Чужаки приближались, однако наши пушки молчали. Положение становилось критическим.
— Почему не стреляешь?! — заорал я пилоту.
— Потерян коннект пушек с компьютером! — отозвался тот.
— Что?! — не понял я.
Пилот не ответил, неотрывно следя за мелькающими на экране изгибами каньона.
— Можно что-то с этим сделать?
— Стрелять самому, — глухо отозвался динамик на его шлеме.
Ясно! Значит, когда отказывал их неведомый «коннект», пушки переходят на ручное управление.
— Так стреляй! Иначе они нас смахнут!
— Один сейчас не справлюсь!
— Как?! — Я наклонился вперед, ближе к нему. — Покажи, как!
Сбоку на передней панели из-под обшивки выдвинулся черный рычаг, перед ним тут же в воздухе возник небольшой экран.
— Хватай шутер! — прокричал пилот. — В правом углу экрана перекрестие — лови в него цель и жми на кнопку!
Я схватился за рычаг, примерился большим пальцем к кнопке-гашетке. Держать рычаг, названный пилотом «шутером», было удобно, а при легком движении он сдвигался в любую сторону. Перекрестие на экране при этом смещалось в нужном направлении, ловя цель. Более того, экран был устроен так, что давал полный сферический обзор на 360 градусов. При необходимости изображение можно было приблизить или отдалить.
— Снаряды самонаводящиеся, — уточнил пилот. — Но у этих тварей, кажется, стоит какая-то защита, и сбить их можно только прямым попаданием.
Я был полностью поглощен захватом цели. Люди в салоне затихли, все неотрывно следили за боем. Мне почудилось, что слышу шепот Вольфганга: «Ну же… дай им просраться… Ну же…»
Болтанка была страшная. Если бы большинство пассажиров катера не были пристегнуты к креслам, то давно бы бились о стенки беспомощными куклами. Что же говорить обо мне?! Мне приходилось стоять возле пилота! Места для стрелка в катере не предусматривалось. В открытом пространстве даже на диких скоростях сложностей с управлением машиной и одновременной стрельбой во всех направлениях возникнуть не должно было, но в узких каньонах сосредоточиться на полете и захватить цель никакому летуну не под силу. Да и для меня, несмотря на кажущуюся простоту задачи, роль стрелка в таком положении оказалась делом совсем не простым.
Вражеские машины постоянно маневрировали, и взять их на мушку не представлялось возможным. Я уже совсем отчаялся приноровиться к мелькающим целям, как вдруг на экране загорелся красный прямоугольник, означавший, как мне уже было известно, что вражеский летательный аппарат попался — цель захвачена!
Среагировал сразу, вжал гашетку до упора и увидел на экране, как полетели снаряды навстречу ближайшему к нам «крабу». Но тот умело обошел их, слегка вильнув в сторону. В салоне раздался стон отчаянья.
Я заскрежетал зубами. Сейчас наша жизнь зависела от мастерства пилота и моей меткости. Нервничать и переживать из-за промаха мне было непозволительно. Сосредоточился, пытаясь абстрагироваться от всего лишнего, и снова прильнул к экрану.
Проще всего было подбить катер врага, который шел прямо за нами. Его я и пытался выцепить в перекрестие прицела. Он опять попался в красный прямоугольник, я нажал на гашетку уже мягче, без излишней дерготни, но враг снова увильнул.
Я ощущал, как вспотели мои ладони, покрепче вцепился в шутер. В висках стучало, сердце дико колотилось. Мы все знали, что долго удирать от чужаков не сможем. Они накрывали нас плотной стеной огня и только чудом еще не подбили.
Наш пилот сделал крутой вираж, и я выстрелил наугад, надеясь, что хоть один из пущенных веером снарядов достанет врага. И я попал! Вражеский катер, словно споткнулся, влетел в стенку каньона. Его отбросило, он завертелся, превратившись в огненный шар, который распался уже на земле.
— Ура! — разнеслось по салону, а Айра Хоскис и профессор Левин захлопали в ладоши.
Я выдохнул и вытер вспотевшие ладони об комбинезон.
Остался всего один корабль пришельцев, который по-прежнему зависал над нами. Действовал чужак хитро, то и дело скрываясь из виду за высокими краями скал. Выскочит над каньоном, влупит по нам из всех стволов и, не дожидаясь ответного залпа с нашей стороны, уйдет за безопасную границу скал, чтобы вылететь снова прямо над нашими головами и накрыть шквальным огнем.
Однако теперь он нам не внушал страха. Три победы над вражеской эскадрильей вселили в нас надежду, что и с четвертым «крабом» удастся расправиться. Но мы просчитались. Невозможно постоянно играть с судьбой. Мы вылетали из каньона на другой стороне горной гряды, когда наша машина вдруг содрогнулась от страшного удара и начала терять высоту.
— Подбиты! Падаем! — сообщил пилот через громкую связь, но это было и так всем очевидно.
Меня отшвырнуло на Броуди, и он довольно ловко поймал меня своими могучими ручищами, усадил в соседнее кресло и нажал кораллово-красное пятнышко сбоку на подлокотнике. Серебристые ленты ремней безопасности обхватили мою грудь, плавно вжав меня в спинку сиденья. Промелькнула мысль о парашютах и катапультировании, но здесь, судя по всему, такая роскошь не была предусмотрена.
Катер стремительно падал. Пилот пытался выровнять его, но, похоже, приборы окончательно отказали, и мы на полной скорости летели к земле. Успокаивало лишь то, что мы миновали скалы каньона и очутились над холмистой, поросшей лесом равниной. Оставалась иллюзорная надежда, что удар катера о землю будет безопаснее для нас, чем о скалы.
Хотя падение длилось всего несколько секунд, мне это время показалось вечностью. Я видел, как пилот исступленно водил руками перед мерцающим, готовым вот-вот погаснуть экраном, как побледневший Вольфганг напряженно вцепился в подлокотники. Видел и слышал, как закричал Айра, в ужасе закрывая лицо руками. Профессор Левин уставился в пол перед собой и что-то беззвучно шептал губами. Советник, наоборот, сидел с широко раскрытыми глазами, его лицо побагровело до черноты. На всех лицах отвратительной маской застыл ужас.
Страха я не испытывал. Мне уже довелось недавно пережить смерть в небе. Было стойкое ощущение, что если судьба дала мне шанс, то явно не для того, чтобы показать, во что превратилась наша планета, и тут же снова убить. Так было бы крайне несправедливо, и я верил, что это еще не конец.
Пилоту чудесным образом удалось выровнять катер перед самой землей, и, вместо того чтобы воткнуться в нее носом, мы лишь коснулись ее брюхом и заскользили, вспахивая почву и сметая на своем пути кусты и деревья.
Неуправляемый катер несло вперед, но скорость постепенно падала, и вскоре мы уткнулись носом в большое дерево. Удар был такой силы, что мне показалось, шейные позвонки не выдержат, переломятся. Освещение вырубилось, экран тоже. В салоне стало сумрачно, воцарилась мертвая тишина. Откуда-то потянуло горелым.
Я отстегнул ремни безопасности, попытался отдышаться. Пошевелил пальцами, ощупал себя. Поняв, что все кости целы и я не ранен, крикнул в полутьму салона:
— Есть кто живой?
Ответом мне были стоны профессора. Ремни безопасности его кресла не выдержали удара, бедняга слетел на пол и теперь лежал, скорчившись, около панели управления. Я поднялся и подошел к Левину. Тронул его за плечо:
— Как вы, профессор?
— Могло быть и лучше, — сипло проворчал он и поморщился: — Лодыжка только болит.
— Это ничего, — попытался я приободрить его.
— Что с остальными?
Я обернулся, вглядываясь в полумглу салона. Айра находился без сознания. Обыкновенный обморок. Перепугался парень так, что чуть кондрашка его не хватила. Ну что ж, бывает. Пришлось дать ему пару раз по щекам, привести в чувство.
Он удивленно заморгал глазами, оглядываясь по сторонам. Парень явно оказался слабоват для таких
