6
Груня в то утро зашла к соседке занять корыто – ей не дали. Бабка Ариша сунулась в лавку – ее прогнали из очереди за хлебом, и женщины ей кричали, чтоб она шла к Емельянову – он ей даст хлеба задаром…
Выйдя к воротам из сторожки, Иванка встретил Захара.
– Эх, Иван! – не здороваясь, произнес подьячий. – Кто бы ждал от тебя, Иван!.. – И он прошел мимо деловой поступью, направляясь в Кром.
Когда Иванка сказал об этом дома, передразнив походку и голос Захарки, бабка Ариша остановилась среди сторожки, поставила на пол горшок, который несла от печи к столу, села на лавку и прошептала:
– Детки, убей меня бог, Захарка был у Первушки!.. Господи!.. Самый Захар!..
– Что же ты молчала вчера? – вскочил Иванка.
– Стара стала, – всхлипнула бабка Ариша, – стара да глупа. Не признала вначале. Он не в своем приходил одетый да кособочился весь…
И, уже поставив горшок на стол, бабка села в сторонке, в общем молчании был слышен ее шепот:
– Он был, анафема, он… Захарка!..
– В Земской избе скажи, – сурово велел Иванка.
– Под пытку пускай поставят, под пыткой скажу! – воскликнула бабка. И, не по-старушечьи быстро собравшись, без обеда ушла из дому…
Но ее не стали пытать. Над ней посмеялись в Земской избе и прогнали вон, чтобы приходила, когда позовут, вместе со всеми.
– Неладно, старуха, затеяла, – сказал ей дворянин Иван Чиркин, сидевший в Земской избе. – Скажи своему Иванке – неладно тебя научил! Ступай, а заповедь божью помни: «Не послушествуй свидетельства ложна!»
– Крест целовать готова! – вскричала бабка.
– То горший грех, – поддержал дворянина старый поп Яков Заплева.
После обеда вся семья сидела дома без дела, дожидаясь возвращения бабки из Земской избы. Наконец пришла бабка в горьком сознании бессилья. Сморщенное темно-коричневое ее лицо было мокро от слез… Она без слов опустилась на лавку, и никто ни о чем ее не спросил, только Груня поставила перед ней миску со щами и положила ломоть хлеба. Но, не тронув еды, бабка сидела целый час у стола, и никто не сказал ей ни слова…
Вечерело. По улице с песней прошла молодежь… Железные лопаты, ломы и топоры были у всех на плечах – это после дневной работы собрались уличанские отряды на вечернюю работу по укреплению города.
Проходя мимо домов, каждый вечер выборный позывщик стучал в окошки, и из каждого дома выбегал уже готовый к работе парень. Так каждый день выходил и Иванка, едва успев возвратиться из кузни.
В тяжелой мрачности и унынии проведенный день сбил его с толку. Он потерял ощущение времени. Услышав песню парней, он быстро выскочил, подхватил рукавицы, надвинул шапку и, захватив лопату, шагнул в сенцы.
– Иванку Истомина кликнуть?! – услышал он возглас с улицы.
– А ну их, изменщиков! Брось, не зови! – отозвался второй голос.
И Иванка услышал, как пустился бегом от дома позывщик…
«Пойти самому? Не пойти?!» – подумал он.
Громкая песня парней раздавалась уже в отдалении.
Иванка швырнул на пол лопату и молча прислонился к стене головой… Чувство обреченности и одиночества больно сдавило ему грудь и горло…
Иванка был не в силах сидеть дома, несмотря на предупреждение земских людей. Он давно не встречал Гаврилы. Пойти к нему, рассказать ему все… потребовать от него защиты… В другое время Иванка зашел бы к Кузе, но Кузя был послан Томилой в Опочку и Остров в Земские избы, да так пока и не возвратился…
Идя к дому хлебника, Иванка готовил заранее все упреки, какие обрушит он на Гаврилу. «Ты сам не велел говорить про Первушку. Я бы сказал про все – кто бы меня попрекнул! И бабка знала бы, что Первушка корыстник, и в дом его не впустила б. Ты один виноват во всем – ты и скажи земским выборным, что не изменная наша семья…»
Иванка стукнул в дверь, вышла жена Гаврилы.
– Дядя Гавря… – начал было Иванка…
– Какой он тебе дядя! – оборвала его женщина. – Уехал Гаврила Левонтьич по земским делам. В городе нету…
«Когда вернется?» – хотел спросить Иванка.
– А коль что надо – ступай к нему в Земскую избу. А в дом пошто лезешь!.. – добавила женщина.
У Иванки перехватило дыхание, горло сдавило. Он сам не помнил, как повернулся от дверей, как не шел, а бежал по улице, сталкиваясь с прохожими, натыкаясь на тумбы и вызывая смех ребятишек, поздно заигравшихся в один из первых теплых майских вечеров…
Он не смел пойти в дом кузнеца, думая, что вместе со всеми другими и Аленка считает его предателем.
«Повидаться бы с ней на часок, рассказать бы ей все – неужто она не поверит!» – думал Иванка. Но как
