Палимпсест

Температура быстро возрастала. Его костюм начал плавиться от направленных импульсов излучения.

И тогда земля разверзлась и унесла его обратно во тьму.

ИЗ ПРАХА ВОССТАВШИЕ

Твоя собственная армия

Когда ты увидишь, как разверзается земля, Пирс, то вздохнешь с облегчением.

Ты наконец удостоишься роскоши знать, что по крайней мере одна из твоих итераций сбежала из юдоли смерти. Но положение будет слишком отчаянным, чтобы ты мог рассчитывать на длительную отсрочку казни. Если Департамент Внутренних Дел рискнул начать с беспилотников и орбитальных рентгеновских лазеров, а потом все равно пошел на обострение ситуации, то как далеко они зайдут? Как настойчивы будут, стремясь заполучить тебя?

Кажется несомненным, что очень настойчивы.

Они дорого заплатят за эту вечеринку, когда настанет время убрать за собой. В первобытной истории нет места для ядерного блицкрига над столицей Второго Рейха. Спеченные, быстро обгорающие до скелетных остовов останки гувернанток и шарманщиков скукоживаются и взрываются изнутри, смятые радиационным штормом, по ошибке налетевшим сюда из Хиросимы. Четыре циферблата часов раскаляются до вишнево—красного каления и оплывают наземь, пока дюжины твоих двойников появляются на миг и пропадают из виду — неузнаваемые в их серебряном боевом облачении, источающем свет и жар. Синхронно с ними вокруг ведут битву армии твоих роботов, обмениваясь залпами с солдатами врага и без устали откачивая тепловую энергию через транзитные Врата Времени в оледеневшие пустоши далекого будущего. Извлечение завершено, приготовиться к перемещению, сообщает твой телефон. Эта версия тебя наделена астрономическим номером итерации, исчисляемым миллионами. Это не просто ловушка в палимпсесте. Это целый талмуд, переписанный, многократно закомментированный, отягченный неизбежными парадоксами, вознесенный на гребень устрашающего цунами неистории. Теперь его дамп у тебя в руках.

Ты сгребешь в охапку метаданные будущего своего «я» и совершишь прыжок на запасной аэродром, размещенный высоко над рыжеватым северным полюсом Юпитера, — почти на миллиард лет в будущее. Ракетные двигатели на плечах и лодыжках работают на полную мощность. Выходя на новую орбиту, ты заметишь краем глаза мерцающий росчерк маховой волны[20] первого теплового удара, устремившейся вовне. Он сметет и раздавит всмятку школы, больницы, церкви, жилые дома, гостиницы и магазинчики. И все это творится железным именем Департамента Внутренних Дел.

Но им не под силу отыскать этот запасной аэродром. Они никогда не узнают, как на самом деле обстоят дела в Службе Контроля и кто стоит за Оппозицией. Ты ручаешься за это, пока ты жив и дыхание в тебе не угасло.

Ты посмотришь себе под ноги, в бурлящий оранжево-кремовый хаос верхних слоев атмосферы Юпитера. Твои доспехи, постепенно остывая, негромко скрипят и постанывают. Ты дождешься, пока Наблюдатели за звездами зафиксируют твое местоположение, но все это время в твоей голове будет абсолютно пусто, если не считать тихого удовлетворения от хорошо проделанной работы. Тебе удалось выхватить свою кардинальную[21] итерацию прямо из-под носа у Департамента Внутренних Дел. Где-то далеко в прошлом — миллионы лет назад — продолжается война правок. Виртуальные легионы твоих двойников продолжают отчаянную игру в наперсток с Кафкой, но ты сам уже победил.

Осталась сущая малость: аккуратно внедрить зомбированного двойника в первобытную историю и послать ко двору Кафки, чтобы там он раскрыл Департаменту Внутренних Дел те сведения, какие ты хочешь им предоставить. Затем — разыграть сошествие в ад и унести ноги с развалин Берлина, прежде чем Кафка перепишет все поле боя и восстановит нормальное течение истории.

Тем временем твой прыжкостюм тихо запищит, привлекая внимание. Сканирование выполнено, сообщит он, начинаю ускорение. Реактивные движки осторожно подтолкнут тебя и переориентируют в пространстве. Юпитер уйдет из поля зрения и уплывет за спину. Затем ракеты снова дадут тебе мягкого пинка, направляя к эллингам верфи, где строится флот тридцатикилометровых звездолетов. Там тебя будет ждать Ярроу.

Он увел твою девчонку

Я жив, подумал Пирс и сам себе не поверил: А я жив?  Вокруг было темно, он верх от низа не отличил бы. Во рту — отвратительный металлический привкус. Все болело и ныло.

— Где я? — спросил он.

— Тебе придется подождать, пока мы тебя вырежем из этой хреновины, — ответил незнакомый голос, показавшийся ему странно приглушенным. Затем он с удивлением осознал, что голос говорит не внутри него, а исходит откуда-то извне. — Ты попал под электромагнитный импульс. Твой прыжкостюм вышел из строя и расплавился, но ты успел вовремя. Доза составила несколько зивертов. Еще немного, и ты сможешь лечь в постель.

Что-то двигалось в его сторону. Его тело странно вихляло и подергивалось.

— Я в свободном падении? — уточнил он.

— Да, разумеется. Постарайся не двигаться.

Я не на Земле, понял он. Это было удивительно. Он посетил сотни планет с их вечно движущимися континентами, вечно меняющимися биосферами, но в действительности так еще ни разу и не выбрался за пределы Земли. Все эти планеты были не более чем аспектами единой Геи, связанными причинно-следственной цепью срезами множества всех возможных Земель, находившихся в сфере влияния Стазиса.

Что-то потащило его за левую ногу. Он почувствовал прикосновение леденящего ветра к своей коже. Мышцы свело.

— Очень хорошо. Продолжай. Скажи мне, если что-то пойдет не так.

Голос все еще звучал глухо из-под накрывающего окружающий мир колпака, но теперь он его узнавал. То была Кари, немногословная женщина, учившаяся в одной с ним группе. Он напрягся. Паника прокатилась по его телу, как ударная волна.

— Эй, Ярроу! Он дергается!

— Пирс, не двигайся. — Голос Ярроу, тоже странно измененный. — Твой телефон вне зоны покрытия. Он тоже поврежден. Кари с нами. Все будет в порядке.

Ты не имеешь права так говорить со мной, подумал он возмущенно, однако звук ее голоса возымел желаемое действие. Так Кари тоже одна из них. А есть ли пределы проникновения этой гнили в Стазис? Если быть честным, то наверняка нет. При его же собственном попустительстве, между прочим. Он попробовал дышать тише, но вскоре ощутил, что воздуха не хватает, и разом насквозь пропотел в плену того, что было когда-то спасательным прыжкостюмом.

Еще какие-то фрагменты подались и соскользнули с его кожи. Ему отчаянно захотелось почесаться. Гравитация здесь была слабее, чем он привык, и это тут же вызвало что-то вроде морской болезни. Наконец передняя секция его шлема треснула и уплыла прочь. Он проморгался. Глаза слезились на свету. Он пытался сообразить, что видит.