вам наплевать. А вот если дознается генерал Пферд?
– Но мы же ему не скажем, – доверительно шепнул Голем. – Зачем генералу вдаваться в такие мелочи? Знает он, что есть лепрозорий, в лепрозории – какой-то Голем, мокрецы какие-то, ну и ладно.
– Странный генерал, – задумчиво сказал Виктор. – Генерал от лепрозория… Между прочим, с мокрецами у него скоро, наверное, будут неприятности. Я это чувствую повышенным чутьем художника. В нашем городе прямо-таки свет клином сошелся на мокрецах.
– Если бы только в городе, – сказал Голем.
– А в чем дело? Это же просто больные люди, и даже, кажется, не заразные.
– Не хитрите, Виктор. Вы прекрасно знаете, что это не просто больные люди. Они даже заразные не совсем просто.
– То есть?
– То есть Тэдди, например, заразиться от них не может. И бургомистр не может, не говоря уже о полицмейстере. А кто-нибудь другой может.
– Вы, например.
Голем взял бутылку, с удовольствием посмотрел ее на свет и разлил коньяк.
– Я тоже не могу. Уже… Не знаю. Вообще все это – гипотеза. Не обращайте внимания.
– Не обращаю, – грустно сказал Виктор. – А чем они еще необыкновенны?
– Чем они необыкновенны? – повторил Голем. – Вы могли сами заметить, Виктор, что все люди делятся на три большие группы. Вернее, две большие, и одну маленькую. Есть люди, которые не могут жить без прошлого, они целиком в прошлом, более или менее отдаленном. Они живут традициями, обычаями, заветами, они черпают в прошлом радость и пример. Скажем, господин Президент. Чтобы он делал, если бы у нас не было нашего великого прошлого? На что бы он ссылался и откуда бы он взялся вообще. Потом есть люди, которые живут настоящим и не желают знать будущего и прошлого. Вот вы, например. Все представления о прошлом вам испортил господин Президент, в какое бы прошлое вы не заглянули, везде вам видится все тот же господин Президент. Что же до будущего, вы не имеете о нем ни малейшего представления, и, по-моему, боитесь иметь… И, наконец, есть люди, которые живут будущим. В заметных количествах появились недавно. От прошлого они совершенно справедливо не ждут ничего хорошего, а настоящее для них – это только материал для построения будущего, сырье… Да они, собственно, живут-то уже в будущем… на островках будущего, которые возникли вокруг них в настоящем… – Голем, как-то странно улыбаясь, поднял глаза к потолку. – Они умны, – проговорил он с нежностью. – Они чертовски умны – в отличие от большинства людей. Они все как на подбор талантливы, Виктор. У них странные желания и полностью отсутствуют желания обыкновенные.
– Обыкновенные желания – это, например, женщины…
– В каком-то смысле – да.
– Водка, зрелища?
– Безусловно.
– Страшная болезнь, – сказал Виктор. – Не хочу… И все равно непонятно… Ничего не понимаю. Ну, то, что умных людей сажают за колючую проволоку – это я понимаю. Но почему их выпускают, а к ним не пускают…
– А может быть, это не они сидят за колючей проволокой, а вы сидите.
Виктор усмехнулся.
– Подождите, – сказал он. – Это еще не все непонятно. Причем здесь, например, Павор? Ну, ладно – меня не пускают, я – человек посторонний. Но должен же кто-то инспектировать состояние постельного белья и отхожих мест? Может быть, у вас там антисанитарные условия.
– А если его интересуют не санитарные условия?
Виктор в замешательстве посмотрел на Голема.
– Вы опять шутите? – спросил он.
– Опять нет, – ответил Голем.
– Так он что, по-вашему – шпион?
– Шпион – слишком емкое понятие, – возразил Голем.
– Погодите, – сказал Виктор. – Давайте начистоту. Кто намотал проволоку и поставил охрану?
– Ох, уж эта проволока, – вздохнул Голем. – Сколько об нее порвано одежды, а эти солдаты постоянно страдают поносом. Вы знаете лучшее средство от поноса? Табак с портвейном… точнее, портвейн с табаком.
– Ладно, – сказал Виктор. – Значит, генерал Пферд. Ага… – сказал он. – И этот молодой человек с портфелем… Вот оно что! Значит, это у вас просто военная лаборатория. Понятно… А Павор, значит, не военный. По другому, значит, ведомству. Или, может быть, он шпион не наш, а иностранный?
– Упаси бог! – сказал Голем с ужасом. – Этого нам еще не хватало.
– Так… А он знает, кто этот парень с портфелем?
– Думаю, да, – сказал Голем.
– А этот парень знает, кто такой Павор?
– Думаю – нет, – сказал Голем.
– Вы ему ничего не сказали?
– Какое мне дело?
– И генералу Пферду не сказали?
– И не думал.
– Это не справедливо, – произнес Виктор. – Надо сказать.
– Слушайте, Виктор, – произнес Голем. – Я позволил вам болтать на эту тему только для того, чтобы вы испугались и не лезли в чужую карту. Вам это совершенно ни к чему. Вы и так уже на заметке, вас могут попросить, вы даже пикнуть не успеете.
– Меня испугать нетрудно, – сказал Виктор со вздохом. – Я испуган с детства. И все-таки я никак не могу понять: что им всем нужно от мокрецов?
– Кому – им? – устало и укоризненно спросил Голем.
– Павору. Пферду. Парню с портфелем. Всем этим крокодилам.
– Господи, – сказал Голем. – Ну что в наше время нужно крокодилам от умных и талантливых людей? Я вот не понимаю, что
– Много, – согласился Виктор. – Я сыт по горло.
– Ну и прекрасно. Поезжайте в санаторий, возьмите с собой пачку бумаги… хотите я вам подарю пишущую машинку?
– Я пишу по старой системе, – сказал Виктор. – Как Хэмингуэй.
– Вот и прекрасно. Я вам подарю огрызок карандаша. Работайте, любите Диану. Может быть, вам еще сюжет дать? Может быть, вы уже исписались?
– Сюжеты рождаются из темы, – важно сказал Виктор. – Я изучаю жизнь.
– Ради бога, – сказал Голем. – Изучайте жизнь сколько вам угодно. Только не вмешивайтесь в процессы.
– Это невозможно, – возразил Виктор. – Прибор неизбежно влияет на картину эксперимента. Разве вы забыли физику? Ведь мы наблюдаем не мир, как таковой, а мир плюс воздействие наблюдателя.
– Вам уже один раз дали кастетом по черепу, а в следующий раз могут просто пристрелить.
– Ну, – сказал Виктор. – Во-первых, может быть, вовсе не кастетом, а кирпичом, а во-вторых, мало-ли где мне могут дать по черепу? Меня в любой момент могут повесить, так что же, теперь – из номера не выходить?
Голем покусал нижнюю губу. У него были желтые лошадиные зубы.
– Слушайте, вы, прибор, – сказал он. – Вы тогда вмешались в эксперимент случайно и немедленно получили по башке. Если теперь вы вмешаетесь сознательно…
– Я ни в какой эксперимент не вмешивался, – сказал Виктор. – Я шел себе спокойно от Лолы и вдруг вижу…
– Идиот, – сказал Голем. – Идет он себе и видит. Надо было перейти на другую сторону, ворона ты безмозглая.
