Игорь, старший сын Владимира Поспеловского, был женат и проживал в Ровно. Из-за частых семейных неурядиц он запил. Его выгнали из дому. Игорь шатался по барам в Ровно и Здолбунове, проводил дни и ночи за игрой в карты. Чтобы скрыться от уплаты долгов, он сбежал в Рясники. Но Владимир Поспеловский отказался от спившегося сына. Игорь временно остановился в нашем доме. Отец предупредил:
— Веди себя достойно, не компрометируй меня перед людьми.
В одной из крестьянских хат Игорь открыл нелегальную школу, стал учителем. Желавшие учиться, — а таких кроме меня набралось десятка полтора, — платили ему по одному злотому в неделю. С большим интересом изучали мы географию, русский язык и другие предметы.
Тяжело было сыну барина жить на подачки. Он истощал, чёрные глаза запали.
Игорь обедал вместе с моими родителями. Когда его угощали самогонкой, он осушал стакан одним духом.
— Вам бы, Игорь Владимирович, жениться на дочери помещика, — как-то намекнул отец. — Пусть даже некрасивой, зато заживёте по-человечески.
Игорь признался, что сам возлагает надежду на такой случай.
— Скоро этим займусь. И если, даст бог, мне улыбнётся счастье, клянусь, Владимир Степанович, поставлю на ноги вашего Колю. Выведу его в люди!
ПИСЬМО ВРУЧЕНО
— Знаете, мама, Игорю Поспеловскому повезло, — сообщила моя сестра Мария, гостившая в нашем «корчунке». — Он женился на Наталье, дочери новомыльского помещика Тищенко.
— А помнишь, Владимир, он клялся, что поможет нашему Коле, — напомнила мать. — Что, если отправить к нему нашего мальчика? Здоровье его сдаёт, измотался на раскорчёвке. Ночью даже вздрагивает, бедняжка. Искалечим его — будет нарекать на нас, родителей, всю жизнь…
— Да-а, — протянул отец. — Но я не верю тем обещаниям. Тогда он сам находился в безвыходном положении, вот и льстил нам. Возможно, и примет Колю, но в люди не выведет, я в этом уверен…
— Что ты, Володя? Разве можно так человеку не верить! — не соглашалась мать и настаивала: — Надо послать Колю к Поспеловскому. Наш сын мечтает стать шофёром, разве мы сможем ему помочь в этом? А вот Игорь сможет!
— Я не против, — согласился в конце концов отец.
— Значит, надо готовить его в дорогу! — обрадовалась мать.
Морозным декабрьским утром я отправился в село Рясники. У меня было рекомендательное письмо отца к Игорю Поспеловскому.
Миновав села Глинки и Тайкуры, я поднялся на возвышенность, покрытую молодым лесом. В пяти-семи километрах виднелось село Ивачково, по которому, подобно узенькому извилистому ручейку, пролегала железная дорога. Она огибала большое село Здолбицу и исчезала в черте уездного центра Здолбунова. Над сёлами возвышались белые купола церквей.
На дороге появился поезд. До сих пор я видел поезда только на картинках. Паровоз, показавшийся мне громадным чудовищем, извергал из короткой трубы клубы сизого дыма, пыхтел, увлекая за собой шесть «домиков» на колёсах.
В изумлении я провожал поезд, пока он не скрылся за возвышенностью. Спустился вниз по узкой дороге, пересекавшей овраг, и пошёл дальше. На хуторе близ села Ивачково встретился со старшим братом Александром. Он здесь батрачил.
На второй день Саша проводил меня до Здолбицы.
— Отсюда, Коля, пойдёшь по дамбе, через мост. Вон парк, в нём благоденствует помещик Тищенко. Там и найдёшь Игоря.
Когда мы прощались с Сашей, он наставлял:
— Всё, что охватывает твой взор, — принадлежит Тищенко: Закревские леса, села Тайкуры, Новосилки, Степановка, Старомыльск. Говорят, что помещик — деспот. Будь осторожен, братишка…
В Новомыльске возле небольших домиков с соломенными крышами, в которых жили батраки, рабочие и служащие, я встретил ребят. От них узнал о местонахождении Игоря Поспеловского.
— Ты кто такой будешь? — допытывались ребята.
— Я с письмом к нему. — Издалека?
— Из Ровно, знаете где? — Да, слыхали.
— Ну вот.
— А кем, мальчик, ты доводишься молодому барину? — спросила дама, услышавшая наш разговор.
— С письмом к нему от родителей.
— Давай я передам его!
— Нет, мне велели вручить ему лично.
— Ну, тогда подожди здесь.
Женщина вскоре вернулась.
— Пойдём!
Через кухню мы прошли в комнату, где на диване развалился Игорь. На нём был красивый серый костюм, сиреневая рубашка, добротные полуботинки. Всё это придавало солидность вчерашнему пройдохе.
— Здравствуйте, барин, — я подал Игорю запечатанный конверт. — Вам большой привет от моих родителей, сестры Марии и Болещуков, — сказал дрожащим голосом.
— Да, да! Припоминаю!… Спасибо! — охмелевшими глазами посмотрел на меня Игорь.
— Мария — это твоя сестра? А тебя зовут Николаем?
— Николаем.
— А письмо кто писал?
— Мой отец, Струтинский Владимир Степанович.
— Ага!
Он вскрыл конверт и прочитал вслух:
«Здравствуйте, глубокоуважаемый Игорь Владимирович! Искренне радуюсь вашему благополучию. Прошу принять моего сына Николая и пристроить его на работу. Пусть поработает у вас два года. За это вы пошлёте его на учёбу в механические мастерские в Ровно или Здолбунов. Мечтаю, чтобы Николай получил специальность! Заранее благодарен.
Село Буда-Грушевская,
декабрь 1934 года».
— Ну что ж, помню такой разговор. И я своё обещание выполню. Будешь у меня маленьким адъютантом! Согласен?
Я не знал смысла этого слова, но ответил:
— Спасибо, согласен.
— Юля! — позвал барин хромую женщину. — Пригласи мать! — Когда в комнате появилась средних лет женщина, Игорь распорядился:
— С сегодняшнего дня этот мальчик — мой адъютант. Прошу любить его и жаловать и никому в обиду не давать. Столоваться будет вместе с вашим Петром.
— Хорошо, Игорь Владимирович, — покорно согласилась женщина.
С ней я вышел на кухню.
Итак, я стал адъютантом молодого барина. Он занимал половину особняка. Я помещался в небольшой прихожей. Во второй половине дома жил помощник управляющего имением Павло Кухарчук.
Я приступил к своим обязанностям.
— Вот тебе деньги, Коля, — дал первое поручение барин, — сбегай в село и принеси пол-литра «белой головки» и четыре бутылки пива. Понял?
— Понял, господин!
Я собрался идти, но барин задержал меня:
— Обожди! Иди сюда!
— Я тебе не господин, а барин! Ясно?
— Ясно!
