Время твари. Том 1

зубы его абсолютно черные. Абсолютно черными были и губы, и правый вытаращенный глаз. Левый глаз отсутствовал — из глазницы, обрамленный запекшейся кровью, торчал глубоко вонзившийся метательный нож. Второй нож торчал с левой стороны, под ключицей.

Оттар наклонился над телом и вытащил из его поясных креплений еще один метательный нож. Проделал он это аккуратно, остерегаясь коснуться густо смазанного зеленоватой дрянью острия.

— Где-то я уже видел такой, — усмехнулся рыцарь. — Точно, один в один! Посмотрите на этого ублюдка. Ну и чучело! Правда же, ваше высочество?..

Принцесса ничего не ответила.

— Неужто это единственное его оружие? — продолжал размышлять вслух Оттар. — Не может быть… Или следует рядом поискать? Хотя… погоди-ка…

Он ступил шипованной подошвой сапога на скрюченную в предсмертной судороге ладонь убитого. Надавил, и окоченевшие пальцы с хрустом разжались. Между ними металлически блеснуло что-то острое.

— Вона как! — снова удивился северянин. — Посмотрите, ваше высочество, какая штучка. Ножики длинные, к ладони прикрепленные… Прямо как кошачьи когти. И это называется оружием? Что-то тут не сходится, ваше высочество!.. Ну не противник этот ублюдок брату Каю, совсем не противник. С этакой-то финтифлюшкой…

— Она называется мицу, — каким-то не своим голосом проговорила Лития.

— Что? — развернулся к ней Оттар. — Откуда вы…

— Мицу, — повторила принцесса. — Хотя они владеют всеми видами оружия, но это — их излюбленное. Я знаю, что это за люди… О великий отец Вайар! О боги…

— Да что все это значит, ваше высочество?! — недоуменно всплеснул руками северянин. — Почему вы так побледнели?

— Вы слышали когда-нибудь о детях Ибаса, сэр Оттар? — спросила Лития.

— О… детях?! О его детях? — переспросил Оттар и пожал плечами. — О детях Убийцы-Из-Бездны?

Конечно, северный рыцарь знал, кто такой Ибас. Или, как называли его в родных краях Оттара, Убийца-Из-Бездны. Все это знали.

Когда-то давно, так давно, что не было еще самого времени, пришел из Великого Хаоса Неизъяснимый. Пришел, чтобы создать все сущее. И поставил над сущим творения свои: Харана Темного, Вайара Светоносного и Нэлу Плодоносящую. И, зачав от Вайара, родила Нэла трех сыновей и трех дочерей.

Андара Громобоя, что нес в себе Дух Войны и Разрушения; Гарнака Лукавого, породившего Ложь, Воровство и Искусство; Безмолвного Сафа, даровавшего впоследствии людям Любознание и Мудрость… Родила Нэла от Вайара Алу Прекрасную, что была сама Красота и Магия; Иллу Хранительницу, что была Верностью, Любовью и Терпением; Вассу Повелительницу Бурь, сберегшую истоки Страсти и Неистовства.

И породили Андар, Гарнак, Саф, Ала, Илла и Васса род человеческий.

Харан же Темный, совокупляясь с дикими зверьми, породил расу демонов.

Так сущее обрело Гармонию.

Но вышел из чрева Нэлы последний отпрыск — Ибас. И не было в Ибасе ни мужского, ни женского. Он был черен, Ибас, черен, горбат и уродлив. Ничего не досталось ему от родителей его, и жуткая эта пустота наполнилась злобой. Смеялись над ним его братья и сестры, и оттого злоба внутри Ибаса стала тверже камня и жарче огня.

И отец его, Светоносный Вайар, счел Ибаса недостойным Вечного Поднебесья, обиталища богов, и Темного мира, обиталища демонов и незримых сущностей. И обрек Вайар Ибаса на вечное пребывание в мире смертных. Тогда злоба внутри Ибаса прокляла все живое и все неумирающее. И от начала времен до того момента, как истлеет сама Вечность, принужден Ибас скитаться в мире смертных. Но никто из смертных не может увидеть его и услышать его, если он сам этого не пожелает. И не найдет Ибас нигде и никогда покоя до тех пор, пока живое не станет мертвым, а неумирающее не погрузится опять в Хаос.

Бывают такие дни, когда Ибас открывает себя для смертных, и горе тому, кто попадется ему на пути. Пожрет горбатый Ибас душу смертного, наполнив его тело только злобой и жаждой убийства.

Много имен у Ибаса. На Востоке смертные называют его Последней Упавшей Звездой; на Западе — Великим Чернолицым; на Севере — Убийцей Из Бездны; на Юге — Блуждающим Богом. Только кочевой народ, прозванный чернолицыми, по одному из имен бога, которому они поклонялись, называл Ибаса Отец…

— Он отбирает у них душу, — слушал Оттар рассказ Литии. — Говорят, вместо души он вкладывает в них частицу себя. Неужели вы никогда не слышали о чернолицых, сэр Оттар?

— Н-нет… Никогда. Что-то очень похоже на байки для детей. Люди без души…

— Это никакие не байки, — проговорила принцесса очень тихо, будто боялась, что мертвый может ее услышать. — В Гаэлоне каждый знает про чернолицых. Разве вам недостаточно доказательства, лежащего у ваших ног, сэр Оттар?

— Н-ну… — почесал в затылке северянин, не найдя, что ответить.

— Надо было мне сразу догадаться, кто именно нас преследует. Чернолицые — это древний народ, — сказала принцесса. — Собственно, это не народ даже… Ведь у них не могут рождаться дети. Это… клан. Клан наемных убийц. Они похищают младенцев, вырезают им… вы сами видели что, сэр Оттар, для того, чтобы, повзрослев, дети не могли ощущать себя ни женщиной, ни мужчиной. В тот же день проводится обряд посвящения. Великий Чернолицый огненным взглядом забирает человеческую душу, навечно покоряя разум новопосвященного и даруя ему особую силу. Когда приходит срок, детей начинают обучать отточенному в веках искусству скрытного убийства. Им капают в глаза ядовитый отвар из желчи василиска, и глаза их чернеют навсегда, приобретая к тому же способность видеть в темноте. В зубы втирают порошок перемолотых драконьих костей — и зубы становятся черными и крепкими, как камень. Когда они взрослеют настолько, что перестают расти, их кожу целиком покрывают татуировкой. Как только кожа подживает, новый чернолицый готов служить Отцу…

— А я всегда думал, что наемники служат тому, кто им платит, — признался Оттар.

— Дети Ибаса служат только своему Отцу. Но они все-таки люди. Им нужно есть и пить. Крестьяне пашут земли, степные кочевники растят скот, ремесленный люд трудится в своих мастерских. А чернолицые — убивают. Это их работа. И еще, они очень любят золото. Говорят, тайные храмы, в которых они возносят молитвы Отцу, сделаны целиком из золота. Ведь Ибас, ненавистник всего живого, тоже любит золото. Потому что оно — самое смертоносное оружие против людей. Там, где у людей много золота, появляются чернолицые…

— Ну, теперь мне ясно, почему я раньше об этой погани ничего не слышал, — усмехнулся (но как-то кривовато) северянин. Видно, рассказ Литии произвел на него сильное впечатление. — В тех краях, откуда я родом, золото не в цене. У нас тот богач, у кого много древесины для постройки боевых шнек, у кого искусно выкованное оружие и у кого родни много. Надо думать, — добавил Оттар, — на Туманных Болотах жаждой золота тоже не страдают. Поэтому-то брат Кай не знал, с кем имеет дело.

— Но я могла догадаться, — вздохнула Лития. — Хотя… наверное, хорошо, что этого не произошло.

— Почему?

— А потому что, сэр Оттар, во все времена и во всех королевствах не нашлось ни одного человека, который хотя бы на время сумел ускользнуть от детей Ибаса, — веско проговорила принцесса. — Того, за чью жизнь платят чернолицым, можно уже считать мертвым. Его ничто не спасет. Только такому великому воину, как сэр Кай, удалось выдержать битву с ними, — помолчав, добавила Лития.

Оттар сжал кулаки.

— Стоило ему надеть доспехи и взять в руки меч, — сказал он, — ни один из этих ублюдков не сумел бы даже оцарапать его! Он великий воин!