— Ну ладно,― сказал Комов.― А там что? ― Он указал на гряду плоских холмов на горизонте.
― Не знаю,― сказал Рю.― Там еще никто не был. Валькенштейн заболел внезапно, и Горбовскому пришлось улететь. Он успел только выгрузить для меня оборудование и улетел. Некоторое время все стояли молча и глядели на холмы у горизонта. Потом Комов сказал:
— Дня через три я сам слетаю вдоль реки.
— Если есть еще какие–нибудь следы,― сказал Фокин,― то их, несомненно, нужно искать возле реки.
— Наверное,― вежливо согласился Рю.― А сейчас пойдемте ко мне.
Комов оглянулся на вертолет.
— Ничего, пусть остается здесь,― сказал Рю.― Бегемоты на холмы не поднимаются.
— О,― сказал Мбога.― Бегемоты?
— Это я их так называю. Издали они похожи на бегемотов, а вблизи я их не видел.
Они стали спускаться с холма.
― На той стороне трава очень высокая, я видел только их спины.
Мбога шел рядом с Рю мягкой скользящей походкой. Трава словно обтекала его.
― Затем здесь есть птицы,― продолжал Рю.― Они очень большие и иногда летают очень низко. Одна чуть не сбила у меня локатор.
Комов, не замедляя шага, поглядел в небо, прикрываясь ладонью от солнца.
— Кстати,― сказал он.― Я должен послать радиограмму на «Подсолнечник». Можно будет воспользоваться вашей рацией?
— Сколько угодно,― сказал Рю.― Вы знаете, Перси Диксон хотел подстрелить одну. Я говорю о птицах. Но Горбовский не разрешил.
— Почему? ― спросил Мбога.
— Не знаю,― сказал Рю.― Но он был страшно рассержен и даже хотел отобрать у всех оружие.
— У нас он его отобрал,― сказал Фокин.― Это был великий скандал на Совете. По– моему, очень некрасиво вышло ― Горбовский просто раздавил нас всех своим авторитетом.
— Только не Тора–Охотника,― заметила Таня.
— Да, я взял оружие,― сказал Мбога.― Но я понимаю Леонида Андреевича. Здесь не хочется стрелять.
— И все–таки Горбовский ― человек со странностями,― заявил Фокин.
— Возможно,― сказал Рю сдержанно.
Они подошли к просторному куполу лаборатории с низкой круглой дверцей. Над куполом вращались в разные стороны три решетчатых блюдца локаторов.
― Вот здесь можно поставить ваши палатки,― сказал Рю.― А если нужно, я дам команду киберам, и они построят вам что–нибудь попрочнее. Комов поглядел на купол, поглядел на клубы красного и черного дыма за лабораторией, затем оглянулся на серые крыши города и сказал виновато:
— Знаете, Рю, боюсь, мы будем вам тут мешать. Уж лучше мы устроимся в городе, а?
— И потом, здесь как–то гарью пахнет,― добавила Таня,― и я киберов боюсь…
Я тоже боюсь киберов,― решительно сказал Фокин. Рю обиженно пожал плечами.
— Как хотите,― сказал он.― По–моему, здесь очень хорошо.
― Вот мы поставим палатки,― сказала Таня,― и перебирайтесь к нам. Вам понравится, вот увидите.
― М–м–м…― сказал Рю.― Пожалуй… А пока прошу ко мне.
Археологи, заранее сгибаясь, направились к низкой дверце. Мбога шел последним, ему даже не пришлось наклонить голову. Рю задержался на пороге. Он осмотрелся и увидел вытоптанную землю, пожелтевшую смятую траву, унылые штабеля литопласта и подумал, что здесь действительно как–то пахнет гарью.
Город состоял из единственной улицы, очень широкой, заросшей густой травой. Улица тянулась почти точно по меридиану и кончалась недалеко от реки. Комов решил ставить лагерь в цент ре города. Разбивку лагеря начали в три часа пополудни по местному времени (сутки на Леониде составляли двадцать семь часов с минутами).
Жара как будто усилилась. Ветра не было, над серыми параллелепипедами зданий дрожал горячий воздух, и только в южной части города, ближе к реке, было немного прохладнее. Пахло, по словам Фокина, «сеном и немножко хлорелловой плантацией».
Комов взял Мбогу и Рю, предложившего свою помощь, сел в вертолет и отправился к боту за оборудованием и продуктами, а Татьяна и Фокин занялись съемкой города. Оборудования было немного, и Комов перевез его в два приема. Когда он прилетел в первый раз, Фокин, помогавший при выгрузке, многозначительно сообщил, что все здания города весьма близки по размерам. «Очень интересно»,― сказал вежливый Рю. Это доказывает, сообщил Фокин, что все здания имеют одно и то же назначение. «Остается только установить какое»,― добавил он, подумав.
Когда вертолет вернулся второй раз, Комов увидел, что Таня и Фокин установили высокий шест и подняли над городом неофициальное знамя Следопытов ― белое полотнище со стилизованным изображением семигранной гайки. Давным–давно, почти столетие назад, один крупный межпланетник ― ярый противник идеи изучения следов деятельности иного разума в космосе ― как–то сгоряча заявил, что неопровержимым свидетельством такого рода деятельности он готов считать только колесо на оси, чертеж Пифагоровой теоремы, высеченный в скале, и семигранную гайку. Следопыты приняли вызов и украсили свое знамя изображением семигранной гайки.
Комов с удовольствием отсалютовал знамени. Много было сожжено горючего и пройдено парсеков с тех пор, как родилось это знамя. Впервые его подняли над круговыми улицами пустого города на Марсе. Тогда еще имели хождение фантастические гипотезы о том, что и город, и спутники Марса могут иметь естественное происхождение. Тогда еще самые смелые Следопыты считали город и спутники единственными следами таинственно исчезнувшей марсианской цивилизации. И много пришлось пройти парсеков и перекопать земли, прежде чем не опровергнутой осталась единственная гипотеза: пустые города и покинутые спутники построены пришельцами из далекой и неведомой планетной системы. Но вот этот город на Леониде…
Комов вывалил из кабины вертолета последний тюк, спрыгнул в траву и с силой захлопнул дверцу. Рю подошел к нему, опуская засученные рукава, и сказал:
— Теперь разрешите мне покинуть вас, Геннадий. Через двадцать минут у меня зондирование.
— Конечно,― сказал Комов.― Спасибо, Рю. Приходите к нам ужинать.
Рю посмотрел на часы и сказал:
― Спасибо. Не обещаю.
Мбога, прислонив карабин к стене ближайшего здания, надувал палатку прямо посреди улицы. Он поглядел вслед Рю и улыбнулся Комову, растягивая серые губы на маленьком сморщенном лице.
― Поистине благоустроенная планета, Геннадий,― сказал он.― Здесь ходят без оружия, ставят палатки прямо в траве… И вот это…
Он кивнул в сторону Фокина и Тани. Следопыт–археолог и инженер–археолог, вытоптав вокруг себя траву, возились в тени здания над экспресс–лабораторией. Инженер–археолог была в шелковой безрукавке и в коротких штанах. Ее тяжелые башмаки красозались на крыше здания, а комбинезон валялся рядом на тюках. Фокин в волейбольных трусах с остервенением тащил через голову мокрую от пота куртку.
— Горе мое,― говорила Таня.― Куда ты подключил аккумуляторы?
— Сейчас, сейчас, Танечка,― невнятно отвечал Фокин.
— Да,― сказал Комов.― Это не Пандора.
Он вытянул из тюка вторую палатку и принялся прилаживать к ней центробежный насос. «Да, это не Пандора»,― подумал он и вспомнил, как на Пандоре они ломились через сумрачные джунгли, и на них были тяжелые скафандры высшей защиты, и руки оттягивал громоздкий дезинтегратор со снятым предохранителем. Под ногами хлюпало, и при каждом шаге в разные стороны бросалась многоногая
