человека избавляет от ненужных страданий. Например, человек, больной неизлечимой болезнью, причиняющей страдания, может покончить с собой. Человек, не желающий быть обузой другим, с опустошенной душой и потерявший интерес к жизни, — тоже. В таких случаях аморально удерживать человека от самоубийства и возвращать к жизни в случае неудачной попытки покончить с собой. Наоборот, надо таким людям предоставить возможность покончить с собой наилучшим образом. Спокойно, без шума, без театральности.
Как следовать лаптизму
Лаптизм прежде всего есть генеральная жизненная установка и стратегия жизни. Это означает, что ему не нужно следовать педантично, с однообразием автомата. Лаптизм рассчитан на людей, у которых естественным образом бывают периоды взлета и упадка, энтузиазма и равнодушия, эйфории и депрессии, обольщения и разочарования. Временами о лаптизме можно забывать совсем и жить даже вопреки его принципам. И даже наоборот. Главное в следовании лаптизму он должен все равно где-то в глубинах человеческих механизмов поведения определять жизненную линию. Прямо или косвенно. Сознательно или бессознательно. Вынужденно или по» доброй воле. Лаптизм, строго определяя стратегию жизни, предоставляет человеку полную свободу тактики жизни. Разумеется, в пределах, очерчиваемых общими принципами лаптизма.
Возьмите, к примеру, меня самого — творца лаптизма. Я вроде бы веду образ жизни, не соответствующий ему. Я призываю, например, избегать сильных привязанностей к другим людям, а сам схожу с ума по моей Богине. Я призываю избегать крайностей в житейских удовольствиях, а сам порою становлюсь участником отвратных оргий. Я призываю одолеть в себе тщеславие, а сам несу в себе самую честолюбивую претензию — претензию быть Богом. Конечно, я могу найти самооправдание: я — Бог, и я сам волен следовать или не следовать своим заветам. Но это самообман. Не словесные заклинания, а лишь конкретный пример определенным образом прожитой жизни может лечь в основание новой системы жития. Так что весь мой лаптизм есть вроде бы лишь мое смятение и растерянность в условиях жизни и отчаянная попытка выстоять в них.
И все-таки я неукоснительно следую стратегии лаптизма. Просто моя амплитуда колебания в его пределах является предельной. Я могу пожертвовать ради Богини своим лаптизмом. Но я в такой же мере могу пожертвовать Богиней ради лаптизма. Я претендую на роль Бога. Но я тут же могу отказаться от нее, опустившись в своем самосознании до уровня самой ничтожной твари во Вселенной.
Лаптизму надо следовать прежде всего в целом, в тенденции и в общем итоге жизни. Лаптизм позволяет видеть сумму и итог жизни с самого начала и принимать это во внимание в каждом шаге жизни, вроде бы уклоняющемся от воображаемой, но потому во сто крат более реальной главной дороги.
Резюме лаптизма
Богиня
И ко всему прочему: если бы мне предложили выбирать одно из двух — мировое признание в качестве творца новой религии или хотя бы несколько секунд обладания моей Богиней, — я бы выбрал второе. Хотя бы лишь взять ее за руку, посмотреть в ее глаза и чтобы она ответила мне взглядом и пожатием руки. И все! Я бы сказал: я достиг вершины жизненного блаженства.
Путь к совершенствУ
В моей целительной деятельности наступил резкий спад — следствие прошедших кампаний.
— Число твоих почитателей сокращается, — говорит Антипод, — а отношение их к тебе становится все более насмешливым. Еще немного, и…
— …я достигну совершенства, — говорю я, — Послушай притчу по сему поводу.
Появился однажды человек с чудным голосом. Он сам об этом сначала не знал. Случайно он спел что-то в компании друзей, и те были потрясены красотой и силой его дарования.
— Ты великий певец! — вскричали они, — Пой!
И он стал петь. Он сам почувствовал свой дар. Но он почувствовал и другое: чтобы сохранить и усилить его, надо его усовершенствовать. Надо трудиться и идти вперед. Дар обязывает к стремлению к совершенству. Но произошло нечто, поразившее его: чем лучше он пел, тем меньше становилось поклонников, а оставшиеся все хуже относились к нему.
— Что с тобой?! — возмущались они, — Пой, как раньше. К чему ты мудришь? Ты деградируешь!
А он знал, что он с каждым днем поет лучше. И уже не мог остановить свой путь к совершенству. Наконец он остался совсем один. Свои лучшие песни он пел в полном одиночестве.
— А ведь он когда-то подавал надежды, — говорили о нем люди, вспоминая изредка его яркое появление, — Теперь совсем потерял голос. Его совсем не слышно…
Вот так и я. Остановись я на уровне лечения от головной боли, заикания и импотенции, я, может быть, прогремел бы на всю страну и сделал бы карьеру не хуже той грузинской целительницы, которая в сравнении со мной — жалкий примитив. Но для меня это было только пробуждение. Я хочу большего: совершенства. Я иду к основам той чудодейственной силы, которая вначале проявила себя в моих пальцах, но которая лежит глубже — в душе. И потому стала редеть толпа моих почитателей. Все нетерпимее становятся власти. Все агрессивнее становятся конкуренты. Люди перестают верить в меня, и к ним возвращаются их болезни. И они злобятся на меня, убеждая себя в том, что я шарлатан… Они забывают о том, что только при условии веры в мою исцеляющую силу я приношу исцеление.
— Ты достигнешь своего совершенства, — сказал Антипод, — оказавшись в полном одиночестве. Причем ты при этом не сможешь понять, что достиг совершенства: у тебя нет для этого внутренних критериев. Критерии вообще всегда суть нечто внешнее измеряемому. Они вне тебя. Они у твоих судей. И как один из них я утверждаю: твоя система есть лишь идеологическое сектантство. Ты кустарь-одиночка. Ты изобретаешь велосипед в век космических полетов.
— На космической ракете не пойдешь за продуктами в магазин, — сказал я, не будешь стоять в очереди, не полетишь на работу, не будешь сидеть на партсобрании, не будешь писать заявления в жилищные комиссии… И не велосипед я изобретаю, а способ обходиться даже без велосипеда. Я кустарь-
