Потом сам ротный пригрозил
Влепить обойму прямо в сраку,
Если не встанет кто в атаку
Из мягкой, словно пух, грязи.
От старшины потом влетело,
Когда ровняли мы носки.
Потом кромсало на куски
Мое мальчишеское тело.
Переживи я это дело,
Наверно, сдох бы от тоски.
Все в мире есть лишь эпизод.
Все преходяще в нем, все тленно.
И в грязь втоптал какой-то взвод
Мои разорванные члены.
И вот на вечном я покое.
А сам-то что ты есть такое ?
- Поэт.
Нет доли интересней,
Когда уходят прочь века.
Я мир хочу прекрасной песней
Возвысить к Свету.
А пока-
Пока копаю котлован.
И перевыполняю план.
И не испытываю болей
Уже от трудовых мозолей.
- Поэт ? Так, значит, ты бунтарь.
Я рад, что встретился с тобою.
Ну что ж, поэт, готовься к бою!
И мощной рифмой всем там вдарь!
Я тоже песни сочинял,
Но это было все впустую.
Мы, 'кирзяками' грязь меся,
Вопили все ж 'Перепетую'.
- Увы, солдат, я жизни строй
Готов принять теперь любой.
Не в силах я в нем что-то отменять.
Все перемены в нем идут не от меня.
Я - тело косное.
Я - позвоночник жесткий.
Безмолвный зритель.
Для других подмостки.
Считают мудрецы и им вослед невежды:
Я есть отсутствие просвета и надежды.
- Понятно, друг.
Когда в руках лопата,
Нельзя подняться выше должности солдата.
И все же должен ты, хоть тресни,
Мир огласить своею песней.
А я…
Ты слышишь крик 'Ура!' ?
Прощай, поэт.
Мне в бой пора.
Смутно помню, что случилося потом.
Пил я водку с незнакомым забулдыгой под кустом.
Я последними словами клял свою судьбу.
А он
Разъяснил мне, как на пальцах, высшей мудрости закон.
- Не суди Их слишком строго.
Такова наша дорога.
Поживешь и испарится романтический туман.
В память врежутся мозоли и вот этот котлован.
И венец всего творенья
- Это самое мгновенье.
Жив пока, к чему мудрить ?
Предлагаю повторить.
Внутри и снаружи все вдруг посветлело.
Волшебная жидкость вливается в тело.
Картины волшебные в памяти будит.
Упругими кажутся дряблые груди,
И алою розой - беззубая пасть.
И ниже земли невозможно упасть.
ПОХМЕЛЬЕ
Кончило действовать гнусное зелье.
Пиру на смену приходит похмелье.
И нужно теперь для починки души,
Хоть сдохни, найти непременно гроши.
Пока мы решали сию сверхзадачу,
Мой собутыльник ворчал, чуть не плача.
- Сказать по-честному, храбрюсь я лишь для вида.
А в глубине души грызет меня обида…
Тогда была на редкость ранняя весна.
И солнце, как назло, вовсю тогда сияло.
Природа, извини банальность, пробуждалась ото сна.
А нам, увы, уснуть навеки предстояло.
А было нам семнадцать лет.
Девчонки нам глядели вслед.
А нам на это было наплевать.
За Родину мы шли околевать.
Но отгремели эти грозные года.
И мы один на сотню уцелели.
Весною пахнет, веришь, как тогда,
А мы уже таскаем ноги еле-еле.
