— Есть тяга, — удовлетворенно сообщил он. — Ветерком обдувает.
— Что делаем? — спросил я, подавляя в себе приступ клаустрофобии и вспоминая рассказы о застрявших в горах спелеологах.
— Снимаем все лишнее, оставляем тут и лезем, — приказал Броуди, стаскивая с себя китель.
Лишнего у нас, по счастью, было немного, но гвардейцам пришлось снять с себя каски и защитные куртки. На вид мягкие, хотя и плотные, они не сковывали движений солдат, но при этом я сам видел, как заряд, пущенный чужаком гвардейцу в грудь с небольшого расстояния, не причинил ему вреда. Ясно, что расставались с такой защитой солдаты с сожалением, но тут уж ничего не поделаешь. Оружие и отсоединенные от касок фонари, конечно, взяли с собой.
Первыми в проход полезли двое разведчиков. Пока они по одному аккуратно протискивались в щель, мы замерли в ожидании. Я до этого момента и не подозревал, что замкнутое пространство так тяжело подействует на меня.
Видимо, нам, летчикам, привыкшим к свободе небесного простора, подземные норы противопоказаны. А что еще можно ожидать от людей, в распоряжении которых было целое небо, и они купались в нем, словно в море? Высоты я никогда не боялся и даже в первом полете с инструктором не испытал ничего, кроме жгучего любопытства и восторга. Я наблюдал, как самолет набирал скорость, как взлетная полоса неожиданно оказалась далеко внизу, словно земля выпустила нас из своих объятий. Я испытал сладостное ощущение победы человека над природой. Упоительное чувство! Я не боялся рухнуть вниз. Знал, что если суждено упасть, то это произойдет быстро. А здесь стало по-настоящему страшно. Камни давили на меня, словно грозили сомкнуться, сжать и размазать, воздуху не хватало. На секунду представил, что застрял среди этих страшных холодных камней, что грудная клетка сдавлена, переломана и никто не может уже мне помочь. Страшно умирать медленно от жажды и недостатка воздуха, умирать долго и мучительно.
Дыхание мое участилось, на лбу выступила испарина. Я с трудом подавил желание отступить и украдкой посмотрел на немца. Тому тоже явно было не по себе.
Кто-то хлопнул меня по спине. Резко вздрогнув, я затравленно обернулся. Советник жестом указал мне на щель, давая понять, что настала моя очередь. Ничего не поделаешь, надо лезть. Где-то слышал, что, если плечи прошли, значит, не застрянешь. Проверять придется на собственной шкуре. Просунув голову в щель, спросил разведчиков:
— Как вы там?
— Ползите, — раздался глухой голос. — Дальше будет попроще.
Снова стало не по себе, но, переборов страх, я протиснулся в дыру. Шершавые камни через комбинезон царапали спину и грудь. Полз я медленно, с трудом перебирая ногами и руками. Слишком узко. Единственной радостью в этой могиле был свет, струившийся от снятых с касок фонарей.
Мы ползли и ползли. Иногда мы делали небольшие передышки, а потом снова двигались в путь. Казалось, что прошла целая вечность. Лаз иногда расширялся, потом снова сужался, и так до бесконечности.
Я гнал от себя мысль о том, что, если этот проход тупиковый, назад выползать будет еще тяжелее. Да и что тогда? Возвращаться в лапы четырехглазых монстров? А если твари пророют лаз и погонятся за нами? С их маленьким ростом они быстро настигнут нас и перебьют поодиночке. Мы даже не сможем защищаться — воспользоваться в такой тесноте оружием невозможно. Эти мысли давили посильнее стен.
Парень, двигавшийся впереди меня, неожиданно остановился.
— Что там? — тихо спросил я. Шептать не было никакого смысла, но, видимо, сама атмосфера подземелья действовала на нас так.
— Там что-то впереди, — был ответ.
— Что? — зашипел я.
— Говорят, вода шумит.
Я напряг слух и действительно услышал всплеск воды. Или показалось? А вдруг мы нашли выход? Хотя это мог быть обыкновенный горный ручей, сочившийся в скале между каменных плит и уходящий дальше в недра земли.
Все затихли, прислушиваясь. Судя по звуку, где-то там протекал мощный поток. Затем передовой разведчик пополз поглядеть, что ожидает нашу группу впереди. Вскоре мы услышали его голос:
— Здесь спуск в большую пещеру, заполненную водой.
Последовал громкий всплеск. Парень явно рисковал, прыгая в воду, и мы затаили дыхание. Но тут снова раздался голос разведчика:
— Я в порядке. Тут не высоко прыгать, и воды по пояс.
Он смолк на несколько секунд и вдруг радостно воскликнул:
— Я чувствую ветерок, и дышать стало намного легче!
В сердце вновь затеплилась надежда на спасение, и я ткнул в пятку ползущего передо мной гвардейца:
— Давай, не задерживайся.
Но никого не было надобности подгонять. Каждый хотел поскорее освежиться, вдохнуть полной грудью. Мы по одному подползали к краю обрыва и спускались вниз.
Несмотря на слова разведчика о «большой пещере», она таковой не являлась. Ясное дело, что после узких нор, по которым мы ползали несколько часов, любое пространство, где можно было встать прямо и не удариться макушкой в потолок, могло показаться царскими хоромами.
К тому времени, как вся наша группа, озираясь, стояла по пояс в ледяной воде, разведчик уже скрылся в одном из дальних проходов. Лучи фонарей освещали мокрые, потрескавшиеся стены, торчащие из воды сталагмиты и свешивающиеся сверху сталактиты. Они переливались всеми цветами радуги, мерцали вспыхивающими на свету хрусталиками, и оттого пещера напоминала теперь сказочное царство. Самое место для доброй феи, которая выведет нас наружу.
И фея явилась нам в лице разведчика. Он высунулся совсем из другой дыры и прокричал звучно и торжествующе. Его голос эхом пронесся под сводами пещеры:
— Я видел небо и облака!
От громогласного выражения своих чувств толпившихся людей остановил предупредительный окрик Броуди:
— Тихо! Прекратить балаган! — строго приказал он и первым рванул к призывно машущему рукой разведчику.
Толпа помчалась за ним, высоко поднимая колени и разбрызгивая воду. Лица у всех сияли от радости. Наверное, в тот момент мы напоминали толпу детей, которых позвали к столу есть вкуснейший пломбир.
Поймал себя на странных ассоциациях, которые лезли в голову: сказочное царство, фея, пломбир… В детство впадаю, или, как читал в журнале «Смена», спертый воздух подземелья странным образом действует на мозги, вызывает видения и помрачение рассудка? Черт с ним, с моим рассудком, главное, чтобы у разведчика с ним было в порядке и его «небо и облака» не оказались миражом помутненного сознания.
Опасения были напрасными. Пробежав метров пятнадцать по закоулистому проходу, мы увидели отверстие, куда с шумом уходила вода, превращаясь в пенящийся водопад. Обрыв был невысоким, не больше двух метров, а внизу виднелась освещенная солнцем бухта с узким каменистым берегом, ограниченная крутыми скалистыми склонами. Увидев свет, я сразу понял, что нашим страданиям пришел конец.
— Тут невысоко. Можно спуститься, — восторженно сообщил разведчик.
Советник присел на корточки, внимательно осмотрел спуск. Мне же до того осточертело наше подземное червячье существование, что я не стал ждать. Отодвинул Броуди и махнул вниз, подхватываемый ледяным, бурлящим потоком. Вынырнул на поверхность и поплыл к берегу. Вылезая на каменистый пологий берег, я взглянул наверх и от радости ахнул. Я видел небо!
— Ну, как там?! — пробасил Советник, пытаясь перекричать шум воды.
— Порядок. Тут небольшая бухта. Только она закрыта отвесными скалами со всех сторон.
— Не выбраться?
