Юноша уставился на девушку и смотрел на нее, не отрываясь.
Что-то зашевелилось в темном углу. Когда глаза Кая привыкли к темноте, он увидел маленького мальчика, возившегося с чем-то… с какими-то деревяшками. Болотники осматривались, молчали. Мужчина и женщина молчали тоже, стоя у порога полуоткрытой двери.
Кай подошел к мальчику. Тот недоверчиво глянул на него и испуганно притих. Кай присел рядом.
— Что это? — спросил он, указав на кучку наломанных сучьев, и тут же догадался: мальчик мастерил меч, пытаясь примотать ивовым прутиком ветку покороче к длинной и прямой ветви.
Мальчик не ответил, хмуро засопев.
— Не так. — Кай поднял ветви. — Надо прутик вот так… перехлестнуть.
— Он ломается тогда, — ломаным баском ответил мальчик.
— Так намочить надо, — уверенно сказал Кай. — Хотя бы поплевать на прут. Уж мне-то поверь, я столько мечей намастерил… А скоро у меня настоящий будет!
Мальчик посмотрел на болотников и вдруг задрожал.
— Ты чего? — удивился Кай. — Не бойся. Это… мои друзья. Они хорошие. Они знаешь какие! Они называются — болотники.
— Добрые господа… — надреснуто заговорил вдруг молчавший до этого мужик. — Добрые господа, мы ушли от людей. Мы никому не делаем зла. Уходите, пожалуйста. Уходите до того, как выйдет луна!
— Мы не можем этого сделать, — сказал Герб. Голос его звучал твердо и ровно. — Ты знаешь, кто мы?
Мужчина склонил голову. — Да.
— В таком случае ты понимаешь, что мы не можем уйти. Плохое место выбрал ты для своего убежища…
— Хотя бы детей… — прошептал мужчина.
— Нет, — качнул головой Герб.
Он вытащил из ножен меч. Кай открыл рот, глядя на неровный красноватый клинок. Что старик собирается делать? Женщина охнула и вдруг пронзительно закричала. Девушка подскочила, бросилась к ней, обняла и тоже заплакала. Трури отвел глаза. Теперь он смотрел на тлеющие угли. Кай видел, как юноша кусал губы.
— Не здесь… — сказал мужчина, и голос его прервался. Герб кивком указал на дверь.
Они вышли все трое, будто сцепленные друг с другом. Женщина опиралась на мужчину, а девушка висела на женщине. Мальчик дрожал, обхватив голые колени. Кай хлопал глазами, не понимая, что происходит. Герб вышел во двор следом за хозяевами. Крис плотно прикрыл за ним дверь. В помещении стало совсем темно.
— Трури… — позвал Кай. — Что происходит?
За закрытой дверью послышался глухой удар упавшего на землю тела. Затем женский истошный вопль на два голоса — и еще один удар. И еще один.
И сразу стало тихо.
— Тебе лучше уйти, — сказал Трури, не глядя на Кая.
— Почему? — глупо спросил он.
Рах вытянул из ножен свой, меч. Клинок этого меча был совершенно черный, искривленный и зазубренный на тыльной стороне лезвия. Рах шагнул к сжавшемуся в углу мальчику.
— Уходи! — почти крикнул Трури.
Дверь открылась. На пороге стоял Герб, вытирая клинок своего меча куском звериной шкуры.
— Нет, — сказал он. — Пусть останется. Пусть смотрит.
Кай уже догадался, что сейчас произойдет. Но почему — не понимал. Ему было страшно. И смотреть он не стал. Он вскочил и отбежал от мальчика на несколько шагов, отвернулся и, как будто этого было недостаточным, крепко зажмурился.
Через один удар сердца Кай услышал тонкий писк, потом тихий шорох. «Все», — подумал он.
Рах тряхнул мечом, сбрасывая с черного лезвия капли крови прямо на скорченное маленькое тельце. И тут что-то взорвалось в груди Кая. Он ринулся прочь из этого ужасного дома — Герб посторонился, чтобы дать ему пройти. Выбежав во двор, он едва не наткнулся на три тела, рядком лежащие у частокола. Быстрый бег не удалось погасить мгновенно, Кай споткнулся о мертвую неподвижную ногу и рухнул на землю. Под левой ладонью мокро хлюпнуло. Кай поднялся и попятился от мертвецов. Ударился спиной о прислоненную к частоколу лестницу и чуть не упал снова. Только оказавшись по ту сторону частокола, он заметил, что левая его ладонь густо выпачкана кровью. Кай опустился на колени, сорвал пук травы. Кровь, еще теплая и ужасно липкая, оттиралась с трудом.
«Что это? Что это? Что это?.. — стучало в его голове. — Почему?!» Слезы сами собой потекли из его глаз.
Он не заметил, как рядом с ним очутился Трури. Кай поднял на него глаза.
— Зачем? — спросил он. — Они же… ничего не сделали… Они же… просто люди…
— Они не люди, — ответил Трури. — Если бы мы встретили их, когда вышла луна, они бы напали на нас.
— Они…
— Это происходит так. Кто-то выживает после нападения оборотня, и человеческая кровь, отравленная кровью твари, превращает жертву в хищника. Иногда новоообращенный оборотень пожирает свою семью, потому что человеческая сущность не в силах сопротивляться жажде крови. Иногда он намеренно заражает близких, чтобы предотвратить это, потому что оборотни не жрут себе подобных. Так было с этой семьей. Возможно, когда-то они были хорошими людьми, даже вероятно были хорошими, ибо ушли от людей, чтобы обезопасить и себя, и других. Но сейчас они не люди. Они свирепые твари, отнимающие человеческие жизни. А все мы давали клятву, которая обязует нас сражаться с тварями, убивающими людей. Мы не сражаемся с людьми. Мы истребляем тварей, какое бы обличье они ни принимали.
— Этот… который с бородой… — всхлипнул Кай, — говорил, что они не делают зла. Тут никого нет, они не могут никому повредить.
— Я ему не верю, — сказал юноша и присел рядом с мальчиком. — Мы же встретили их на своем пути. На нашем месте мог оказаться кто-то еще, кто не смог бы распознать в этой нелюдимой семье опасных тварей. Оборотни не властны над своим звериным началом. Лунный свет заставляет их выходить на охоту, и они ничего не могут с этим поделать.
— В их доме нет окон! — выкрикнул Кай. — В частоколе нет калитки! Неужели не ясно, что они ночами сидят взаперти!
— Они сами обрекли себя на отшельничество, да, — подтвердил Трури. — Но мы не могли просто проехать мимо. Пройдет год или два… Кто его знает, выдержит ли обветшавший частокол? Или тот волчонок, с которым ты говорил, подрастет и вымахает в здоровенного волка, способного грудью вышибить дверь, сорвав запор, или одним прыжком преодолеть частокол… Тварь — всегда тварь.
На это Кай ничего не ответил. Он чувствовал в словах юноши правду, но это была какая-то другая правда… которую он пока неспособен был принять сердцем.
Болотники все не показывались из-за частокола. Трури положил руку на плечо Каю.
— Мне ведь тоже было… нелегко, — вдруг признался он, — это у меня в первый раз так… Когда тварь принимает обличье человека.
Кай молчал, пока не высохли слезы. Потом прерывисто вздохнул и спросил:
— А как вы поняли, что это… не люди? Вы же поняли, что здесь что-то не так, еще раньше, до того, как оборотней почуяли кони.
— Ты тоже этому научишься, — сказал Трури. — Когда годами бьешься с тварями, чувствуешь их на расстоянии.
С верхушки частокола спрыгнул Герб. За ним — Крис и Pax.
— Нужно натаскать хвороста, — прямо глядя на Кая, сказал Герб. — Поскорее.
Было уже совсем темно, когда путники покинули это место. Поднимающийся ветер бил им в спины горьким дымом. Кай несколько раз оглядывался на опустевший дом, пока он не скрылся во тьме совершенно. И тогда пламя вдруг вспыхнуло так ярко и бурно, что на мгновение осветило путь болотникам, отъехавшим
