ей не всегда удается. Надо полагать, судьи снизят балл за такой прыжок».
— Откуда это? — спросил Никита.
— Наверное, из Давоса, — ответила Зоя, не глядя на экран. — Первенство Европы по фигурному катанию.
— Красиво, — сказал Никита. — Смотри, куда забрались. Но и у нас в Медео, верно, не хуже.
Метель глухо завывала за окнами, крутилась над городом, а в Давосе сверкало солнце, и красивые женщины в облегающих костюмах чередой кружились на экране.
Зоя сидела спиной к телевизору и смотрела на Никиту. Наконец Никита заметил ее пристальный взгляд, удивленно уставился на нее.
— Он тебе рассказал? — шепотом спросила Зоя.
— Рассказал кое-что, — так же шепотом ответил Никита.
— И ты согласился? — Широко раскрытые глаза Зои в упор смотрели на Никиту.
— Еще не знаю.
— Началось уже? — раздался громкий голос, и в комнату вошла высокая старуха в темной шали. — Потуши свет, голубушка.
Старуха села перед Никитой, загородив лунный экран. Никита осторожно передвинулся в сторону. Зоя потушила красный абажур и вышла на кухню. Василий протяжно храпел за ситцевой занавеской.
Зоя вернулась в комнату, подала Никите чашку горячего чая и села по другую сторону старухи. Так они сидели и завороженно смотрели на мерцающий серебристый экран.
Двое мужчин раскатывали на льду широкий мягкий ковер. Внезапно в комнате вспыхнул яркий свет. Никита оглянулся и увидел Василия, который стоял босиком у стены, заломив с угрожающим видом руки, будто собирался бросить что-то в них.
— Нарочно не разбудила, нарочно, я знаю, — свистящим шепотом говорил он, грозя Зое узловатым кулаком.
— Садись с нами, Вася, — сказала Зоя с кроткой улыбкой. — Очень хорошая передача. А после кино будет.
— Одевайся, Никита Григорьевич, — коротко приказал Василий.
— Хоть бы чаю попил, — просила Зоя.
— Опаздываю. Поеду без чая, сама виновата.
Никита нехотя встал. Голова его все еще шумела от выпитой водки, и он схватился за спинку стула. Василий уже натягивал сапоги. Зоя подбежала, обхватила его плечи.
— Не надо, Вася, не надо. Прошу тебя. Куда вы поедете в такую метель? Не надо сегодня. Чует мое сердце...
— Вот чудачка городская, — отмахивался Василий. — Разве я для себя? Приказ с вершины... К тебе, между прочим, он тоже имеет отношение. А снега мы не боимся: нас он кормит. Так, Никита?
— Никуда я тебя не пущу, — твердо сказала Зоя. — И Никиту не пущу. Он мой гость.
— Оставь их, голубушка, — сказала старуха. — Не вмешивайся в мужские дела. Такая погода в аккурат для мужских дел.
Василий натянул сапоги и, легко отстранив Зою, пошел к двери.
— Власть держать после свадьбы будешь, — проговорил он, оглянувшись.
Опустив руки, Зоя смотрела ему вслед. Василий пригнулся, нырнул в дверь. Никита за ним.
Они вышли в темный двор. Метель кружилась и бушевала. Самосвал был обсыпан снегом. Снег слепил глаза, забивался за ворот.
Василий открыл сарай и сверкнул карманным фонариком. Никита подошел ближе и увидел в глубине ряд железных бочек. Неожиданно трезвея, он разглядел в луче света за бочками листы железа, мешки. В дальнем углу поблескивала глянцевая ванна.
Василий взял две доски и принялся колотить их одна о другую, очищая от снега.
— Пробки проверь, — сказал он.
Никита нагнулся и постучал рукой по железным пробкам. Резкий запах бензина ударил ему в нос и окончательно отрезвил его. Так вот она, экономия бензина. Хитрая экономия. Василию записывают рейсы, которые он не делал, и у него образуются огромные излишки бензина. Часть его он сдает под видом экономии и получает за это премию. Остальное прячет в сарае, а потом сбывает. Ловко работает. С двух сторон выгода.
— Давай ка?том! — Василий положил концы досок на край кузова, ухватился за крайнюю бочку.
— Куда же это? Зачем? — попробовал возразить Никита, и перед ним внезапно возникла неясная тень. Никита вздрогнул.
— Вася, — позвала Зоя, — срочно к телефону. Дядя зовет. — Она стояла, закутавшись в платок, и часто дышала.
Василий выругался, побежал в дом. Зоя подошла вплотную к Никите.
— Все бы тут сожгла, — сказала она с неожиданной злостью. — Не хочу страдать из-за этого барахла. Уеду отсюда. У нас городок маленький, все живут на виду друг у друга.
— И мне домой пора бы, — Никита вздохнул. — Весна уж на носу...
— Проповедуешь? — Василий стоял в дверях. — По коням! Замкнуть амбары! Товар отменяется.
Зоя махнула Никите рукой и исчезла в белых хлопьях.
Самосвал мчался по метельным улицам. Василий летел как угорелый, и Никита уже ничему не удивлялся. На дворе автобазы было безлюдно. Лишь снег кружился и завывал да стояли запорошенные самосвалы.
— Где вас черти носят? Скорей давайте! — кричал дежурный; закутанный в тулуп, он застыл у ворот как снежная баба. — Пересменка идет.
Василий подкатил к конторе. Они прошли по коридору в неширокий зал, где по субботам показывали кинофильмы.
Собрание было в самом разгаре. Мурашев стоял на сцене с поднятой рукой.
— ...Учат нас. — Слышал Никита. — И мы должны ответить на это своим самоотверженным трудом. Я призываю всех водителей нашей автобазы включиться в аварийную работу по сохранению нормальной жизни города. Оплата будет сверхурочная. Кто из водителей желает взять слово?
— Разрешите мне, — Василий растолкал шоферов в проходе, вскочил на сцену и закричал хриплым голосом: — Снег идет, а мы стоим! Беру на себя обязательство: работать по очищению до полной чистоты... Не надо нам учетчиц — сами будем работать на полном доверии. По коням!
Водители громко хлопали Силаеву. Вокруг Никиты раздавались голоса:
— Правильно, в Москву-реку будем бросать, чего тут учитывать.
— А они пусть чаек нам развозят, да погорячее.
— Калым пошел, ребята.
— Спокойно, товарищи. Начальники колонн получат маршруты. Резолюций принимать не будем. А протокол мы потом подработаем. Общее собрание объявляю закрытым.
Двор автобазы наполнился ревом машин, и этот рев был сильнее воя метели.
Никита залез в кабину.
— Гони всю технику! — кричал кто-то в рупор. — Чтоб ни одной машины здесь не осталось. Гони!
Никита вырулил за ворота вслед за Силаевым. Самосвалы набрали ход и понеслись сквозь снежную пелену, обгоняя медленные снегопогрузчики, грейдеры, грузовики со щитами и метелками, — все это грохотало и двигалось на центральные магистрали.
Начиналась снежная битва. Над городом спустился вечер — снежные вихри кружились вокруг фонарей, метались перед витринами магазинов. Вечер перешел в ночь: опустели улицы, погасли окна в домах, рекламы. Город угомонился, утих, набираясь сил для нового дня. Лишь неистовая метель продолжалась, и люди, которые боролись с ней, не покидали улиц.
Люди боролись со снегом, но усилия их оставались тщетными. Чем больше снега увозил Никита с просторной пустынной площади, тем выше росли сугробы. Никита до предела выжимал газ, самосвал заносило на поворотах; высыпав снег, он мчался обратно, а сугробы росли и росли, и все у?же становилась площадь.
