своей стороны.
А л: Пусть ты права. А что это значит?
М и: Я с самого начала подозревала, что ты один из нас. Теперь я в этом уверена. Ослабленная форма уродства. Ты не рецидив прошлого, а вестник будущего.
А л: Какая разница?
М и: Весьма существенная. Будущее принадлежит нам, уродам. Будущее общество есть общество не только моральных, психических и интеллектуальных уродов, каким уже является наше общество, но и уродов физических. Атомные испытания, искусственные продукты литания, отравленная природа, бактериологические, генетические, психологические и прочие эксперименты… Неужели ты думаешь, это все осталось без последствий? Посмотри на так называемых здоровых западоидов! Они же тоже физические уроды! Бесчисленные конкурсы силы и красоты — кто на них получает призы?! Смотр уродств, какие трудно даже вообразить с самой извращённой фантазией! Недалеко то время, когда так называемых здоровых людей будут держать как средство воспроизводства уродов, поскольку мы, уроды, полностью утратим способность размножения. Эту функцию мы полностью возложили на «здоровых» и на искусственные устройства.
А л: Ты слишком мрачно видишь будущее!
М и: А ты?! Ты, очевидно, знаешь, что в МЦ есть клуб для инвалидов. Ты должен его посещать. Только там ещё сохранились какие-то человечные отношения. Пусть даже негативные, но все-таки человечные, а не роботообразные. К тому же это будет гарантией оставления на основной срок. Инвалида во избежание скандала выбросить не посмеют.
Ро
Все время думаю о каком-то неожиданном «повороте мозгов», благодаря которому я увидел бы новые перспективы развития нашего общества, принципиально новую надежду на будущее. Но, увы, никакой такой поворот не получается. Старые испаряются, а новые не приходят.
Р о: И не придут. И незачем ломать голову зря. Все абсолютно ясно и без этого. Все давно предопределено.
А л: Что именно?
Р о: Наше общество накопило гигантские богатства, гигантские средства удовлетворения практически любых потребностей. И даже сверх того. Мир полон соблазнов. Соблазны доступны всем, а средства их удовлетворения — немногим. Что делать? Любыми путями попасть в число избранных. Максимально использовать жизненные блага. Если нужно расширить круг счастливчиков, чтобы попасть в него, борись за его расширение. Если можешь попасть без этого, борись против его расширения. Если можешь попасть в число счастливчиков, борись за сохранение того, что есть. Если не можешь — борись против. Одним словом, все старо как мир. И никакой иной премудрости не существует. Все прочее — суемудрие и блажь.
А л: Ты, конечно, права сточки зрения здравого смысла. Но жизнь человеческая не сводится к атому. Какой-то поэт двадцатого века сказал: хвала тому безумцу, который навеет человечеству сон золотой.
Р о: Зачем нам сон, если мы наяву можем иметь все, что приснится?! Если мне не изменяет память, я тебе как-то говорила о том, что даже самая маленькая должность в МЦ может стать источником дополнительных доходов.
А л: Я же взял на себя обязательство ничего подобного не делать.
Р о: Все берут на себя такие обязательства, но мало кто их выполняет.
А л: Мне надо выдержать испытательный срок, так что я и думать в этом направлении не хочу.
Р о: Ты поразительно наивен. Ты думаешь, тебя пригласили сюда на работу как гениального мыслителя?! Есть мощные силы, от которых это зависело. Они, конечно, приняли во внимание то, что ты не глуп. Но в большей мере они приняли во внимание твоё положение. Имей в виду, от этих сил зависит и то, оставят тебя тут на основной срок или нет.
Итак, моё оставление в МЦ зависит от инвалидов, которых представляет Ми, и от каких-то мощных сил, которые представляет Ро. И от Ива, конечно. От кого ещё?!
Рутина
Секс-школу бросил. Это для меня слишком дорого. К тому же у меня наступило полное отупение к тому, чему в ней учат. Фил сказал, что такая реакция — обычное явление. Ни один новый сотрудник не доучился в школе до конца. Собственно говоря, она на самом деле и рассчитана на то, чтобы вызвать эффект отупения.
Ро не проявила никаких эмоций по поводу моего поступка. Я чувствую, что её интерес ко мне вообще ослабевает. Мы редко встречаемся. И при этом почти ни о чем не разговариваем. Мы исчерпали её интеллектуальный запас для интимного общения. Нам просто не о чем больше говорить, что было бы интересно для обоих. Боюсь, что она скоро вообще даёт мне отставку. Не исключено, что она сама боится прочной привязанности к кому-то и усилием воли, в чем ей не откажешь, обрывает связь, когда ей начинает казаться, что эта связь заходит слишком далеко.
Преступное человечество
Однажды в кантине я прислушался к разговору моих соседей по столу. Мы друг друга знали в лицо, так что они не церемонились со мной и даже, как мне показалось, говорили специально для меня. Они говорили о преступности. Вот смысл их разговора.
Во всех средствах массовой информации, включая телевидение, кино, газеты, журналы и книги, на первом месте стоит тема преступлений. По телевидению есть несколько каналов, которые круглые сутки показывают преступления, изображают преступления, рассказывают о преступлениях. Они приковывают к себе постоянно (!) внимание миллиарда жителей планеты. Миллиарда! Во всех подробностях показываются заснятые специальными устройствами и изображаются самые разнообразные преступления. Показываются и изображаются на высочайшем уровне технических изобретений и изобразительных средств. Без каких бы то ни было ограничений. Без каких бы то ни было сдерживающих начал. Не щадя никого и ничего. Преступления всех категорий населения, всех национальностей, всех вероисповеданий, всех убеждений, всех уровней культуры… Одним словом, всех! Опытные и прекрасно информированные специалисты сообщают самые объективные и всесторонние данные о преступности, излагают результаты скрупулёзных социологических исследований, делают прогнозы. Из всего этого напрашиваются устрашающие выводы. Преступность есть норма жизни современного человечества, уклонение от неё — редкое исключение. Дело не просто в том, что преступность достигла колоссальных масштабов, а в том, что все человечество стало преступным по существу. Преступность пронизывает все сферы, все уровни, все подразделения общества во всех его разрезах. Общество уже бессильно бороться с преступностью. В нем все происходит под знаком преступлений. Даже непреступные действия людей совершаются по законам преступности.
Один из собеседников развивал идею, что преступность якобы играет положительную роль. Среди её положительных (с его точки зрения) явлений он назвал тот факт, что она отвлекает людей от социальных проблем и, что особенно важно, сдерживает прирост населения. «Преступность, — сказал он, — уносит жизней больше, чем мировые войны прошлого за такое же время». Другой сказал, что уже в конце XX века преступность достигала огромных масштабов. Но все же непреступный аспект доминировал. А теперь, судя по всему, пропорции начинают меняться, и преступный аспект начинает доминировать. А дальше что? «Не надо драматизировать обычный ход жизни, — сказал первый. — Достаточно изменить критерии оценки поступков людей, как картина общества будет выглядеть совсем иначе. Мы, например, уже легализовали более сорока процентов случаев коррупции, квалифицировав их как вид деловых сделок. Кто помешает легализовать ещё сорок процентов?! И тогда данные о преступности станут весьма оптимистичными. Сейчас обсуждается проект закона, согласно которому большое число поступков представителей высших слоёв, пока ещё считающихся преступлениями, но фактически ставшими ненаказуемыми и неразоблачаемыми официально, будет исключено из категории преступных».
Дома я попрыгал по программам телевидения и остановился на самой популярной, которая специализируется на самых зверских и изощрённых преступлениях. Фильм технически и эстетически был сделан настолько сильно и захватывающе, что я не мог оторваться и досмотрел его до конца.
Ложась спать, я подумал о замысле Фила. Мне стало немножко смешно и грустно. Разве может какой-то «Новый коммунистический манифест» сравниться в способности привлекать к себе внимание людей вот с этим фильмом, в который вложен гений человечества многих веков, но который с точки зрения каких-то высших критериев не стоит и одного слова из этого, возможно, посредственного текста?!
