за свою стойку и снова принялся вытирать бутылки. Виктор отодвинул стул, поднялся и, чувствуя себя очень трезвым, направился к стойке. Тэдди посмотрел на него без любопытства.
— Как всегда? — спросил он.
— Подожди, — сказал Виктор. — Что я у тебя хотел спросить?.. Да! Как дела, Тэдди?
— Дождь, — коротко сказал Тэдди и налил очищенной.
— Проклятая погода у нас в городе, — сказал Виктор и оперся о стойку. — Что там у тебя на барометре?
Тэдди сунул руку под стойку и достал «погодник». Все три шипа плотно прилегали к блестящему, словно лакированному стволику.
— Без просвета, — сказал Тэдди, внимательно разглядывая «погодник». — Дьявольская выдумка. — Подумав, он добавил: — А вообще-то, бог его знает. Может быть, он давно уже сломался. Второй год дождь, как проверишь?
— Можно съездить в Сахару, — сказал Виктор.
Тэдди ухмыльнулся.
— Смешно, — сказал он. — Господин этот ваш, Павор Сумман, — смешное дело — двести крон предлагает за эту штуку.
— Спьяну, наверное, — сказал Виктор. — Зачем она ему…
— Я ему так и сказал. — Тэдди повертел палочку и поднес ее к правому глазу. — Не отдам, — сказал он решительно. — Пусть сам ищет. — Он сунул «погодник» под стойку, посмотрел, как Виктор крутит в пальцах рюмку и сообщил: — Росшепер опять гуляет. Гоняет девочку за коньяком, жирная морда. Писатель, тоже мне. Народный певец. Вы за нее не опасаетесь?
Виктор пожал плечами.
— Дороги скользкие, мокрые, — продолжал Тэдди. — И Росшепер этот, бабник ведь наверняка.
— Росшепер — импотент, — сказал Виктор.
— Это она вам сказала?
— Брось, Тэдди, — казал Виктор. — Перестань.
Тэдди вздохнул, крякнув, присел на корточки, покопался под стойкой и выставил перед Виктором пузырек с нашатырным спиртом и початую пачку чая. Виктор тоже вздохнул и, крякнув, выпил рюмку очищенной. Он смотрел, как Тэдди неторопливо достал чистый бокал, налил в него содовой, покапал из пузырька и помешал стеклянной палочкой. Потом он придвинул бокал к Виктору. Виктор выпил и зажмурился, задерживая дыхание. Свежая и отвратительная, отвратительно-свежая струя нашатыря ударила в мозг и разлилась где-то за глазами. Виктор потянул носом воздух, сделавшийся нестерпимо холодным, и запустил щепоть в пачку с чаем.
— Ладно, Тэдди, — сказал он. — Спасибо. Запиши на меня, что полагается. Они тебе скажут, что полагается. Пойду.
Он вернулся к столику. Павор и Голем, освободив место на скатерти, играли в кости, а доктор Р. Квадрига, охватив голову руками, монотонно повторял: «Нант… Лейте-нант… Гувер-нант… Интен-дант… не получается… Ma-мант… Мо-мант… Нант…»
— Я пошел, — сказал Виктор.
— Жаль, — сказал Голем. — Впрочем, желаю удачи.
— Привет Росшеперу, — сказал Павор.
— Капи-тант, — сказал Р. Квадрига, оживившись.
Виктор взял свою зажигалку и пачку сигарет, снял со спинки стула ремень с маузером и пошел к выходу. Позади доктор Р. Квадрига громко произнес: «Простите меня, но я считаю, что пора все-таки познакомиться. Я — доктор Рем Квадрига. А вот кто вы — не помню… не припоминаю…» В дверях Виктор столкнулся с озабоченным толстым тренером футбольной команды «Братья по разуму». Тренер был очень озабочен, очень мокр и уступил Виктору дорогу.
Персонажи ПНВС. Рисунок Б. H. Стругацкого
Рисунок Б. Н. Стругацкого на заметках по ПНВС
Рисунки Б. Н. Стругацкого на черновике ХВВ
Рисунки Б. H. Стругацкого на черновике ХВВ
Рисунки А. Н. Стругацкого (танк, ноги марсианина) и Б. Н. Стругацкого (лицо) на рукописи ВНМ
Рисунки А. Н. и Б. Н. Стругацкого на черновике ВНМ
Рисунки Б. Н. Стругацкого на плане ВНМ
Окончание второго варианта рукописи ГЛ
Рисунок A. H. Стругацкого на заметках к ГЛ
Рисунки А. Н. Стругацкого (цветок) и Б. Н. Стругацкого (лицо) на заметках к ГЛ
Первая фраза ГЛ и рисунки Б. Н. Стругацкого
Рисунки Б. Н. Стругацкого к ГЛ
Карта к СОТ. Рисунок А. Н. Стругацкого
