – прежнему одна из главных звезд «Спартака», но только ветеранского. Юрий Васильевич, как и в лучшие годы, остается таким же ярким не только на поле, но и за его пределами.
«Смерть» под кремлевским забором
По установленному порядку мне полагалась от клуба квартира. Чтобы человек мог ее выбрать, выдавались специальные смотровые ордера. Ты его берешь и идешь, смотришь, что за апартаменты. И как – то так получалось, что ни одна из тех квартир, которые предлагали, мне не нравилась.
Однажды после тренировки возвращаю очередной ордер начальнику команды Николаю Петровичу Старостину. Не подошла опять. Николай Петрович сообщает об этом главному тренеру – Бескову. Тот уже не выдержал моей привередливости и вспылил: «Надоел этот Гаврилов! Пусть скажет, где ему нужно, а мы уж как – нибудь оформим».
Старостин возвращается ко мне из тренерской:
– Говори, где ты хочешь квартиру. Решим вопрос.
Ну а откуда я знаю, где она должна быть? Ведь нужно, чтобы понравилась.
– Да мне бы, – отвечаю, – где – нибудь напротив Кремля.
Николай Петрович почему – то не сразу сообразил, что я шучу. Пошел к Бескову: Гаврилов рядом с Кремлем квартиру хочет. Бесков кричит:
– Да пошел он куда подальше! Там и строительства нигде нет. Хрен ему, а не квартиру!
Старостин снова приходит к нам в раздевалку:
– Ты, Гаврила, заканчивай шутить, а то со своими шуточками так и умрешь под забором.
– Да, – отвечаю, – под кремлевским.
«Инвалидка» для Бескова
Но квартиру мне все же дали, а вот машину я в «Спартаке» получил благодаря случаю. Мой отец – безногий инвалид войны – ездил на «Запорожце» с ручным управлением. Как – то раз он уехал отдыхать в санаторий в Рузу, а меня попросил присмотреть за машиной. И в этот же день нам надо было заезжать на базу в Тарасовку. Я вообще – то хотел ехать на клубном автобусе, как обычно, но тут мне звонит Серега Шавло. Говорит, что опаздывает к отходу автобуса, и просит предупредить Бескова, что задержится. Я ему отвечаю, что это не проблема. Пусть подъезжает, как успеет, поедем с комфортом. Серега приезжает ко мне, и мы с ним на отцовом «лимузине» едем в Тарасовку. И даже успеваем быстрее всех остальных, поскольку автобус по дороге петляет, подбирая игроков.
Вообще – то на базу всем было запрещено заезжать на собственных машинах, да они тогда и не у многих были. Но меня охрана хорошо знала, пропустила, и я перед корпусом поставил свой «Запорожец» рядом с «Мерседесом» Константина Ивановича. И ушел к себе в номер.
А ведь лето, все окна открыты. И я вскоре слышу, как на балкон выходит Бесков. Видит такую картину перед корпусом и начинает возмущаться, что за нахал осмелился поставить сюда это чудо на колесах да еще с инвалидным значком!
Ему кто – то сообщает: «Гаврилов приехал». Константин Иванович зовет Старостина и говорит тому:
– Николай Петрович, да дайте вы этому Гаврилову уже машину. А то ездит на инвалидной коляске, позорит «Спартак».
Так мне дали шестую модель «Жигулей», редкость по тем временам. Мне потом ребята говорили: «Дай нам напрокат свой «Запорожец», может, и нам чего перепадет».
«Вымпелы» Николая Старостина
Николай Петрович и сам был остер на язык. Мы как – то раз летели из Испании, и я в аэропорту в duty free на оставшиеся песеты купил в подарок друзьям бутылок пять «мартини» и «чинзано». Сложил их аккуратно в свою спортивную сумку и решил первым пройти таможенный контроль, чтобы внимания начальства к себе не привлекать. И только подхожу к таможенникам, как за мной тут же появляются Бесков со Старостиным. А у нас тогда со спиртным очень строго было. Если бы Константин Иванович узнал про бутылки – беда! Осторожно ставлю сумку на ленту, но там ведь пять литров! Как ни старайся, все равно звенят. Бесков заинтересовался этим звоном, заглянул даже в монитор у таможенника, но там ничего не разобрать без подготовки. Полосы темные идут по сумке, а что это такое – не поймешь.
Багаж мой с другой стороны выехал, стараюсь осторожно поднять сумку. И опять не получается: все равно что – то там внутри звякнуло.
– Ну все, – думаю, – сейчас точно спросят, что у меня там сложено.
И только делаю шаг, Старостин сзади мне:
– Гаврила, ты давай поосторожней, вымпелы не побей.
«Потерянный» день рождения Сулаквелидзе
