Неизвестные Стругацкие. От «Понедельника ...» до «Обитаемого острова»: черновики, рукописи, варианты

Проклятия посетителей бара после нападения интелей на дрожку также были изменены. В первых изданиях вместо «дерьмо свинячье, стервы… пархатые суки… Свербит у них в заднице» было «собаки свинячьи, дряни поганые… Свербит у них».

В первых изданиях исправлениями постарались ограничить критику мещанства, распространенного во всем человечестве, заменив ее критикой мещанства только в данной стране. После просмотра Жилиным прессы он восклицает: «Ну что за тоска!» — и далее размышляет: «Какое-то проклятье на человечестве…» Издатель указывает, и Авторы добавляют: «Ну что У НИХ ЗДЕСЬ за тоска!» — и изменяют: «Какое-то проклятье на ЭТИХ ЛЮДЯХ…» Криницкий и Милованович, написавшие брошюру о системе воспитания, в рукописи и в поздних изданиях — педагог и инженер (без упоминания принадлежности к какому-либо государству), в ранних изданиях — советские педагоги.

Убрано было в первых изданиях, а в последних восстановлено и размышление Жилина по поводу действий Марии: «В конце концов, спекулируют всегда только тем товаром, на который есть спрос. Но Мария-то все равно пошлет нас ловить спекулянтов, подумал я уныло». Вместо этого было: «Беда, что существует эта Страна Дураков, этот поганый неострой. Он взял под свою опеку дрожку и ждет не дождется момента, когда можно будет узаконить слег… В конце концов, спекулируют всегда только тем товаром, на который есть спрос. Но Мария-то все равно пошлет нас ловить спекулянтов, подумал я уныло».

«Улитка на склоне»

УНС, одно из наиболее сложных из-за своей абстрактности произведение Стругацких, дает литературоведу бездну ассоциаций, море предположений и неисчислимое количество различных выводов, которые можно сделать из текста, но каковые Авторы и не думали вкладывать в УНС. Одна из интерпретаций, авторская, состоит в том, что Управление — это Настоящее, а Лес — это Будущее. Но с таким же успехом можно предположить, что Управление — оно управление и есть (наша советская система управления страной в те времена), а Лес — собственно наша страна, которую, как и саму жизнь народа, пытаются изучать, охранять, переделывать официальное Управление и различные параллельные системы… Если говорить абстрактно, как и написана сама УНС, в ней показаны политика и экономика СССР и как они отражаются на жизни простого народа. Или, если отвлечься от политики и погрузиться в саму науку, то можно предположить, что Управление (естественные науки) изучает Природу, а Славные Подруги — это наши парапсихологические науки, которые пытаются воздействовать на Природу по-своему…

Но не только общая идея и смысл (вернее, многосмыслие) УНС интересны исследователю. Сравнивая различные тексты и варианты УНС, можно многое увидеть, понять или довообразить.

Как известно, УНС имеет два опубликованных варианта, в каждом из которых по два почти самостоятельных повествования. Ранний вариант «Беспокойство» («Улитка на склоне» — 1) повествует о Базе (главное действующее лицо — Горбовский) и о лесе Пандоры (главное действующее лицо — Атос- Сидоров). Окончательный, поздний вариант — собственно «Улитка на склоне» — повествует об Управлении (главное действующее лицо — Перец) и некоем абстрактном Лесе (главное действующее лицо — Кандид). Кроме этого, существует еще ранний вариант Управления, где все основано не на неких зарубежных, а вполне наших, советских тогда, реалиях.

Процессы ступенчатой переделки ГОРБОВСКИЙ — СССР — УПРАВЛЕНИЕ и переделки ПАНДОРА — ЛЕС показаны ниже.

Но до этого было написано Авторами начало некоей повести:

Э, да что вы мне говорите! Я-то уж знаю, как всё это начиналось и чем всё это кончилось. Я сам напросился туда, но меня взяли только радистом, хотя я восемь лет проработал на Пандоре на грузовых вездеходах, и мне казалось, что это уже само по себе рекомендация. Но в поиск пошел Андрюшка Соколов, десантник, Том Монтана — да-да, тот самый, я не оговорился, — его вызвали с Фиесты и он был очень этим недоволен, потому что считал, что задача проста до предела. Да еще Иржи Марек — он пошел как врач. А я сидел на Базе и держал с ними связь, так что я все видел с самого начала. Как они выкатились из ангара на своем чудовище и все трое торчали из люка — очень веселые и шумные, — да и нельзя их винить за легкомыслие, потому что Соколов — это Соколов, а Монтана — это Монтана. Иржи шел в третий раз, и он был самый опытный из них, хотя всю жизнь провел в этих джунглях, а они облетали всю Вселенную. Кстати, и танка такого еще здесь никогда не было.

Так вот, в первый раз они завязли еще в виду базы. Мы все собрались на крыше и видели, как они буксуют, причем танк ревел, как звездолет, и с каждым оборотом гусениц зарывался все глубже и глубже, пока они не заморозили все вокруг на сотню метров. Только тогда танк выбрался из ямы и скрылся за деревьями. Мы сразу помрачнели, и всем было ясно, что дело плохо.

В первые сутки они продвинулись на восемь километров и настроение было еще довольно бодрое. На вторые сутки двигатель отказал и мы сбросили им с вертолета другой, но он утонул в болоте. Они шесть часов провозились в двигателе и все-таки запустили его. Оказалось, что знаменитая ку-смазка была сожрана начисто какими-то червяками неизвестного вида.

А мы-то так полагались на эту смазку! К концу третьих суток они прошли двадцать два километра, и перед самым ночлегом танк провалился в болото и утонул. На связь вышел Том. Физиономия у него была мокрая, один глаз заплыл. Он сказал мне, что танк лежит в бездонной воронке на глубине семи метров под водой, причем вверх колесами, но ему наплевать, потому что все уже спят и он тоже сейчас ляжет. Выберемся, сказал он и выругался. Утром они действительно выбрались и подверглись нападению какого-то чудовища, которое обвилось вокруг танка и стало его заглатывать. Никакие ОВ на него не действовали. Неизвестно, чем бы это кончилось, но тут на это чудище накинулось другое, и они стали драться. После них осталась мощная просека, и танк двинулся дальше. В тот день они прошли двенадцать километров, и все было решили, что теперь все пойдет как по маслу, но тут свалился Иржи. Его рвало, а все тело покрылось радужными пятнами величиной с ладонь. Когда врач заболевает, надо возвращаться, но они пошли дальше. На пятые сутки они попали в колонну насекомых, похожих на муравьев, и эти муравьи сожрали органические гусеницы и ушли. В течение суток они выращивали новые гусеницы, но потом свалился Том. Иржи в этот день стало гораздо лучше, он чувствовал себя просто здоровым, хотя и был пятнист, как оцелот. У Тома же началось что-то вроде лихорадки, и они двинулись дальше. На шестые сутки они нашли в джунглях «Селл», брошенный в последнюю попытку, когда погибли Муррей и Панов. Они рассказывали, что от «Селла» остался один скелет — вся органика была сожрана, все металлическое превратилось в ржавчину. Потом Андрюха пожаловался на какой-то туман и связь прервалась на сутки, а когда связь возобновилась, то выяснилось, что больны все трое. Все трое лежат, а танк стоит. На восьмые сутки Том поднялся и хотел идти дальше, но тут из Иржи, из его пятен, полезли маленькие белые червячки с черными головками, и пришлось возвращаться.

Далее то ли не было написано, то ли не сохранилось. После внимательного рассмотрения этого текста было решено его отнести к ранним черновикам УНС. Но текстолог может ошибаться, как и любой литературовед, делающий выводы на основании своих построений. Вот что сообщил Б. Н. Стругацкий: «Приведенный же отрывок не имеет никакого отношения к УНС и вообще к Пандоре. В середине 60-х Илья Иосифович Варшавский подарил нам сюжет короткого рассказа, который начинался примерно так, как приведенный отрывок. Потом должны были идти три-четыре странички похожего же текста — ужасы джунглей, фантастические смерти героев и пр. — и завершалось все коронной фразой: „Так закончилась шестая и последняя попытка пересечь по меридиану бассейн реки Амазонки“. Замысел этот пришелся мне (но не АНу!) по душе, и я несколько раз пытался его реализовать: начинал, писал десяток фраз и остывал. Оказалось, это не всякому дано: исписать четыре страницы ради одной-единственной последней фразы. Так рассказ и не получился — ни у нас, ни у Варшавского».

Но, как было сказано в «Хромой судьбе», «у хорошего хозяина даром ничто не пропадает, все в дело идет». Можно предположить, что проработка описания ужасов джунглей Амазонки как-то, возможно даже и неосознанно, повлияла на описание ужасов джунглей Пандоры.