— Здравствуйте, Виктор Петрович, — радостно сказал Опанасенко. — Вот кстати, ваше поручение мы выполнили. Шесть мачт релейной передачи поставили, до самой биостанции.
— Спасибо, — хмуро сказал Гайдадымов.
— А зачем вам все это нужно? — спросил начальник.
— Бладсакер, — сказал Морган.
— Тора, — сказал Хасэгава.
— Перро, — сказал Альварес.
— Одним словом, рысь, — сказал Опанасенко. — Надо кончать с рысью.
— Что-нибудь случилось? — спросил начальник.
— Две рыси бродят вокруг лагеря, — сказал Опанасенко. — Они все время ходят вдоль трассы.
— Какая там еще рысь, — проворчал Иваненко, тяжело поднимаясь со стула. — Вот нефть — это хорошо. Это вы молодцы. Завтра же пошлю ареологов.
— Какая рысь? — сказал Опанасенко. — Спросите у Хлебникова, какая рысь.
— Нечего было шататься без оружия, — сказал Иваненко. — Сто раз предупреждали.
— А что вы нам скажете, Борис Максимович? — сказал Опанасенко, поворачиваясь к начальнику.
— У нас очень трудно с машинами, Федор Алексеевич, — сказал начальник. — А что вы хотите предпринять?
— Облаву, — сказал Опанасенко. В кабинете воцарилось молчание.
— Ну, я пошел в мастерские, — сказал Иваненко. — До свидания, Борис Максимович.
— Нет уж, вы погодите, Ибрагим Константинович, — сердито сказал Гайдадымов. — Это дело надо решить.
— Мне некогда решать такие дела, — сказал Иваненко. — Мне надо работать. И вам тоже.
— Правильно, — сказал Опанасенко. — Нам надо работать. А мы работать не можем. Мы не можем к каждому работнику приставлять часового.
— Здоровые парни, — сказал Иваненко. — С пушками. Смешно, честное слово.
— По-вашему, таскать на работу пушки нормально? — осведомился Опанасенко. — Ареологи завтра тоже поедут с пушками? Что-то не помню, кто там из них умеет стрелять.
— Хорошо, — сказал Иваненко и снова сел. — Чего вы от меня хотите?
— Поясните себе положение, — сказал Морган. — В нее очьень трудно попасть. Она летает быстро. Ее нужно долго гнать, загнать и расстрельять в упор.
— А потому, — сказал Опанасенко, — нам нужно, — он стал загибать пальцы, — все быстроходные машины базы, все лучшие водители, все стрелки, побольше динамиту, побольше ракет…
— …и два мьешок лука, — сказал Морган, улыбаясь.
— Так, — зловеще сказал Иваненко. — Вы собираетесь гнать краулеры на полной скорости по пустыне, пережжете моторы, порвете ходовую часть, поперетопите машины в зыбучках…
— Но зачем так пьечально? — сказал Морган.
— …перекалечитесь сами, спалите все горючее… Не дам машин! — рявкнул он неожиданно.
Опанасенко грохнул кулаком в стену.
— Черт побери, — сказал он. — Да кто же для кого? Мы для машин или машины для нас?! Неужели же трудно понять! Да ваших же врачей эта гадина чуть не сожрала на той неделе!
— Спокойно, спокойно, — сказал начальник.
— Надо машины дать, — сказал Гайдадымов. — Я сам одну доведу.
— Черта лысого ты поведешь! — заорал Иваненко. — Нет, я так не могу! Я в таких условиях работать не могу! Охоты, облавы, а на Базе люди живут впятером в такой вот комнатушке! Для женщин комнату едва выделил! Строить надо, а не гарцевать на краулерах!
Опанасенко вдруг успокоился.
— Хорошо, — сказал он. — Не надо машин. Мы пойдем цепью. Все, конечно, пойдем. Пусть облава будет пешая. И горючее будет цело, и в комнатах после облавы станет посвободнее. Это вас устраивает, товарищ Иваненко?
— Не смейте разговаривать со мной в таком тоне, — прошипел Иваненко. — Не смейте!..
Начальник хлопнул ладонью по столу.
— Достаточно, — сказал он. — Это ругань, а не серьезный разговор. Товарищ Опанасенко, расскажите, пожалуйста, что такое эта рысь? О ней много говорят, и никто ничего не знает.
— Мы тоже мало знаем, Борис Максимович, — сказал Опанасенко. — Какое-то хищное животное. Никто его толком не видел. Охотится ночью, нападает длинным прыжком, всегда почему-то справа. Нападает почему-то на людей и всегда норовит вцепиться в правый бок. Что еще? Длинная, с серебристой шерстью, конечностей не заметно, глаз тоже. Вот и все, пожалуй.
— А где она скрывается днем? — спросил начальник.
— Неизвестно. Может быть, зарывается в песок. А может быть, у нее есть логово — передвигается она очень быстро.
— Дело вот в чем, — сказал начальник. — Через четыре месяца с Земли придут два корабля. Они привезут еще пять краулеров. С машинами будет легче. С другой стороны, за это время мы, по-видимому, закончим самые необходимые постройки и станет легче с грузовыми перевозками. Может, имеет смысл подождать с рысью?
Опанасенко поглядел на Моргана. Морган пожал плечами.
— Подождать, конечно, можно, — сказал Опанасенко, — но это опасно. Вам придется либо запретить выход с территории, либо, — он принялся загибать пальцы, — ввести непрерывный патруль вдоль трассы. На краулерах, конечно. Выделить отряд стрелков для охраны биологов, ареологов, связистов, работающих в поле. Поставить вокруг Базы высоковольтное заграждение. Одним словом, это дороже обойдется.
— Мы ее не знайем, — сказал Морган, — а она наглейет. Вчера я видьел ее сльеды у экскаватора. Раньше этого не было. Скоро она начнет нападать на краулер, а краулер есть открытая машина.
— Да-а, — сказал начальник. — Ну, что вы скажете, Ибрагим Константинович?
— Делайте, как хотите, — сказал Иваненко. — А я бы так просто запретил выход с Базы.
— Ну уж нет, — сказал Гайдадымов. — Такой приказ выполняться не будет. Запереть ученых на четыре месяца!.. Они скажут, что не для того сюда летели, и будут правы.
— Делайте как хотите, — повторил Иваненко.
— Хорошо, — сказал начальник. — Сколько времени нужно на подготовку, Федор Алексеевич?
— Двое суток, я думаю, хватит, — сказал Опанасенко и поглядел на Моргана. — А, Гэмфри?
— Да, — сказал Гэмфри.
— У нас на Базе сто восемьдесят три человека, — сказал начальник.
— Сто восемьдесят четыре, — поправил Гайдадымов, улыбаясь.
— Почему? — сказал начальник. — Сто восемьдесят три.
— А Богдан Богданыч Спицын? Ему уже неделя.
— Да, правда, — сказал начальник. Все улыбались, даже Иваненко. — Одним словом, не считая женщин и… гм… детей, у нас полтораста боеспособных мужчин.
— Боеспособных мужчин у нас человек сорок, — сказал Опанасенко, — и то считая Следопытов. Да нам больше и не нужно. Десять машин, сорок человек. Это не проблема, Борис Максимович. Поручите это нам с Гэмфри.
— Хорошо, — сказал начальник. — Готовьте облаву. И помните, Федор Алексеевич, вы поведете самое ценное, что у нас есть — людей и машины. Берегите, пожалуйста, людей, но не забывайте и о машинах.
— Конечно, — сказал Опанасенко.
Пролог. Дауге и Мария Юрковская после проводов экспедиции.
1. Мирза-Чарле. Вакуум-сварщик Юрий Николаевич Кочин, двадцать лет. Отстал от группы
