бритоголового японца в голубых очках. Мисима спросил:
— Ваша группа куда, Федор Семенович?
— Курилы, — ответил Ашмарин.
Мисима поморгал припухшими глазками, вынул носовой платок и принялся протирать очки. Ашмарин знал, что группа Мисима отправляется на Меркурий, на Горящее Плато. Мисима было двадцать восемь лет, и он еще не налетал своего первого миллиарда километров. Лифт остановился.
— Саёнара, Тацудзо, Ёросику, — сказал Ашмарин.
Мисима улыбнулся во весь рот.
— До свидания, Федор-сан…
В лаборатории 116 было светло и пусто. В углу справа стояло Яйцо — полированный шар в половину человеческого роста, в углу слева сидели два человека. Когда Ашмарин вошел, они встали. Ашмарин остановился, разглядывая их. Им было лет по двадцать пять, не больше. Один — высокий, светловолосый, с некрасивым красным лицом. Другой — пониже, смуглый красавец испанского типа, в замшевой курточке и тяжелых горных ботинках. Ашмарин сунул руки в карманы, привстал на цыпочки и снова опустился на пятки. «Новички», — подумал он. Неожиданно заныло в правом боку, там, где не хватало двух ребер.
— Здравствуйте, — сказал он. — Моя фамилия Ашмарин.
Смуглый показал белые зубы.
— Мы знаем, Федор Семенович. — Он перестал улыбаться и представился: — Кузьма Владимирович Сорочинский.
— Гальцев Виктор Сергеевич, — сказал светловолосый.
«Интересно, кто из них был Десантником, — подумал Ашмарин. — Наверное, этот, испанец Кузьма Сорочинский». Он спросил:
— Кто из вас был Десантником?
— Я, — ответил светловолосый Гальцев.
— И за что же вас? — спросил Ашмарин. — Если не секрет…
— Не секрет, — сказал Гальцев. — Дисциплина…
Он посмотрел Ашмарину прямо в глаза. У Гальцева были светло-голубые глаза в пушистых женских ресницах. Они как-то не шли к его грубому красному лицу.
— Да, — сказал Ашмарин, — Десантнику надлежит быть дисциплинированным. Любому человеку надлежит быть дисциплинированным. Впрочем… Что вы умеете, Гальцев?
— Я биолог. Специальность — нематоды.
— А-а… — протянул Ашмарин и повернулся к Сорочинскому: — А вы?
— Инженер-гастроном! — неожиданно громко отрапортовал Сорочинский, снова показывая белые зубы.
«Прелестно! — подумал Ашмарин. — Специалист по червям и кондитер. Недисциплинированный Десантник и замшевая курточка. Хорошие ребята!.. Особенно этот горе-Десантник. Черт бы побрал Маклакова!» Ашмарин представил себе, как Маклаков, придирчиво и тщательно отобрав из двух тысяч добровольцев составы межпланетных групп, посмотрел на часы, посмотрел на списки и сказал: «Группа Ашмарина. Курилы. Ашмарин человек деловой, опытный человек. Ему вполне достаточно троих. Даже двоих. Это же не на Меркурий, не на Горящее Плато. Дадим ему хотя бы вот этого Сорочинского и вот этого Гальцева. Тем более что Гальцев тоже был Десантником».
— Вы подготовлены к работе? — спросил Ашмарин.
— Да, — сказал Гальцев.
— Еще как, Федор Семенович! — добавил Сорочинский. — Обучены!
Ашмарин подошел к Яйцу и потрогал его прохладную полированную поверхность. Потом спросил:
— Вы знаете, что это такое?
Гальцев поднял глаза к потолку, подумал и произнес монотонным голосом:
— Эмбриомеханическое устройство «МЗ-8». Механозародыш, модель восьмая. Автономная саморазвивающаяся механическая система, объединяющая в себе программное управление «МХМ» — механохромосому Маклакова, систему воспринимающих и исполнительных органов, дигестальную систему и энергетическую систему. «МЗ-8» является эмбриомеханическим устройством, которое способно в любых условиях на любом сырье развертываться в любую конструкцию, заданную программой. «МЗ-8» предназначен…
— А вы? — обратился Ашмарин к Сорочинскому.
Сорочинский ответил, не задумываясь:
— Данный экземпляр «МЗ-8» предназначен для испытания в земных условиях. Программа стандартная, стандарт шестьдесят четыре: развитие зародыша в герметический жилой купол на шесть человек, с тамбуром и кислородным фильтром.
Ашмарин посмотрел в окно и спросил:
— Вес?
— Примерно полтора центнера.
Разнорабочие экспериментальной группы могли всего этого и не знать.
— Хорошо, — сказал Ашмарин. — Теперь я сообщу вам то, чего вы не знаете. Во-первых, Яйцо стоит девятнадцать тысяч человеко-часов квалифицированного труда. Во-вторых, оно действительно весит полтора центнера, и там, где понадобится, вы будете таскать его на себе.
Гальцев кивнул. Сорочинский сказал:
— Будем, Федор Семенович.
— Вот и прекрасно, — сказал Ашмарин. — Вот сразу и начинайте. Катите его к лифту и спустите в вестибюль. Затем отправляйтесь на склад и получите регистрирующую аппаратуру. Затем можете идти по своим делам. Явитесь со всем грузом на аэродром в восемь вечера. Постарайтесь не опоздать.
Он повернулся и вышел. Позади раздался тяжелый гул: группа Ашмарина приступила к выполнению первого задания.
На рассвете грузопассажирский стратоплан сбросил группу на птерокаре над Вторым Курильским проливом. Гальцев с большим изяществом вывел птерокар из пике, осмотрелся, поглядел на карту, поглядел на компас и сразу отыскал Байково — несколько ярусов двухэтажных зданий из белого и красного литопласта, охвативших полукругом небольшую, но глубокую бухту. Птерокар, выворачивая жесткие крылья, приземлился на набережной. Ранний прохожий (юноша в тельняшке и брезентовых штанах) объяснил им, где находится управление. В управления дежурный администратор острова, он же старший агроном, пожилой сутулый айн, встретил их приветливо и пригласил к завтраку.
Выслушав Ашмарина, он предложил на выбор несколько невысоких сопок у северного берега. Он говорил по-русски довольно чисто, только иногда останавливался посредине слова, как будто не был уверен в ударении.
— Северный берег — это довольно далеко, — сказал он. — И туда нет хорошей дороги. Но у вас есть птеро-кар. И потом, я не могу предложить вам что-нибудь ближе. Я плохо понимаю в физических опытах. Но бульшая часть острова занята под бахчи, баштаны, парники. Везде сейчас работают школьни-ки. Я не могу рис-ковать.
— Никакого риска нет, — сказал Сорочинский. — Совершенно никакого риска.
Ашмарин вспомнил, как однажды, два года назад, он целый час просидел на пожарной лестнице, спасаясь от пластмассового упыря, которому для самосовершенствования понадобилась протоплазма. Правда, тогда еще не было Яйца.
— Спасибо, — сказал он. — Нас вполне устраивает северный берег.
— Да, — сказал айн. — Там нет ни бахчей, ни парников. Там только береза. И еще где-то там работают архео-логи.
— Археологи? — удивился Сорочинский.
— Спасибо, — сказал Ашмарин. — Я думаю, мы отправимся сейчас же.
— Сейчас будет завтрак, — вежливо напомнил айн.
Они молча позавтракали.
— Спасибо, — поблагодарил Ашмарин, поднимаясь. — Я думаю, нам следует торопиться.
