точно свихнусь. – я смотрю, мисс, - обратился он ко мне – с вами уже всё хорошо?
- да. – чопорно ответила я, и сама не узнала собственного голоса, в тот момент когда доктор посмотрел мне в глаза, во мне что то щёлкнуло, и я взорвалась, мне стоило больших усилий что бы успокоится, внешне, я выглядела спокойно, и даже приветливо, но это только внешне, а в нутрии у меня полыхал огонь. Непривычное чувство, у врачей я бываю крайне редко, это ни для кого не секрет. Я боролось с собой и весь седеющий день, я успокаивалась только тогда, когда ко мне приходила Марина или Мэт с детьми, эти ребята могут сделать с тобой всё что угодно, ты всего на всего пластилин в их умелых ручках.
В больнице я пробыла всего неделю, после пробуждения. Мои волосы полностью пропахли медикаментами, под глазами пролегли черные мешки, от того что я там отдыхала, я устала ещё больше. Такая слабость по всему телу, а ещё меня мучил один вопрос, куда пропал Роберт? Он не звонил, не писал, не появлялся. Не думаю что он так бы поступил со мной, может у него какие-нибудь проблемы? Может его нашли другие? Он же тогда говорил, что теперь для него вечно будет война, война со своей семьей, и всё это из-за меня, да что ж я за человек то такой? Почему вокруг меня постоянно происходит что то плохое? И почему обязательно в этом виновата я?
Да, я стала другой. Я изменяюсь, я сама это замечаю, мои волосы растут очень быстро, это я заметила ещё в больнице, за пол недели они отрасли примерно на десять сантиметров, разве такое возможно? А ещё, моё тело, оно тоже меняется, оно становится боле красивым. Мои ноги стали худей, лицо тоже стало немного другим, намного красивей, кожа теперь не бледная, а с лёгким загаром, и почему то моя спина, она чешется такое впечатление что там прыщик, или ещё что похуже. А это лёгкое покалывание напоминает мне то время, когда я нанесла свою татуировку, китайский аэроглиф означающий «любовь» вплетённый в хвост кошки, красивая картинка, она великолепно смотрится на моём предплечье. Странно всё это.
А ещё, ещё я стала очень эмоциональна, суеверна, нервозна, как ещё можно описать моё состояние? Я не знаю такого слова. И наверное не кто не знает. Сейчас я на столько убита, что не могу нормально стоять или есть, за эту не делю я не съела почти не чего, какая то подгорелая каша и стакан апельсинового сока. И самое главное, я совсем не хочу есть, в меня сейчас не чего запихнуть нельзя. Как же все-таки приятно сидеть в собственной комнате, пускай и с закрытыми глазами, но хоть что то родное мне сейчас просто не обходимо, знаю, звучит глупо, но всё таки это правда. Я люблю такие слова как «Дом», «Семья», «Любовь», раньше для меня самым родным словом было слово «Мама», но сейчас, я серьёзно пересмотрела всю свою жизнь. А всему виной одно единственное ведение. Сначала я думала что это всего на всего обычный мрак, но когда я вернулась в свой мир, я поняла, это ведение, но только очень слабое, кто то меня предупредил, но кто? Зачем ему это нужно? Может это просто моё недоверие моей же настоящей семье?
Да, да, ну конечно? Тогда почему же настолько желанное, и не родное слова «МАМА» не греет меня. Я запуталась. Я больше не знаю, кому можно верить, а кому нет, ещё совсем недавно я была настолько обычна, что мне было скучно жить, а вот теперь, я стала ненормальной, не обычной, и где то сумасшедшей, это уж точно. Так может мне пора к доктору? На мгновение я представила себя в смирительной рубашке в замкнутом помещёнии, глаза бешенные, метаются в разные стороны, а мои движения, почему то стали дикими и не человеческими, скорее звериными. А ещё я рычала, звук был примерно таким, какие издают дикие кошки, с одной стороны ласковый и мирный, а с другой дикий и не предсказуемый. Я испугалась, веки затрепетали и глаза распахнулись.
Лёгкая отдышка и я снова в норме. Странная я какая то, не понятная даже для самой себя. А моё ведение, с чего я взяла, что моя мама мне враг? Ведь ведение не чем не напоминало мне, что то вроде предательства, я видела только одно, что то вроде войны, да точно война, это самое точное определение.
Но причём здесь моё не доверие? Почему я не верю тем, кто отдал свои жизни ради людей? Это ведь глупо! Я просто обязана пересмотреть все мои выводы, к которым я пришла в больнице. Моя мама мне родной человек, роднее некого нет, и скорее всего не когда не будет.
Как же всё таки холодно в моей комнате.
Закутавшись в плед, я откинулась на подушку и заснула, наверняка не прошло и пяти минут, я сильно вымоталась, вымоталась думать.
Столько всего нового, что мысли в голове путаются, я только проснулась, но моя голова уже забита не нужными подозрениями и испепеляющим страхом. А почему страхом? Я ведь в полной безопасности, верно? Или я как всегда ошиблась? Моя семья, она ведь будет в безопасности? Я ведь смогу их защитить? Я защищу их. Чего бы мне это не стоило.
А ещё, я думаю, что мне нужно развивать силу, что бы она не исчезла совсем, я чувствую, что сила потихоньку ускользает от меня, нужна начать тренировки, но как? Что мне нужно тренировать? Тело? Душу? Разум? Я даже не знаю с чего мне начинать. Я ведь не чему не научусь, если буду вот так лежать с закрытыми глазами. Пора вставать, нужно встретить этот день, с улыбкой на лице, пускай все думают что я в полном порядке. Хотя почему думают? Со мной и так всё в порядке, нужно только открыть глаза.
Солнечные зайчики играли на стенах и потолке, пылинки кружились в неутолимом танце, всё так не значительно, но приятно. Что то я не помню, что бы в ноябре было так солнечно. Встав с постели, я подошла к окну: снег лежал на земле белой пеленой, яркие искорки слепили глаза, это так солнце отражается от белоснежного солнца, так красиво, не привычно и тепло. Хотя нет, от окон тянет морозцем, явно на улице минус десять, или и того больше, но всё равно, так приятно, хочется улыбнуться. И почему я стала такой? Я вед видела снег миллионы раз, но не когда он не будил во мне такой поток чувств. С чего бы это. Я вообще стала странной. Мне почти не хочется улыбаться, не хочется грубить, не хочется быть такой же сильной как раньше. Что же со мной сделала эта проклятая больница и врач, который не умеет шутить, а ещё и эта пикалка перед моей кроватью? В итоге правда она оказалась на полу, но это ведь не так важно. Пускай я в больнице, да будь я где угодно, если меня что-то нервирует, я с этим мириться не собираюсь! Такой уж я человек.
Оторвав взгляд от белоснежного снега, я двинулась к шкафу, там лежала вся моя старая одежда, правда несколько вещичек, которые я купила в прошлом году там тоже лежали, но в основном там была одежда моего детства, пара бумажек, нечего важного несколько записочек, наверняка о договоре куда мы свалим ночью, или, к примеру, как мы сбежим с последнего урока биологии, ну а спорим, под кучей этого барахла лежит ещё целая стопка вырванных листов из дневников? Да, некто так и не додумался их поискать, хотя наверняка ведь знали, что я частенько вырываю листы с плохими оценками?
Сейчас я чувствовала себя настолько милой, что меня аж начинало тошнить. Не когда не поверила, что я буду вспоминать о своих детских выходках с таким теплом, это глупо, нет, это не я, не я. Этого не может быть. Как я могла за неделю превратиться из дерзкой хулиганки в чистого ангелочка? Как я в это не верю, наверняка это так действуют на меня антибиотики. Да, во всём виновата больница!
Напялив старые джинсы и вытянувшуюся футболку, я спустилась по лестнице и направилась к кухне. Марина стояла возле стола и теребила в руках, какую-то бумажку, я наблюдала за ней с дверного проёма, она явно переживала, возможно, чего-то боялась, а может быть, просто нервничала. Прикусив губу, я двинулась к ней, поза Марины не как не изменилась, да не может быть, что бы она меня не заметила, но она и впрямь меня не увидела, а может, не хотела видеть.
- ну и что мы такие нервные в такое прелестное утро? – спросила я, нарушив тишину, Марина подлетела, и уставилась на меня как, на что-то невообразимое. Упс, кажется, я её напугала, причём серьёзно.
- ой, я тебя не заметила. – немного заикаясь проговорила она. Я улыбнулась и двинулась к ней, не понятная бумага, которая была в руках Марины сейчас лежала на столе.
- что это? – спросила я Марину, когда взяла в руки бумагу.
- Э, это из местной полиции, тебя обвиняют в убийстве. – сказала она извинявшимся тоном.
- что? Нет, они, они что так и не нашли убийцу? – спросила я, хотя я знала ответ и на вопрос кто убийца, и на вопрос нашли ли они его. Это ведь не справедливо, сколько раз за последний месяц я уже успела об этом подумать? Десять, двадцать, или же сто раз? Я стала повторяться, вот ещё одно координалное изменение во мне, раньше я не когда не повторялась, это было что то вроде моего правила, а сколько я их уже нарушила?
