Опасаясь его, купцы нанимали большую охрану к торговым обозам, а воевода не раз высылал для поимки его стрельцов. Но стрельцы не могли уловить крестьянского атамана. Среди народа во Пскове шел слух, что Павел Печеренин как-то связал в лесу высланных против него стрельцов, угостил их на славу в своих Печорах и отпустил.
Так и было оно в самом деле: стрелецкий десятник, попавшийся к Павлу в плен, был Иов Копытков.
«Вам что за дворян стараться! – сказал ему Павел. – Ратные люди должны свою землю от недругов оборонять, а не нас, крестьянишек бедных, брать на извод. Вы меня, братцы, не троньте, и я вас не трону».
2
Павел пустил Копыткова с товарищами на волю, и они остались друзьями.
Крестьяне всего уезда знали по имени Павла и жаловались ему на своих господ. Павел не трогал по дорогам проезжих крестьян и бедных прохожих. Говорили, что земский староста Менщиков, опасаясь ватаги Павла, из посада Сольцы как-то тащился во Псков пешком, одетый в худой зипунишко, неся сто рублей серебром в заплечном мешке, и будто разбойники Павла, встретив его на дороге, дали ему на бедность четыре алтына.
Рассказывали, что Павел поймал в лесу литовских лазутчиков, тайно пролезших через рубеж, и повесил их на сосне, а грамоты их отослал к воеводе, чтоб ведал хитрые замыслы иноземцев.
Иванка глядел с восхищением на этого молодца, который годился в сказку и статью и славой.
Поверх белой рубахи на нем была длинная чешуйчатая кольчуга. В отличие от других разбойников, наполнявших избу, он носил не лапти, а сапоги. На лавке возле него лежали сабля, медвежий нож и пистоль.
Рогатины, копья, рожны были везде по стенам и в углах. Тут же висели полные стрел колчаны, гнутые луки, навязни, палицы, кистени.
Человек десять разбойников спали вповалку на полу на подстилке из веток и моха. Другие сидели кружком в беседе возле стола. У печи сушились онучи.
– Садись, Иов, гости. И ты с ним… как звать-то, казак?
– Иваном.
– Садись, Иван, вечерять, – позвал Павел.
– Ждут меня, Павел, стрельцы да казаки, десятков пять человек. Пустишь ли ночевать в Печоры? – спросил Копытков.
Разбойничий атаман пытливо взглянул на десятника.
– Хитрость таишь какую?
– Ты, Павел, бога побойся. Или я с тобой крестом не менялся! Какую измену страшную ты на меня помыслил! – обиделся Иов.
– Ты не серчай, Иов Терентьич, брат. Потому спрошаю, что был у нас уговор: дорогу ко мне в Печоры людям незнаемым не казать.
– То было, Павел, время иное, – сказал Копытков. – Тогда я служил воеводе, а ныне городу. Тогда стрельцов на тебя посылали боем, а ныне я к тебе для того приехал, чтобы в ратную службу звать.
– Кого звать в ратную службу?! – удивленно воскликнул Павел.
– Тебя. Дворян побивать да беречи дороги, боярских гонцов ловить с грамотами в пути. Привез я тебе пищалей, свинцу да зелья… и грамоту от всегороднего старосты, от Гаврилы Демидова. Хошь идти в ратную службу ко Всегородней избе?
– Дворян побивать? Да такую-то службу я целых пять лет правлю! Мне что Всегородняя изба! Я сам себе староста всеуездный!.. Землю съешь, что без хитрости лезешь в Печоры?
– Земля без вреда человеку, чего же не съесть! Поп сказывал – грех, да ладно! – махнул рукою Копытков. Он ковырнул ножом земляной пол жилища и, подняв кусочек земли, кинул в рот. – Чтоб сыра земля мне колом в глотке встала, коли недобро умыслил! – сказал он и проглотил комок.
– Ну, веди же свою ватагу. Для добрых людей теснота не обида! – сказал Печеренин.
Получив пищали, свинец и порох, присланные из Пскова Гаврилой Демидовым, Павел Печеренин кликнул клич среди мужиков уезда, и за несколько дней в ватагу лесного атамана сошлось еще более полусотни новых крестьян.
Несколько дней Копытков с другими стрельцами учили их, как надо строить засеки и острожки, как стрелять из пищалей и биться саблей, как сесть в засаду на конников и как нападать на пеших.
Они раскинули стан в лесу невдалеке от Московской дороги, построили в чаще землянки и шалаши из ветвей, поставили возле стана острожек, выставили повсюду заставы.
Павел Печеренин думал заняться разорением всех окрестных дворянских домов, но Копытков поспорил с ним.
– Прежде, Павел, ты был один. А теперь дворян без тебя разорят и пожгут, а ты береги дорогу, имай послов да побивай дворян по дорогам, кои на службу к боярину едут под псковские стены, – сказал Копытков.
– А что мне за указ ваши земские старосты! – возражал Павел. – Я вольный лесной атаман. Где хочу, там и бью дворян. Прежде бил без указки и ныне так стану.
– В ратном деле лад нужен, Павел. Ныне уж не разбоем, а ратью народ на них поднялся, и творить нам не по-разбойному, а по-ратному надо.
– О чем у нас спор? «Не бей по башке, колоти по маковке»! – засмеялся Павел.
Гулкий голос, могучие плечи, дородный рост, отвага, повелительная сила всего существа Павла
