Юрковский расхохотался.
Они неторопливо пошли, перепрыгивая через широкие трещины, в которых дымилась жидкая масса ила.
― Богдан! ― понизив голос, проговорил Быков.― Ведь болото излучает… Слышишь?
…Тик… тик—тик—тик—тик…
— Слышу. Это чепуха. У нас очень чувствительные счетчики, Алеша.
— Все, что попадает под фотореактор, должно излучать,― наставительно изрек Юрковский.― Ясно даже и…
— Погодите—ка…― Богдан поднял руку.
Они остановились. Невнятные голоса Ермакова и Дауге стали едва слышны в шорохах и потрескивании наушников.
— Насколько мы отошли от «Хиуса», как вы думаете? ― спросил Спицын.
— Метров на семьдесят—восемьдесят,― быстро ответил Быков.
— Так. Значит, наших радиотелефонов хватает только на это расстояние.
— Маловато,― заметил Юрковский.― Ионизация, вероятно?
— Да…
…Тик… тик—тик… тик… тик…
Они пошли дальше. Рев, бульканье, завывание становились все слышнее. Где—то впереди справа раздался громкий храп.
— Чу! Слышу пушек гром…― пробормотал Юрковский.
— Вот она!
Внешняя кромка огромной лепешки, выжженной на поверхности трясины пламенем фотореактора, была закруглена и полого уходила в жижу. И сразу за ней из тумана выступили бледно— серые причудливые силуэты странных растений. До них было рукой подать ― не больше десяти шагов, но белесые волны испарений непрерывно меняли и искажали их облик, открывая одни и окутывая непроницаемой мглой другие детали, и разглядеть их как следует не было никакой возможности.
— Венерианский лес,― прошептал Юрковский с таким стран ным выражением, что Быков недоверчиво покосился на него.
— Да… венерианский. По—моему, пакость,― кашлянув, сказал Богдан.
— Молчи, Богдан! Ты говоришь ерунду… Ведь это жизнь! Новые формы жизни! И мы ― мы! ― открыли их…
— Вот, кажется, еще одна новая форма жизни,― пробормо тал Быков, с беспокойством вглядываясь в большое темное пятно, внезапно появившееся у края корки недалеко от них.
― Где? ― живо повернулся Юрковский.
Пятно пропало.
— Мне показалось…― начал Быков, но низкий, глухой рев прервал его.― Вот, слышите?
— Это где—то здесь, рядом…― Спицын ткнул рукой вправо.
― Да—да, неподалеку. Значит, я действительно видел…
Быков потихоньку потянул из—за пояса гранату, тревожно
поглядывая по сторонам.
— Большое? ― спросил Спицын.
— Большое…
Снова раздался рев, теперь уже совсем близко. Ни одно зем ное животное не могло издавать такие звуки ― механические, похожие на вой паровой сирены, и вместе с тем полные угрозы.
Быков вздрогнул.
— Ревет…― тихонько сказал он.
— Да… Пойдем посмотрим? ― хриплым голосом предложил Юрковский.― Эх, то ли дело на Марсе! До чего щедрая и приличная планета! Санаторий!
…Тик… тик—тик… тик—тик…
― Нет, идти не следует,― сказал Спицын.― Лихачество…
Быков промолчал.
― Боитесь? Тогда я один…― Юрковский решительно шагнул вперед.
Все произошло очень быстро. Быков повернулся к Спицыну, и в этот момент что—то тяжко рухнуло на площадку, словно сбросили на асфальт тюк мокрого белья. Округлая темная масса величиной с упитанную корову надвинулась на людей из тумана. Юрковский отшатнулся и со сдавленным криком сорвался в болото. Спицын попятился. Секунду Быкову казалось, что вокруг воцарилась мертвая тишина. Затем робкое «тик—тик» дозиметра вошло в сознание, и он опомнился.
― Ложись! ― заорал он.
Спицын, упав ничком, увидел, как Быков прыгнул назад и взмахнул правой рукой ― раз и еще раз. Два тупых гулких удара оглушили его. Туман коротко озарился двумя оранжевыми вспышками, и дважды возникло и мгновенно исчезло в сумраке блестящее влажное тело ― громадный кожаный мешок, изрытый глубокими складками. С визгом пронеслись осколки, дробно простучали по «асфальту». Затем все стихло.
— Finita la comedia,― машинально пробормотал Спицын, с трудом поднимаясь на ноги.
— Где Юрковский? ― задыхаясь, крикнул Быков.
— Здесь… Дайте руку…
Они втащили на «асфальт» Юрковского, вымазанного с головы до ног. «Пижон», не говоря ни слова, кинулся к тому месту, где три минуты назад находилось чудовище.
― Ничего,― разочарованно сказал он.
Действительно, чудовище исчезло.
― Но ведь оно было? ― Юрковский ходил вдоль края площадки, останавливался, нагибался, упираясь руками в колени, всматривался в неясные очертания спутанных стеблей и стволов за пеленой испарений.
— Было…
— Он… оно ушло.
— Словно растворилось,― задумчиво сказал Спицын.
— Может быть, вы не попали? ― наивно спросил Юрковский, останавливаясь перед Быковым, который озабоченно осматривал автомат.
Быков презрительно фыркнул.
— Ну ладно, ушел он, и слава аллаху,― сказал Спицын.― Интересно, что ему от нас было нужно? Хотел пообедать?
— Ер—рунда! ― с чувством произнес Юрковский.― Удиви тельная ерунда. И откуда только идет это дурацкое представление о чудищах—людоедах с других планет! Досужим писакам вольно выдумывать, будто стоит нам появиться на другой планете, как у всех местных животных аппетит разыгрывается… Но ведь ты… ты же старый межпланетник, Богдан!..
Обратно шли молча. Голосов Ермакова и Дауге не было слыш но: вероятно, они уже вернулись во внутренние помещения «Хиуса». Перед тем как вновь ступить в дымящийся ил, Юрковский сказал задумчиво:
― Как бы то ни было, а живность на Венере есть. Оч—чень интересно! Только… вы уверены, Алексей Петрович, что не промахнулись?
Это было уж слишком. Быков яростно засопел и поспешил вперед.
…Тик… тик—тик—тик… тик—тик…
Быков задержался за чисткой оружия и, войдя в кают—компа нию, застал спор в самом разгаре. Юрковский и Дауге, разделенные столом, кричали друг на друга, азартно выпятив подбородки. Богдан Спицын, по обыкновению, улыбался и покачивался на стуле, придерживаясь за спинку кресла, в котором сидел Михаил Антонович, и если Богдан время от времени вставлял иронические реплики, то толстенький штурман молчал, сосредоточенно опустошая баночку с фаршированным перцем.
