невнятно.
25.01.2005 г.
Закавказье, час быка
или Минотавры ВВС
Шёл 1991-й год. Грузия, смущённо шаркая ножкой, бормотала на разные голоса о собственной самостийности и лукаво строила глазки центральному союзному правительству. У власти уже был Гамсахурдиа, а антисоветские и антирусские митинги не прекращались ни на день. Но до реального отделения было ещё далеко, и особенно нетерпеливые грузинские мачо, вообразив себя крутыми диверсантами, занялись мелкими пакостями.
Одни, собравшись в стайки по пять-восемь человек, били физиономии одиноким припозднившимся офицерам и их, отлучившимся в магазин или в парикмахерскую, жёнам. Другие – резали и жгли идущие к 'оккупационным' воинским частям магистральные и внутригородские кабели. При этом частенько страдали и родные грузинские сугубо гражданские связные магистрали, но народным мстителям было не до тонкостей совместной прокладки кабеля и уж совсем не до мудростей вполне доступных специалистам схем внутригородских коммуникаций. Собственная безнаказанность кружила головы, а погибшие во время 'диверсионных акций' по собственной глупости соратники требовали немедленного отмщения.
В то время никто не вдавался в частности. И когда абсолютно условный Резо, слегка промахнувшись, перепиливал ножовкой не связной, а совсем на него не похожий силовой кабель, то в молниеносном, украшенном высоковольтными разрядами, вознесении, без сомнения, были виноваты коварные русские. А если не менее абстрактный Гиви, подсветив себе зажигалкой у связного кабельного колодца, взлетал на воздух – он тоже объявлялся жертвой коварного КГБ. Революционно настроенные сподвижники не подозревали, что, согласно действующим правилам, чугунную крышку колодца надо откидывать в сторону, а не оставлять её лишь слегка сдвинутой прямо на его проёме. Что перед началом работ колодец положено проветривать, и даже после проветривания под землёй нельзя пользоваться открытым огнём. Революционеров не волновало, что в колодец, как на грех, просочился метан из соседней много лет не чиненой газовой магистрали.
Коллеги-диверсанты так и бросили вполне реального Гиви на месте его героической кончины, обезглавленного чугунной крышкой, взлетевшей словно пушечное ядро над стволом-колодцем, успев лишь, в панике и спешке, произнести прощально-скорбное 'шени деди могеткхан'.
Есть на Кавказе такая традиция – говорить что-нибудь велеречивое и торжественное у тела погибшего товарища.
Приехавшие на место аварии связисты-линейщики долго не могли решить с чего начать: с ремонта порванных взрывом газа кабелей, или с сообщения о своей уникальной находке и принятия связанных с ней мер.
Командование Закавказского военного округа, скованное продажной нерешительностью Москвы, печально взирало на все эти безобразия. Но связь, есть связь. Отсутствие связи – это потеря управления. А потеря управления фронтом одной из своих армий или армейским корпусом – это большое безобразие. В военное время за это дело можно даже под суд не попасть: грамотный супостат ни за что не упустит возможности безнаказанного избиения ослепшего и оглохшего противника.
Между тем ремонт разорванной кабельной магистрали – это долгое и дорогое занятие. Проблему надо было решать. И светлые умы вспомнили, что именно для таких ситуаций в штатном расписании военного округа предусмотрен самолёт-ретранслятор.
Начиненный связной электроникой Ан-26-й, по замыслу связных стратегов, должен был воспарить над территорией военного округа (в военное время – фронта), и соединить расчлененные группировки достаточным количеством качественных радиорелейных каналов.
Но это теория. На практике всеми забытый полупустой Ан-26-й использовался лётным начальством как личное такси. По будням в 12.00, взяв 'утомившихся на службе' ВВСовских командиров и начальников штабов на борт, 26-й брал резвый разбег по Новоалексеевской бетонке и через сорок минут приземлялся на мысе Цхакая. На самом берегу самого Чёрного моря. На послеобеденном разводе загоревшее и перекусившее шашлыками начальство, проделав обратный путь, грозно орало на вверенный ему личный состав. Смысл изрекаемого сводился к тому, что оно, это начальство, служит родине не покладая рук и без обеда… а посему и остальным надо усилить, нажать и вообще…
Как на самом деле обстояли дела на ниве начальственного рвения знали все, но, по сложившейся традиции, было положено сочувственно кивать и брать под козырек. И все дружно кивали и брали.
Два штатных прапорщика-связиста за годы службы на ретрансляторе научились бесподобно вымачивать шашлыки, виртуозно сервировать столики и стойко переносить бесчувственное вэвээсовское начальство с 'поля боя' в родное 'воздушное такси', а из него – по домам. Умели ли они когда-нибудь работать на штатных релейках и радиостанциях – история умалчивает. Но, если и умели, то, за долгие годы нецелевого использования ретранслятора, навык был прочно забыт.
Всё хорошее когда-нибудь кончается. Кончилась и беззаботная жизнь экипажа ретранслятора. Даже отговорка о сложнейшей неисправности аппаратуры не спасла.
Всё было просто, как дважды два. Начальник связи Воздушной Армии в бытность учебы в академии дружил с качком майором с залихватской украинской фамилией. Прошли годы. Дослужившийся до полковника бывший майор получил генеральскую должность. Называлась она просто: 'Начальник войск связи ЗакВО'.
Но как бы успешно мы ни делали карьеру, академическая дружба не ржавеет. На помощь другу культурист-полковник отправил своего, поднаторевшего в ремонте упомянутых релеек, подчинённого. Откомандированный к вевеэсовцам сухопутный майор был экипажу ретранслятора, мягко говоря, не в тему. Он сразу же выяснил, что техника на борту вполне исправна (для экипажа это оказалось новостью). Майор оказался не только старшим инженером, но и заместителем командира отнюдь не последней в округе связной части. В силу этого вариант 'надавить авторитетом' или объявить специалиста 'некомпетентным дилетантом' 'не прокатил'. Весёлая жизнь закончилась, у экипажа начались учебные будни.
К 11.00 утра УАЗик подвозил специалиста к прогревавшему двигатели Ану. Специалист связывался через крышевые антенны с расположенной на горушке в Коджори ретрансляционной точкой и давал команду на взлёт. Набрав высоту, самолёт брал курс к Мингечаурскому водохранилищу. Специалист переключался на подфюзеляжные антенны и связывался с Баку или Ереваном. Каналы регулировались, переводились в транзитный режим, и Штаб округа начинал отрабатывать вопрос управления войсками через самолёт- ретранслятор, а майор принимался нещадно дрючить прапорщиков, вбивая в их головы теорию и практику работы на штатной технике.
Известно, что при должной настойчивости, можно и медведя научить ездить на велосипеде. Месяц спустя прапорщики вполне сносно справлялись со своими, внезапно востребованными, прямыми обязанностями. Близился день приема зачёта…
И он наступил.
К 11.00 в лётную часть въехал УАЗик специалиста. Встречало его необычное число ВВСовских начальников. Отводя в сторону взгляды, они переминались с ноги на ногу. Было предложено пройти и распить. Специалист был не против, но после зачёта.
– Зачёта не будет… – сказало начальство.
– ???
– А принимать не у кого.
– ???
– Экипаж досрочно заменился в Забайкальский военный округ!
За распитием была озвучена достойная удивления история.
Две недели назад нагруженный произведёнными в Тбилиси комплектующими для МиГов ретранслятор вылетел в Ташкент. На завод, где эти самые МиГи собирали.
Дело было привычное.
На обратном пути экипаж, идя навстречу просьбам членов семей и руководства, затаривался дешёвыми азиатскими дарами природы. С наступлением голодных времён в самостийничающей Грузии в разряд 'дефицитных даров природы' попали и полутора– трёхгодовалые бычки. Чтобы мясо не испортилось, его перевозили живым весом. Находчивые военные лётчики вливали в бычка бутылку красного грузинского
