Румяный добряк почему-то перестал улыбаться.
– А что ты помнишь последнее? – спросил он почти вкрадчиво.
Гаг наморщился.
– Я подбил… Нет! Я горел. Огнемет, наверное. И я побежал искать воду… – Он замолчал и снова ощупал шрамы на груди. – В этот момент меня, наверное, подстрелили… – сказал он неуверенно. – Потом… – Он замолчал и посмотрел на сухопарого. – Мы их задержали? Да?.. Где я? В каком госпитале?
Однако сухопарый не ответил, и снова заговорил добряк.
– Да как тебе сказать… – Как бы в затруднении, он с силой погладил себя по круглым коленям. – А ты сам как думаешь?
– Виноват… – сказал Гаг и спустил ноги с койки. – Неужели так много времени прошло? Полгода? Или год… Скажите мне прямо, – потребовал он.
– Да что время… – сказал румяный. – Времени-то прошло всего пять суток.
– Сколько?
– Пять суток, – повторил румяный. – Верно? – спросил он, обращаясь к сухопарому.
Тот молча кивнул. Гаг улыбнулся снисходительно.
– Ну хорошо, – сказал он. – Ну ладно. Вам, врачам, виднее. В конце концов, какая разница… Я бы хотел только знать, господин… – Он специально сделал паузу, глядя на сухопарого, но сухопарый никак не отреагировал. – Я бы хотел только знать положение на фронте и когда я смогу вернуться в строй…
Сухопарый молча передвигал соломинку из одного угла тонкогубого рта в другой.
– Я ведь могу надеяться снова попасть в свою группу… в столичную школу.
– Вряд ли, – сказал румяный.
Гаг только глянул на него и снова стал смотреть на сухопарого.
– Ведь я – Бойцовый Кот, – сказал он. – Третий курс… Имею благодарности. Имею одну личную благодарность его высочества…
Румяный замотал головой.
– Это несущественно, – сказал он. – Не в этом дело.
– Как это – не в этом дело? – сказал Гаг. – Я – Бойцовый Кот! Вы что, не знаете? Вот! – Он поднял правую руку и показал – опять-таки сухопарому – татуировку под мышкой. – Если вы попытаетесь запихнуть меня куда-нибудь каптером, вы ответите! Мне пожимал руку его высочество, лично! Его высочество пожаловал мне…
– Да нет, мы верим, верим, знаем! – замахал на него руками румяный, но Гаг оборвал его:
– Господин врач, я разговариваю не с вами! Я обращаюсь к господину офицеру!
Тут румяный почему-то вдруг фыркнул, закрыл лицо ладонями и захохотал тонким противным смехом. Гаг ошеломленно смотрел на него, потом перевел взгляд на сухопарого. Тот наконец заговорил:
– Не обращай внимания, Гаг. – Голос у него был глубокий, значительный, под стать лицу. – Однако ты действительно не представляешь своего положения. Мы не можем отправить тебя сейчас в столичную школу. Скорее всего, ты вообще никогда больше не попадешь в школу Бойцовых Котов…
Гаг открыл и снова закрыл рот. Румяный перестал хихикать.
– Но я же чувствую себя… – прошептал Гаг. – Я совершенно здоров. Или я калека? Скажите мне сразу, господин врач: я не калека?
– Нет-нет, – быстро сказал румяный. – Руки-ноги у тебя в полном порядке, а что касается психики… Кто такой был Ганг Гнук, ты помнишь?
– Так точно… Это был ученый. Утверждал множественность обитаемых миров… Имперские фанатики повесили его за ноги и расстреляли из арбалетов… – Гаг замялся. – Вот точной даты я не помню, виноват. Но это было до первого алайского восстания…
– Очень хорошо! – похвалил румяный. – А как относится к учению Ганга современная наука?
Гаг опять замялся.
– Не могу сказать точно… Причин отрицать нет. У нас в школе на занятиях практической астрономией прямо об этом не говорилось. Говорилось только, что Айгон, Пирра… ну и другие… Какга, например… такие же планеты, как наша… Да, правильно! На Айгоне есть атмосфера, открытая великим основоположником алайской науки Гриддом, так что там вполне может существовать жизнь…
Он перевел дух и с тревогой взглянул на сухопарого.
– Очень хорошо, – снова сказал румяный. – Ну, а как на других звездах?
– Что – на других звездах, прошу прощения?
– Вблизи других звезд может существовать жизнь?
Гага прошибла испарина.
– Н-нет… – произнес он. – Нет, поскольку там безвоздушное пространство. Не может.
– А если около какой-нибудь звезды есть планеты? – неумолимо налегал доктор.
– А! Тогда может, конечно. Если около звезды имеется планета с атмосферой, на ней вполне может быть жизнь.
