― Температура нормальная,― сообщил Юрковский, рассматривая ручной термометр, ― пятьдесят четыре и три. Для этих мест ― вполне нормальная. Это не лава.
Они подошли совсем близко. Стена лилового тумана поднималась прямо перед их глазами; еще несколько шагов ― и они ступили бы на поразительный малиновый ковер.
— Не стоит дальше,― сказал Быков,― у меня в шлеме счетчик радиации с ума сходит.
— Н—да—а,― протянул Иоганыч останавливаясь.― Радиация усиливается. Эта штука излучает, Володя…
— Вижу,― буркнул Юрковский, опускаясь на корточки и внимательно рассматривая край багрового потока.
Почву покрывала толстая светящаяся пленка ― очень тугая на вид, ноздреватая, как губка. Она медленно ползла по земле, местами вспучиваясь, выворачивая камни из песка.
— Толщина ― сантиметров пятнадцать,― определил Юрковский, наблюдая, как пленка наползает на острый осколок камня.― Это неживое существо, Гриша! Оно совершенно равнодушно к внешним раздражениям.
— Чудак! ― Дауге пожал плечами.― Губка тоже совершенно равнодушна к внешним раздражениям… Это наверняка колония каких—то микросуществ.
— Микросущества… При таком уровне радиации в этом районе? ― Юрковский будто думал вслух.― Хотя, конечно, живое может приспособиться к любым условиям. Тем более, эта штука сама излучает… В этом ты прав, Иоганыч. Но как ты докажешь… Давай возьмем пробу ― дома рассмотрим.
― Значит, вы думаете, что через это красное поле на «Мальчике» идти можно? ― спросил Быков.
Геологи помолчали; потом Дауге сказал:
— Скорее да, чем нет. Во всяком случае, это не лава.
— Так пошли в машину. Ермаков ждет.
— Сейчас, Алексей. Надо только взять образец этой штуки.
Транспортер стоял метрах в ста от них, поблескивая в красном свете. Чернело отверстие распахнутого люка. Малиновая пленка словно обтекала машину ― вдали во тьме уже виднелись ее полосы, окутанные лиловатым паром. Пленка охватила «Мальчика» с трех сторон. Быкову стало не по себе.
— Давайте—ка побыстрее, товарищи,― сказал он.― Что—то мне не нравится поведение этого любопытного явления природы.
— Почему она не подползает ближе? ― задумчиво проговорил Юрковский.
— Почему она вообще подползает? ― возразил Иоганыч.― Это, по—моему, и важнее, и интереснее… Короче, я сейчас сбегаю за контейнером, подождите минутку…― пробормотал он и шаткой рысцой направился к «Мальчику».
Быков проводил его глазами и, повернувшись к Юрковскому, увидел, что тот старается финским ножом отхватить кусок пленки.
― Не надо, Владимир Сергеевич, зачем? Возьмем эту штуку манипулятором.
Юрковский сердито пыхтел, орудуя клинком. Нож легко входил в упругую массу, но она сразу смыкалась за ним. Геолог, рассвирепев, рвал и кромсал плотный трепещущий студень. Наконец ему удалось отделить толстый красный кусок. Густо повалил светящийся газ. Юрковский выпрямился, откатил кусок ногой подальше ― на черном песке ярко засветилось красное пятно. Сзади загремело. Они оглянулись и увидели Дауге, свалившегося с «Мальчика». Он сидел на земле в нелепой позе.
― Эк его…― с досадой произнес Юрковский.
Дауге быстро поднялся и, согнувшись, принялся шарить под ногами ― искал что—то. Быков успел заметить, что огненные щупальца уже окружили транспортер, сомкнувшись метрах в трехстах от него. Они образовали почти правильное кольцо.
«Кольцо…― вдруг подумал Быков.― Огненное кольцо… Где я слыхал о кольце?»
Дауге уже шел, волоча по земле за ремень металлический бачок—контейнер для радиоактивных образцов. Под мышкой он держал тяжелый щиток.
― Вот дьявол! ― изумленно сказал Юрковский.
Быков поглядел под ноги и увидел, что отрубленный кусок пленки расплылся звездой, выбросив длинные тонкие отростки в сторону красного ковра. И вдруг он вспомнил: «Красное кольцо! Берегись Красного кольца! Загадка Тахмасиба…»
В это мгновение почва содрогнулась. Быков потерял равновесие и чуть не упал. Он увидел, как, роняя все из рук, повалился на землю Дауге, как Юрковский, пытаясь подняться, встал на четвереньки.
В черном небе вспыхнула ослепительная бело—синяя зарница. Второй толчок швырнул Быкова на землю. Под ногами оглушительно треснуло. Кругом загрохотало.
― А—а—а! ― еле слышно среди ужасного шума закричал Юрковский.
Быков, судорожно цепляясь за неровности почвы, увидел, как раскрылась земля рядом с «Мальчиком» и взметнулся столб огня. В пылающем мареве видно было, как бешено закрутились гусеницы вздыбленного транспортера, как поднялся и снова упал ничком Иоганыч. Нестерпимый жар охватил Быкова, проник сквозь силикетовую ткань костюма. Почти теряя сознание, Быков поднялся на ноги, с трудом удерживая равновесие, сделал несколько неверных шагов к перекошенному транспортеру и снова упал ― почва ушла из—под ног. Грохот мгновенно стих. Сквозь пот, заливающий глаза, Быков увидел, как медленно наливается тускло—красным, пепельно—красным светом дрожащая потрескавшаяся земля, как оседает в плавящийся песок раскаленный докрасна транспортер.
― А—а—а! ― кричал сзади Юрковский.
Стиснув зубы, превозмогая нахлынувшую слабость, Быков заставил себя поползти на этот жалобный крик. В глазах качалось багровое зарево, плыли разноцветные ослепляющие круги, но он увидел черные, словно обугленные руки Юрковского, тянущиеся к нему. И он нашел еще в себе силы, чтобы вцепиться в них, упереться в землю и оттащить геолога подальше от малиновой трясины.
Потом он все—таки потерял сознание, но, видимо, ненадолго, потому что, придя в себя, обнаружил, что Юрковский лежит рядом с ним, неловко подогнув под себя руки, что раскаленная почва вокруг «Мальчика» еще не успела потемнеть и транспортер стоит, сильно накренившись, глубоко уйдя в оплавленную землю, и пластмассовая броня на нем дымится, становясь серой и быстро темнея.
Ослепительные сине—белые полосы в небе погасли. В ушах стоял непрерывный пронзительный звон, и Быков не сразу понял, что это ― счетчик излучения. «Десятки, сотни рентген»,― мелькнула в мозгу и исчезла мимолетная мысль. Он поднялся на ноги, подхватил под мышки неподвижного Юрковского (тот бессильно обвис в его руках) и потащил его к «Мальчику», подальше от пузырящейся, окутанной розовым паром красной пленки. Шагов через сорок он наткнулся на Дауге. Иоганыч лежал на спине, вцепившись скрюченными пальцами в ткань спецкостюма на груди. Положив Юрковского рядом, Быков нагнулся к другу. Дауге был без сознания, дышал часто, с хрипом. Нижняя часть его спецкостюма висела лохмотьями. Алексей торопливо, трясущимися пальцами открутил кислородный кран, снял ремень с автомата, туго перетянул неподвижное тело вокруг пояса, чтобы прекратить доступ раскаленного, бедного кислородом и насыщенного активной пылью воздуха извне. Дауге застонал, со всхлипом втянул в себя живительный газ. Юрковский очнулся сам. Он затрепетал, приходя в себя, быстрым движением поднялся, сел. Дауге продолжал тяжело хрипеть.
― «Мальчик»… Анатолий Борисович…― пробормотал Юрковский.― Скорее…
Быков помог ему подняться, и они оба, шатаясь, направились к остывающей в сотне метров от них громаде транспортера. Перебрались через широкую чернеющую трещину, побежали. Юрковский первым полез в люк, но сорвался и остановился рядом с машиной, держась за броню и тяжело дыша.
Быков оттолкнул его и полез сам.
Люк сильно оплавился, стал овальным. Броня была еще раскалена, жар проникал под спецкостюм, нестерпимо обжигая. В темном кессоне Быков напрасно шарил выключатель и, не найдя, зажег фонарик на шлеме. Кессонную дверь открыть не удавалось.
― Анатолий Борисович! Товарищ Ермаков! ― в отчаянии позвал он и вдруг понял:
