«Он ничего не ест. Так ни к чему и не притронулся.» Проследив ее взгляд, Холзи понял, о чем она думает. Он совершенно не хотел есть, но еще меньше он хотел обидеть эту девушку со странным именем Нэш. Взяв с тарелки ломтик картофеля, Холзи откусил кусочек и принялся жевать.
— Едешь, конечно, в Калифорнию.
— Откуда Вы знаете? — Он так искренне удивился, что она засмеялась, прикрыв рот ладошкой.
— Да все туда едут. — Сверкнув ровными белыми зубами, весело пояснила она. — В Голливуд?
— Да нет. — Он улыбнулся. Ему стало легче дышать. — В Сан-Диего.
Она понимающе кивнула и, стряхнув пепел в маленькую аккуратную пепельничку, сказала:
— А я вот тоже собираюсь переехать в Калифорнию. К родственнику. У него там свой ресторан, — пояснила она.
И Холзи вдруг ясно почувствовал, что у нее нет никакого родственника, да и ресторана тоже нет. Это было как тогда на дороге с «понтиаком». Он подцепил еще одну картофельную пластинку и принялся жевать. Девушка вздохнула:
— Вот кручусь тут. — Холзи жевал, пальцы его сами собой цепляли пластинку за пластинкой и отправляли их в рот. Организм брал свое. Ему нужна была пища, чтобы питать энергией уставшее, разбитое тело. — Тут, в общем-то, тоже работают одни родственники. — Голос ее уплывал, доносясь до него словно сквозь вату. И постепенно Холзи отключился.
— Хотя мне тут не очень нравится. — Нэш курила, глядя, как Джим ест картофель. Движения его были прерывистыми, как у перегревшейся машины. — Не знаю пока, может быть, и здесь останусь. — Она затянулась. — Странный он все-таки. Вроде ест, а глаза пустые, словно он уснул.
— Мой брат Билл — с Марса. Можно сказать, мы все с Марса. Там, за рестораном, стоит космический корабль. А ты с какой планеты? — Она замолчала, ожидая ответа. Тщетно.
Холзи был далеко. Он бродил по глубинам своей памяти.
МАМА. Молодая красивая МАМА, Ион — маленький десятилетний мальчик. — Джим, мальчик, иди завтракать!
Он сидел на ковре в детской и возился с новой машиной, купленной ему к Рождеству.
— Джимми!
Мама у порога наклоняется к окну синего мощного «крайслера».
— Джимми, прошу тебя, не подсаживай этих хиппи в машину. В газетах пишут, сейчас столько случаев на дорогах…
— Мама, я ведь уже давно вырос из того возраста, когда детям подтирают попку. И потом, ма, я смогу сам за себя постоять.
Черная фигура, склоняясь к окну, дергает дверцу. Еще раз.
Разве он запирал ее?
Стук в окно. Костяшки размазываются по стеклу снова и снова. Стук.
Нэш щелкнула пальцами перед его носом.
— Что-что? — машинально встрепенулся он.
— Ты не слышал ни слова из того, что я говорила, — обиженно сказала она.
— Да нет, почему? Слышал. — Произнес он извиняющимся тоном.
— Ладно. Ешь. Мне все равно нужно идти из морозильника кое-что достать. — Нэш повернулась, прошла до конца стойки и исчезла за углом.
Холзи вздохнул и взял с тарелки еще одну картофелину. Он поднес ее к губам и вдруг понял, что то, что он держит в пальцах, вовсе не картофель. ЭТО было холодным и жестким. И уже содрогаясь от — готового сорваться с губ крика…
«Не смотри! — билось о череп его „Я“. — Не смотри! Положи ЭТО и выйди!» Вдалеке послышались визгливые вопли полицейской сирены.
«Не смотри! Они сейчас приедут и спасут тебя! Но не смотри! Иначе ты сойдешь с ума».
ЧТО С ТОБОЙ, ХОЛЗИ?
— издевательски-удивленно вопрошал другой голос. — ТЕБЕ НЕ ИНТЕРЕСНО УВИДЕТЬ.
ЧТО ТАМ?
ВЗГЛЯНИ, ЭТО ВОВСЕ НЕ СТРАШНО!
ПОСМОТРИ.
ЧТО ПРИГОТОВИЛА ТЕБЕ ЭТА СУКА!
«Не слушай! Не слушай!! Это ОН!
ОН СНОВА ЗДЕСЬ!! Не смотри! Беги на улицу!» Вой сирены усилился.
Холзи опустил глаза. ЭТО было пальцем. Синим, холодным» отрезанным, уже начавшим разлагаться мужским пальцем. На кончике чернел треснувший поперек короткий ноготь.
Я ОТРЕЗАЛ ЕГО НОЖОМ.
ХОЛЗИ, И СОХРАНИЛ ДЛЯ ТЕБЯ!
СЮРПРИЗ.
ХОЛЗИ.
МАЛЕНЬКИЙ ПРИЯТНЫЙ СЮРПРИЗ.
Горячая волна поднялась по горлу и хлынула в рот. Холзи кинулся к двери, опрокидывая стулья. За спиной загремела по полу задетая тарелка. Горячие картофелины раскатились по залу и притаились по углам маленькими светлыми жучками. Холзи вылетел на улицу и едва успел сбежать с крыльца, как его начало выворачивать наизнанку. Горячий поток резкими толчками выплескивался из желудка. Ноги подогнулись, и Холзи рухнул в пыль. Стоя на коленях, содрогаясь от сотрясавших его спазмов, он рукой указывал на дверь ресторана подъезжающим полицейским. Истошно вскрикнув в последний раз, сирена замолкла. Патрульная машина замерла в пяти метрах от согнутого, корчащегося человека. Двое патрульных, выскочивших из машины, достали кольты и, укрывшись за дверцами, направили стволы в его сторону, готовые стрелять при первом подозрительном движении. Конечно. Разве могло быть иначе? Ведь для них он был УБИЙЦЕЙ!
НО ВЕДЬ ОНИ ПРИЕХАЛИ СПАСТИ МЕНЯ!
СПАСТИ ОТ ПОПУТЧИКА!
ОТ СТРАШНОГО ПОПУТЧИКА, СКРЫВАЮЩЕГОСЯ В ЭТОМ РЕСТОРАНЕ!!!
Один из патрульных, тот, что помоложе, взвел курок и закричал:
— Ни с места! Руки вверх!
Спазмы наконец прекратились, и Холзи сплюнул горькую тягучую слюну в пыль.
— Ничком на землю! Быстро!!!
ГОСПОДИ, ЧТО ОНИ ДЕЛАЮТ?
ЭТО ВЕДЬ ОН ЗВОНИЛ ИМ.
ОН ВЫЗВАЛ ИХ, ЧТОБЫ РАССКАЗАТЬ О ДЖОНЕ РАЙДЕРЕ.
И, набрав воздуха в раскаленные легкие и указывая на ресторан, Холзи закричал:
— Он там! Он там!!!
ЕГО НАДО ПОЙМАТЬ!
БЫСТРЕЕ!
ОН УМЕЕТ ПРЯТАТЬСЯ В ТЕМНОТЕ!
И КОГДА ОН ПРЯЧЕТСЯ, ВЫ, НЕ МОЖЕТЕ УВИДЕТЬ ЕГО!!! И НЕ СМОЖЕТЕ СОПРОТИВЛЯТЬСЯ.
И ТОГДА ОН УБЬЕТ ВАС! ОН ОТРЕЖЕТ ВАМ НОГИ, РУКИ И ГОЛОВЫ!
ПОЙМАЙТЕ ЖЕ ЕГО, ПОКА ОН НЕ УШЕЛ В ТЕМНОТУ!
В АД, В КОТОРОМ РОДИЛСЯ!!!
— Я тебе повторять не буду! Только попробуй дернись — и я пристрелю тебя на месте! Лечь ничком на землю. Считаю до трех. Раз. ДВА!
Холзи послушно лег лицом в пыль.
— Теперь руки за спину! Медленно! Давай!
Он завел руки за спину. Второй полицейский, стараясь держаться за спиной Холзи, подошел к нему осторожными медленными шагами.
ПОСМОТРИ.
ХОЛЗИ, ОНИ БОЯТСЯ ТЕБЯ!
