— Кто же тот маньяк, который здесь так развлекается? — Растерянно спросил он пустоту и осмотрелся по сторонам, надеясь увидеть хоть кого-то, кто мог бы ответить на его вопрос. Он не понял, а почувствовал, что этот безумный экспериментатор проводит свои бесчеловечные опыты не ради знаний, не наказывая провинившихся, не пытаясь усовершенствовать имеющийся в его распоряжении вид. Нет. Всё это он делал от скуки. И эти изуродованные, истерзанные человеческие тела для него лишь способ хоть как-то развлечься. И это было для него самым страшным. Теперь анунаки не казались ему высшей расой, существами почти совершенными, лишёнными пороков и недостатков.
Не желая больше оставаться в этом месте и смотреть в обезумевшие от страха и боли глаза несчастных, Джокер тихо вышел из страшной комнаты и прикрыл за собой дверь, не дожидаясь, когда она закроется сама.
И вновь путь в никуда, бессмысленный и бесконечный. В какой-то миг ему показалось, что он нашёл выход. Дверь, которая, как он полагал, вела на свободу, легко поддалась. Вслед за вздохом облегчения последовало разочарование. Да, эта дверь открылась, но не наружу. Очередное сюрреалистическое зрелище. На этот раз у его ног зияла пропасть, но над ней в воздухе парила большая платформа, похожая на остров в океане. На платформе всё те же ледяные призмы, но гораздо большего размера. В них Джокер разглядел непонятных существ — гремучую смесь из рептилий и скорпионов. Что-то настолько неприятное и угрожающее, что на этот раз пират лишь порадовался, что ледяная тюрьма лишила этих созданий не только подвижности, но и самой жизни. Он уже не задавал себе лишних вопросов. Зачем анунакам понадобились эти твари, его не интересовало. После того, что он увидел в 'операционной', любое безумие стало казаться ему нормой. Обитали ли эти существа на Нибиру, или были созданы искусственным путём, какая теперь разница?
Стоя на краю пропасти, Джокеру вдруг в голову пришла дикая мысль: 'А, что, если прыгнуть вниз? Может, именно там и находится выход их этого безумия?'. Он пытался увидеть то, что находится на дне, но ничего не получилось — всё скрывали серебристые облака. 'Что же это за здание такое? — думал пират растерянно. — Какого же оно размера?! И вообще, как можно соорудить нечто подобное?'. Способность анунаков гнуть и сворачивать пространство по своему усмотрению теперь предстала перед ним во всём своём непостижимом величии. И тут же появилась запоздалая горькая мысль, что выиграть в игре с этими существами невозможно никогда, даже, если в тебе и течёт какая-то толика их крови. И всё-таки он решился.
Падение длилось долго, как будто падал с неимоверной высоты. Он никак не мог взять под контроль свою способность к левитации, мешала необъяснимая усталость. Кое-как он смог сгустить воздух вокруг себя настолько, что он по консистенции стал походить на воду.
Когда его ноги коснулись пола, он вздохнул облегчённо. Ещё несколько минут назад Джок был уверен, что разобьётся вдребезги, даже мокрого места не останется. Немного придя в себя, осмотрелся и обречённо вздохнул. Опять всё тот же серый, пустой коридор с многочисленными дверями. Впервые за много лет пират почувствовал отчаяние. А потом на него накатила такая волна злости, что он уже ничего не соображал. Джокер попытался открыть одну из дверей, но, всё напрасно. Тогда, не соображая, что делает, он, собрав всю свою силу, ударил по ней. Дверь вместе со стеной заколебалась и пошла волнами, но устояла. Тогда последовал второй удар, но и он не принёс никаких результатов. Пират точно знал, что такого натиска не выдержала бы даже бетонная стена толщиной в метр.
Выругавшись, он вновь побрёл вперёд, преодолевая слабость и отчаянье. Теперь до него дошло, что мальчишка не просто так позвал его сюда. Абсо заманил его в ловушку, из которой нет выхода, во всяком случае, для него нет. Джокер не удивился бы, узнай, что то здание, в котором он находился, размещено сразу в нескольких временах. Его размеры поражали, оно представляло собой целый мир, непостижимый, искусственный, со своими правилами и законами. Мир, попасть в который не составляло труда, но выбраться из него могли только те, кто его создал.
И тут он услышал зов! Каждая клетка его тела мгновенно отозвалась на этот призыв. 'Услышал', как нелепо звучит, но иного слова он не мог подобрать. Не было слышно ни малейшего звука и всё же что-то необъяснимое манило его в темноту этого бесконечного коридора, как будто там находилась сказочная сирена и распевала свои убийственные песни. Его тело больше ему не принадлежало. Ноги сами несли его в нужном направлении, подчиняясь приказам невидимого кукловода.
Впереди Джокер увидел полосу света. Сердце его радостно забилось, появилась хоть какая-то надежда. Он боялся поверить, что, наконец-то, ему улыбнулась удача и через несколько минут он будет на свободе. Когда он открыл дверь, то остолбенел от неожиданности. Нет, это не был выход наружу, но…
Посреди ярко освещенной комнаты стоял настоящий великан метров четырёх ростом. От него исходил мягкий свет. Исполин стоял неподвижно, задрав голову вверх и закрыв глаза, словно молился. Он держал в руках две металлические спирали, раскалённые до бела.
Джокер не решался заговорить, чтобы не нарушить непонятный обряд. Почему-то он был уверен, что это именно обряд. Но тут анунак сам заговорил, всё еще не открывая глаз:
— Здравствуй, Феликс. Давно тебя жду.
Голос у него был нежным и певучим, но теперь, после всего, что с ним произошло, пират больше не верил этим существам, будь они хоть ангелами.
— Могли бы и позвать, если так долго ждали, — хмуро заявил Джок. — Можно подумать, что я знаю, где тут у вас что находится.
— Я звал, — рассмеялся гигант и открыл глаза. Они у него оказались удивительно выразительными, орехового цвета. — Ты и пришёл сюда только потому, что я тебя позвал.
— Может, — осторожно спросил пират, — вы будете настолько любезны, что подскажите мне, как отсюда выбраться? Кстати как ваше имя?
В глазах анунака, тёплых и лучистых, появилась насмешка.
— Разве моё имя тебе что-нибудь скажет? Ну, хорошо, меня зовут Нергал. Тебе стало легче от того, что ты узнал моё имя?
Легче Джокеру не стало. Сразу же вспомнились слова Абсо: 'Там может оказаться Нергал, а я его очень не люблю. Такая сволочь! Голос у него мягкий-мягкий, а глаза такие жёсткие-жёсткие. Его многие бояться'. Бесстыже разглядывая гиганта, Джокер пришёл к выводу, что мальчишка лгал. Глаза Нергала не были жёстким, наоборот, в них плескался тёплый покой, они обещали освобождение, они успокаивали и навевали сон.
— А, что вы здесь делаете, — зевнув, спросил Джок.
— Плету паутину, — просто ответил великан.
Сил у пирата не осталось даже на удивление, он опустился на пол, потому что ноги его больше не держали и произнёс голосом, лишённым всяких интонаций:
— Паутину, как паук? Не вижу здесь паутины.
Нергал одарил его тёплой, нежной улыбкой, от которой на душе стало легко и уютно и тихо сказал:
— Это другая паутина, не для тела, а для души.
— И для кого она предназначена, — голос Джокера утратил свою силу и стал похож на шелест сухих листьев.
— Для тебя, малыш Феликс, — теперь пират уловил в интонации Нергала угрозу и попытался освободиться от непонятного оцепенения, свалившегося на него так неожиданно, но лишь ещё больше обессилел.
— Не дёргайся, Феликс, — ласково увещевал его анунак, — вспомни, что происходит с мухой, попавшей в паутину. Чем больше она сопротивляется, тем сильнее запутывается. Тебе надо отдохнуть.
Он соединил две спирали и они приобрели вид молекулы ДНК. Яркая, до боли в глазах, вспышка озарила комнату и сразу же Джокер погрузился в белую, сияющую пустоту, где не было ни звуков, ни запахов, ни цветов. Последней мыслью, которая мелькнула в голове у пирата, было: 'Как странно, я почему-то всегда считал, что пустота должна быть обязательно тёмной и непроглядной, как сама ночь. А она, оказывается, белее снега'.
