— Не знаю. Таких случаев пока не наблюдалось. Впрочем, гарантировать не могу. Просто не знаю. Нет такой информации.
— Хорошо, — сказал Андрей. — То есть ничего хорошего, но все очень интересно и полезно. А как у него насчет хобби?
— Ну, главное его хобби — это работа. Но есть и какие-то дополнительные увлечения. Например, он собирает старое оружие — мечи, доспехи, пистолеты...
— У меня есть два старинных пистолета, — сказал Андрей. — От предков достались. Очень старые, пушкинских времен, а может быть, и еще старее. Один даже со штыком.
— Со штыком? Зачем?
— Ну как же: выпалил, промахнулся — коли бусурмана штыком.
— Понятно... Да, это то самое. Вы собираетесь их ему продать?
— Возможно.
— Хм.
— Ну, может быть, не продать, — сказал Андрей легко. — Может быть, подарить.
— Богатая идея, — заметил Есаул, раскуривая новую сигарету.
— А вы не смейтесь. Вы, небось, бог знает что обо мне подумали, а ведь я всего-то и хотел бы: встретится с ним, поговорить, подружиться, попросить кое о чем.
— Это как раз несложно, — возразил Есаул. — Дондуреева, шесть. Там его офис. Там он бывает каждый божий день, включая субботу и воскресенье, с десяти до шести. Ради бога: приходите, записывайтесь на прием...
— Так просто?
— Проще простого.
— В любой день?
— В любой день. Если он, конечно, вообще в городе.
— Это замечательно, — сказал Андрей. — А где он живет?
— Дома он не принимает. Никогда и никого.
— Ах, вот как... А все-таки?
— Обратитесь в справочное, — холодно сказал Есаул.
Некоторое время они молчали. Есаул курил, время от времени поглядывая на Андрея со спокойным ожиданием. У него сейчас был вид человека, который долго колебался, принял наконец определенное решение и теперь был готов сидеть здесь и ждать хоть до ночи. Впрочем, это были, по-прежнему и несомненно, все те же игры раздраженного воображения.
Андрей вытянул из нагрудного кармана длинный узкий конверт и с полупоклоном предложил его Есаулу. И вот тут произошла заминка. Долгую секунду, а может быть, и целых две, Есаул смотрел на конверт, оставаясь в неподвижности, и Андрей, разумеется, сразу же вспомнил, что было ему сказано по этому самому поводу: «...но если не возьмет, тогда — молись. Тогда тебе лучше сразу уезжать отсюда и куда- нибудь подальше, за бугор, в Тасманию...» Есаул протянул наконец руку и принял конверт (не заглядывая внутрь, сунул его в карман пальто, словно сдачу с десятки). А Андрей тем временем вспомнил и начало фразы: «Если он возьмет гонорар, это вообще-то еще ничего не значит, но если не возьмет...»
— Благодарю вас, — сказал Есаул вежливо. — Надеюсь, вы удовлетворены?
— Вполне.
— Может быть, у вас есть еще вопросы?
— Пожалуй, что и нет.
— Тогда послушайте бесплатный совет: оставьте эту затею.
— Какую затею?
— Не знаю. Вам виднее. В любом случае — оставьте. Ничего не получится. Не вы первый, не вы и последний.
— А почему вы думаете, что ничего не получится?
— Ну, например, потому, — сказал Есаул, — что я, разумеется, сообщу ему об этой нашей беседе.
— Ха! — сказал Андрей, развеселившись. — Ловко! А как же — конфиденциальность? Была ведь обещана полная конфиденциальность.
— Я предупреждал вас, что вы задаете опасные вопросы.
— Не бывает опасных вопросов, бывают опасные ответы.
— Верно. Но в данном конкретном случае это одно и то же.
— Слава богу, что вы ничего обо мне не знаете, — сказал Андрей. — Вы опасный человек, Корней Аверьяныч. Вы — опасней моих вопросов и уж заведомо опасней своих собственных ответов.
— Почему вы решили, что я ничего о вас не знаю? Я знаю о вас все, что необходимо, и вдобавок еще много совсем ненужного.
— Да? Например?
— Я знаю, сколько вам на самом деле лет. Сколько раз вы были женаты, сколько у вас детей, сколько внуков. Я знаю, как вы искали Шамбалу. Гора Кайлас. Долина Смерти. Обитель Голодного Черта... Все знаю. Как раскапывали Кала-и-Муг и чем у вас там все кончилось. Как ныряли за «Черным Принцем»... Долго перечислять. Вы человек бесстрашный, но при этом очень расчетливый, отсутствие страха сочетается у вас со звериной, прошу прощения, точностью поступков: вы инстинктивно выбираете каждый раз самый правильный маршрут, самый ловкий финт, чтобы миновать опасность. Отлично поете и недурно бренчите на гитаре... И еще многое. Продолжать, нет?
Андрей выслушал все это, сохраняя вид, самый что ни на есть доброжелательный и в то же время ироничный. Вместо же ответа он процитировал:
— «Женился Иван Дурак на Василисе Премудрой, и стала она Василиса Дурак...»
— Да-да, об этом я тоже слышал: большой знаток анекдотов.
— Oh, yes! Здесь я на коне.
Есаул пожал плечами.
— Тогда расскажите самый последний, — предложил он.
— Последний? — переспросил Андрей, улыбаясь.
Есаул не ответил. Молча смотрел прозрачными глазами, которые у него вдруг сделались неподвижные, как у фотографии.
— Пожалуйста, — сказал Андрей. — Собирают это грибы Ленин с Дзержинским. И вдруг за деревьями появляется еще какой-то грибник. Ленин хватает Дзержинского за шинель и кричит: «Феликс Эдмундович! Батенька! Что же вы смот'гите. Ст'геляйте же ско'гее!» Дзержинский — ба-бах! Ленин подбегает к трупу, переворачивает его ногой и говорит с удовлетворением: «Наве'гное, меньшевик!»
Есаул улыбнулся — исключительно из вежливости.
— Какой же это последний? У этого анекдота седая борода росла, когда я еще под стол пешком путешествовал.
— Наверняка. Я его рассказал исключительно по наитию.
— То есть?
— Словечко ваше — «последний» — навеяло, знаете ли.
Есаул снова улыбнулся и снова без всякой охоты.
— Да. Вы не робкого десятка, Андрей Юрьевич.
— Безусловно. Истинно так, Корней Аверьянович: совсем не из робкого. Так и передайте.
На этой оптимистической ноте стрелка благополучно завершилась. Без никаких жертв и разрушений. И можно было теперь со спокойной совестью отправляться к Тенгизу. Он уже опаздывал, но это уж как водится. Все опаздывают. Никогда не опаздывает только тот, кто ничего не делает...
К назначенному времени никто, разумеется, без опоздания не пришел. Первыми — опоздав всего на
