особенно и не ожидая ответа. Бреник припомнил выражение собственной физиономии: конечно же младший послушник в Храме Благолепия, как же ему еще держать себя с каким-то еретиком, нарушителем законов Чистоты, носителем «грязного» знания?.. Бренику стало противно. Только сейчас он сумел заставить себя взглянуть на Храм, на Ревнителей и на весь клир глазами, не замутненными слепым обожанием. Как, он хотел стать похожим на такого, как Гаар, на такого, как Стерегущий Скверну, способного легко отправить на мучительную казнь десятки людей, даже не понимающих, в чем их вина?
Бреник стиснул кулаки. Нет!.. Отказаться от всего, чему его учили и во что он истово верил? Что говорил его первый наставник, мудрый, хриплоголосый Ямаан? Тот, кто обязался перед Храмом за него, Бреника, великим ручательством Ухода? Он сказал бы: «Трусость – самый страшный грех, ибо он влечет за собой все остальные: предательство, ложь, поругание клятв, скрепленных именем пресветлого Ааааму! А что, как не трусость, то, что ты собираешься сделать? Бегство, позорное бегство, а ведь в Храме находится человек, которому опасность угрожает в еще большей мере, чем тебе! Предупреди его! Открой глаза незрячему!..»
Бреник мотнул головой. Нужно ли сделать это?.. Нет времени на колебания, нет времени на то, чтобы задушить сомнение! Бреник бросился по галерее, туда, где начиналась огромная каменная лестница, ведущая в десятое из восемнадцати «щупалец»-тоннелей Храма.
Тоннель вел в узилище – туда, где содержались пленники.
Туда, где Леннар.
Приближающийся топот множества ног заставил Бреника нырнуть в одну из ниш и, прижимаясь спиной к холодной, покрытой искусной резьбой стене, дождаться, пока мимо него пройдет отряд Ревнителей. Рослые, статные, в боевых панцирях и при полном вооружении, они прошли мимо послушника единой колонной, ни на мгновение не сломав строя. На фоне этих испытанных всеми видами смерти воинов Бреник вдруг показался себе жалким. А может, это только проверка?.. Его проверяют на силу духа, а он тотчас же сломался, уступил, побежал освобождать врага Благолепия?.. Ведь просто так никого не хватают, никого не помещают в узилище. Враг, враг?.. Сердце Бреника билось, как накрытая ладонью птаха. Ревнители давно уже прошли, а он все еще стоял в нише, не в силах идти дальше. Мучительные сомнения глубоко пустили корни в юном послушнике. Куда идти? Что выбрать? Смирение и послушание или…
Вдруг ему припомнился слюнявый рот Гаара и его тяжелые лапищи, срывающие одежду. Угрожающий голос Ревнителя… слова Стерегущего, мерно падающие на каменный пол, как воск со свечи: «Убить… всех… всех, кто с ним…» И снова – рот, лапищи… Физическое отвращение вдруг вытеснило все колебания лучше любых рассуждений, самых убедительных, самых действенных.
Послушник Бреник выскочил из своего укрытия и опрометью бросился по галерее.
7
Леннар сидел в клети, куда его перевели сразу же после того, как он вторично побывал у Толкователя. Надо полагать, мнение веселого брата Караала изменилось о нем в худшую сторону. Такой вывод напрашивался не только из-за перевода «гостя Храма» из вполне приличной жилой комнаты в клетушку, в которой можно было растянуться в полный рост только при условии, что ляжешь по диагонали. Нет, не только… Леннар хорошо помнил, как изменилось лицо старшего Толкователя за несколько минут до окончания «приема», как называл эти дознания сам Леннар. Его добродушная физиономия вытянулась, на ней явственно проступили красные пятна, Караал смятенно выругался себе под нос, поминая всех демонов и всех призраков Проклятого леса. А когда Цензоры в голос загнусили о том, что подобные грязные словеса недопустимы в священных стенах Храма, Караал так рявкнул на них, что пергаментные личики Цензоров пожелтели еще больше; оба они трясущимися руками принялись заносить какие-то записи в свои доносные свитки. Не иначе собрались жаловаться Стерегущему Скверну. А потом и вовсе убрались из допросной кельи.
Впрочем, на этот раз брат Караал не обратил на них никакого внимания. Он бросился к полке с целой горой свитков, распотрошил ее, потом выволок из пыли какой-то громадный черный том с холодным серебряным тиснением на массивной обложке. Раскрыл.
Когда Леннара уводили, он слышал быстрые, встревоженные слова Толкователя, сбивчивую скороговорку:
– Стерегущего предупредите, чтобы… пусть он зайдет ко мне… И да спаси нас всех Ааааму, чье истинное Имя неназываемо!
…Углубившийся в свои мысли Леннар очнулся от какого-то подозрительного шума из коридора, отделенного от него прутьями клетки, и от шепота:
– Леннар! Леннар… ты здесь?
– Я-то здесь, – немедленно ответил он, – а вот ты где, что-то я не вижу. И кто ты? Что нужно?
– Подожди… сейчас открою замок. – Послышалось звяканье ключей, недовольное пыхтение: верно, замок не хотел подаваться. Невидимка меж тем бормотал: – Я потом все объясню, а сейчас нужно бежать. Хорошо, что тут был всего лишь жрец-страж, а не Ревнитель… С Ревнителем мне ни за что бы не справиться, я всю дорогу молил богов, чтобы тебя сторожил не человек омм-Гаара.
– А почему ты возишься в темноте? Тут что, нет огня?
– Не стоит зажигать… К тому же я могу и вслепую. Сейчас… сейчас же нужно бежать. Стерегущий Скверну приказал назначить аутодафе на площади Гнева. Тебя будут… Ладно, лучше тебе этого не знать. Брр… страшная вещь! Да что ж этот проклятый замок, Илдызово отродье!!!
До Бреника (понятно, это был он) донесся спокойный, холодный, доброжелательный голос узника:
– А этот Илдыз, он что, ремесленник, который кует или чинит замки? Мне никак толком не объяснят, хотя склоняют этого бедолагу на все лады.
– Бе-до-ла… – В темноте не было видно, как глаза Бреника поступательно лезут на лоб. – Тсс! Илдыз… лучше тебе и не знать!
– Лучше тебе не знать, лучше тебе не знать! – передразнил Леннар. – Что ж мне, так и подохнуть в темноте и невежестве? Что касается темноты, так я не вижу и кончика собственного носа, не понимаю, как ты там умудряешься еще и возиться с замком?
Тут что-то щелкнуло, и Бреник удовлетворенно вздохнул:
– Ну вот, кажется, порядок. Выходи.
Заскрипела оттягиваемая решетка, и Леннар направился к выходу. По пути больно ударился головой, отчего из глаз брызнул яркий свет – кстати, единственное освещение в этой кромешной тьме.
– Куда идти-то?
– За мной! – выдохнул послушник и чуть присел. – Схвати меня за пояс. Вот так. Не отпускай, я выведу. Я этот Храм как свои пять пальцев знаю. Идем. Нам нужно пройти через портал, один из восемнадцати выходов, но нужно сделать это в момент, когда будет сменяться караул. Там ведь на страже не какие- нибудь жрецы, те, что стражи, то бишь непосвященные, низшего звена, а – орденские братья, сами Ревнители, Субревнители и порой даже младшие. И не допусти великие боги, чтобы они нас увидели! От Ревнителей нет спасения, и… вот!
– А ты что, хочешь помочь мне бежать?
– Не только! Я помогу тебе бежать, но только при условии, что ты возьмешь меня с собой. Меня… мне нельзя тут оставаться, но я… я не должен бежать без тебя. Это было бы нарушением обета… и…
– Насколько я помню, еще вчера ты был вполне доволен жизнью в этом Храме, – резонно заметил Леннар.
Как спокоен голос этого человека!.. Бреник простонал:
– Да… был. Был доволен… н-но не теперь! Тсс! В нишу! Туда, туда! Я слышу, сюда идут! Да, это Ревнители!
Впереди блеснул свет. В его отблесках зоркие молодые глаза Бреника и не менее цепкий взгляд Леннара выхватили характерные очертания тучной фигуры самого старшего Ревнителя Гаара. В одной руке он нес факел, освещая им путь, в другой держал нечто похожее на большой искривленный веер.
– Боевой нож питтаку! – в ужасе простонал Бреник, утягивая Леннара за собой в темную пустоту стенной ниши. – Оружие Ревнителей… Я только раз видел, как им орудуют… уфф!!!
Омм-Гаар, а с ним двое младших Ревнителей, прошли мимо. Бреник вцепился в руку Леннара и потащил за собой со словами:
– Бежим, бежим! Они наверняка направились к тебе! Клеть пуста, сейчас они поднимут тревогу, и тогда
