как говорил Мопассан. Что-то мы потолкались среди народа на улицах, на рынке… Честно говоря, да — сейчас и магазины полны, и колбаса… Да что там колбаса — все есть, чего мы там — Женя сделал неопределенный жест рукой, — и не видели. А народ не очень рад нынешним реформам то… Как же это?
— Дык… Естественно, рынок — работать нужно, и не так, как нас приучила советская власть — потихоньку и не спеша с перекурами, а по 25 часов в сутки. С полной отдачей, иначе не выживешь — конкуренты сожрут твой хлеб с маслом. А мы так не умеем. Не привыкли. На реформаторов ныне всех собак навешали. Но ответственность Гайдара, Бурбулиса и Чубайса не в этом. Мы жили в соц. лагере, это почти тоже самое, что и зона — за тебя думали, за тебя решали, о тебе заботились. Не так, чтоб сильно, но по минимуму ты сыт, обут, одет, к работе годен. Все. Умереть не дадут, но и излишеств с удобствами для тебя никто не предусмотрит. Не положено и все тут, излишества только для номенклатуры. И никто не знал, ЧТО там — за порогом барака. Видели жизнь капстран — картинки, витрины, а откуда и, главное, за счет чего все это изобилие берется — не видели, это же не афишировалось. Кроме того, история не знала столь сильно изуродованной экономики, народа, превращенного в совок. «Ученые» — тоже не знали и не могли знать, хотя и бубнили что-то о 500 днях. А шаг нужно было делать немедленно и реформаторы его сделали, отлично понимая, что за порогом барака на первых порах не будет даже пайки и теплых нар, что свобода поначалу — глухой лес, дождь и голод, что простой народ, ожидающий вволю дешевой колбасы, их возненавидит, и коммуно-фашисты этим воспользуются. Вон прибалты после отделения, поляки, чехи — очень быстро поднялись, потому что у них еще живы те, кто знает — как надо жить в условиях капитализма. А у нас нету таких спецов. Даже цеховики — отечественные подпольные предприниматели — обладают навыками краж госсобственности и умению прятать концы при проверках ОБХСС. И все! А нормального цивилизованного бизнеса не знают. Вот и делают, что умеют — крадут все подряд. Да и сами реформаторы — первыми пример показали, как и по сколько красть можно. Альтруистов то ныне нет, всех идеалистов еще в тридцатые годы расстреляли. Впрочем, нет худа без добра: позакрывали кучу производств, просаживавших сырье, энергию и финансы в утиль.
Пришельцы заметно помрачнели. Да, в былые годы они сами травили анекдоты в курилках про несуразности Советской жизни, но все-таки, в отличие от Стаса-аборигена этой реальности, хороших воспоминаний было больше негатива, и они были слишком свежи. Обидно, когда вот так, походя, обличают всю твою вроде как бы зазря прошедшую жизнь, но с другой стороны и возразить нечего. Но молчавший до сих пор Женька, уцепившись за последнюю фразу, решил вмешаться:
— Это чего ж за производства такие? Которые никому не нужны были?
А Стас, как будто специально ждал этого вопроса, с ехидцей в голосе:
— Тебе за какой период? Довоенный, после или Брежневский? Про Беломорканал рассказать? Жутко судоходный канал сразу после открытия… А про переброску северных рек чего-нибудь знаешь? А вот я, да и ваш Станислав, наверное, раз у нас биографии схожи, три года с этим проектом работал. И о БАМе вы должны знать — как раз из вашего времени! Это ж только крупные проекты, о которых знала вся страна, но были и помельче. К примеру — «антирадиационная краска» для военных самолетов: около 40 НИИ, десяток заводов было выделено в самостоятельную отрасль при МинХимпроме CCCР. Десятки лет производили спецкраску и красили самолеты, боролись за водостойкость — краска-то слезала после каждого полета и потому всю технику по СССР приходилось постоянно перекрашивать. Да, она действительно уменьшала радиационное облучение пилота, но потом один студент задал вопрос — сможет ли сия краска защитить от прочих факторов ядерного оружия? Ударной волны, тепловых лучей… Нет! Защищенный бомбардировщик кувырнется так же, как и не покрашенный. И тему зарыли. А со строительством другой всесоюзной комсомольской — Атоммаша какая беда приключилась — не в курсе?
— Первый раз слышим…
— Ах да, это много позже было, в середине 80-ых. Тогда в двух словах: Вы, геологи, знаете — что такое лесс? — получив утвердительный ответ, Стас продолжил. — О том, что фундамент завода расположили на лессовых грунтах было ясно сразу после предварительной разведки — даже не ТЭО, а при рекогносцировке, и тем не менее, партия сказала — «Надо!».
— А что такое лесс? — переспросил Валентин.
— Это пылеватый песочек, сцементированный гипсом. По свойствам напоминает кусок сахара — такой же прочный, пока сухой. Сверху лесса — слой глины был, метра 3 не больше. Вот тут и начали строить завод и город-спутник Волгодонск. Так ведь и построили, даже завезли и смонтировали оборудование, между прочим, общая длина стана или как он там… конвейера — полтора километра, по технологии перекос на всем протяжении не мог превышать 5 мм. Стройка шла трудно, собственно потому и была объявлена всесоюзно-комсомольской, и потребовала намного больше денег, чем предполагалось: попробуй-ка забить в кусок сахара хотя бы гвоздь? А тут сваи забивали, и сваи ломались. И фундаменты местами пришлось в срочном порядке переделывать. А к заводу пристроили хвостохранилище, тоже необходимое по технологии — для жидких отходов. Пуск прошел в срок, кому положено — получили медали и ордена, а потом пустили первые отходы в хвостохранилище… И завод умер за один день. Что произойдет с гвоздем, забитым в сахар, если тот кусок водичкой намочить? Вот и тут стены рушились. А теперь вспомни о пресловутых 5 мм перекоса. Ну а как Чернобыльская АЭС рванула, это тоже без вас было, было решено и вовсе прекратить реанимацию завода, который, кстати, должен был изготавливать оборудование для АЭС чернобыльского типа.
— Как рванула? У вас что, и атомные станции взрывались? Хм… Атомные станции не могут взрываться, там же принцип совсем другой… Это даже в школах проходят.
— В нашей стране может произойти все, что угодно, и никакой закон природы нам — не указ. Пол Украины и пол Белоруссии в зоне заражения оказались. А ты говоришь — не могут… У нас самолеты с поездами сталкивались, газопроводы взрывались, теплоходы мосты сносили на Волге, у нас тут из-за этого бардака такое было в конце 80-тых — начале 90-тых годов… Что и в романе не описать…
— Да… Печальная история… Как все неожиданно обернулось — протянул молодой Стас, отодвигая пустой бокал. — Жили, жили… Развитой строили…
— Мы себе как-то будущее совсем по другому представляли — поддержал начальника Женя.
— Не вы одни — вновь подключился хозяин. — И не только в России. Тут что-то более глобальное произошло. Оставим в покое социальные дела, давай возьмем голую технологию и общее направление технического прогресса. Как описывали фантасты наше будущее с прошлого века по семидесятые года нашего включительно? От Уэллса и Жюль Верна до современников — во всех странах дружно пророчили глобальные энергосистемы и освоение солнечной системы — в среднем на уровне постоянной марсианской базы, никто не сомневался в скорейшем и полном освоении океана, вплоть до строительства подводных городов, пшеничные поля на полюсах, управляемые термоядерные электростанции, роботов, которые заменят людей на вредных производствах и прочее, и прочее. Цели вполне реальны и очевидны, приоритеты расставлены, значение определено. Никто не выбился из этого общего ряда! И до восьмидесятых попадание было «тик в тик», что про телевизоры, предсказанные Беляевым, что про атомную бомбу, описанную аж стариком Уэллсом.
Станислав выдержал драматическую паузу.
— Обратите внимание, практически нигде нет описания ситуации, возникшей после восьмидесятых годов — цивилизации преимущественно информационных технологий. Нигде нет миллиардов компьютеров, глобальных информационных сетей, всемирного общения незнакомых обывателей, разделенных тысячами километров! То есть, по мнению большинства наиболее просвещенных людей — у нас был максимально реальным совсем иной вариант развития. Никто не ожидал, что развитие техники, кроме информационных, практически остановится на уровне 70-х — кто раньше, кто позже… Другими словами история пошла по крайне маловероятному пути… Чего уж тут говорить о перевороте в отдельно взятой стране?
— Ты хочешь сказать, что наш провал в 80-ом году изменил ход человеческой истории? — удивился Стас-гость.
— Нет, совсем не факт. Хотя — кто знает…
— Нет, вы оба неправы. — Женя помолчал, обдумывая мысль, и добавил, — История определяется законами жизни общества, а не большинством голосов. То, о чем ты говоришь, не было предсказано просто потому, что ничего подобного в наше время не было. Вот я не понимаю что значит «информационная» технология, как, зачем и, главное, о чем могут говорить два незнакомых обывателя из разных стран! Ну и
