тем, что скинут его вместе с его бабой, что ли… Открыли люк… Так он сначала столкнул туда свою бабу, чтоб, значит, не мучалась, а потом у одного вырвал нож, тот, которым его стращали, и себе в бедро засадил. И сел обратно на лавочку, словно ничего не произошло и не больно ему вовсе. Волк…
— А че ж он себе в глотку не засадил сразу, падла, раз такой храбрый?
— Жизнь свою ценит, видно. Думал он, что не пришел его час. Да ну, еще байками о нем глотку поганить… Всем тихо сидеть!
— Ясно, товарищ майор.
На время воцарилось молчание. Протягивался ровный гул моторов. Кто-то постукивал пальцем по переборке. Абу-Керим едва заметно коснулся рукава Гамова. Тот вздрогнул и заметно отстранился. Главарь террористов произнес:
— Вот ты веришь в Бога?
Константин поднял глаза. Едва ли он ожидал этого вопроса… Абу-Керим повторил:
— Так ты веришь в Бога? Тебе трудно ответить?
— Во что бы я ни веровал, я точно знаю, что существует некая высшая сила, которая тебе и твоим людям воздаст по заслугам.
— Сколько патетики! И как мало — по делу… А вот я скажу. Позволь, я скажу! — Костя Гамов и не пытался заткнуть ему рот, но Абу-Керим оживился, заблестел темными своими глазами так, словно ему в самом деле хотели зажать глотку, помешать изречь слова какой-то безапелляционной истины. — Как мыслите вы? Очень просто: ах, проклятые террористы, захватили центр не без участия какого-то иуды, продавшего коды системы безопасности, ах, псы, требуют от нас выполнения унизительных условий! Потребовали своего участия в космическом проекте! А почему такие, как я, не могут пойти до конца, вытребовать свой билет на Контакт? Почему только такие, как прошедшие отбор удалые русские, храбрые американцы, трудолюбивые китайцы, циничные французы? Ах, соль земли! Да для чего вам этот полет и почему вы решили, что будет большим благом, если со стороны землян не будут представлены такие люди, как я? — Абу-Керим сжал руку Гамова и заговорил с еще большим подъемом: — Каждый хочет найти ТАМ что-то свое, о чем давно мечтал! Что-то такое, чего не могло быть в нашем мире ДО Контакта, и вот теперь настает эпоха, когда, не исключено,
— Ты отвратителен, — тихо сказал Гамов сквозь зубы.
— И, заметь, не думаю этого скрывать.
— Добром прошу: умри от передозировки, а?
— А как же заложники, которых должны освободить только по моему непосредственному звонку?
Константин поднял голову:
— То есть если ты погибнешь в экспедиции, они умрут?
Абу-Керим тихо засмеялся. Волна холодных мурашек потекла по спине Гамова. Зачем он разговаривает с этим нелюдем, отчего его тянет продолжать этот выматывающий разговор о добре и зле, о старом и вечном, как мир?.. О Боге?
Абу-Керим продолжал, едва заметно задыхаясь и водя подбородком из стороны в сторону:
— Отчего вы так скоропостижно бросились в космос? Отчего вы решили, что встреча с чужими будет вам полезна? Человеку хочется во что-то верить, да, есть такая дурацкая потребность в вере в идеал… Но вы стали слишком критичны, слишком умны. Слишком рациональны. А в космосе эта рациональность отлетает, как шелуха, в космосе мы все как дети — прозрачны и просты. Вот увидишь, если они окажутся настроены враждебно, ты точно так же попросишь помощи у меня, как у любого из твоих приятелей из Звездного городка. И даже больше: я первым прикрою тебе спину от чужой твари, потому что нет более надежного друга, чем враг!
— Я не понимаю, зачем ты все это мне говоришь. Наверное, получаешь удовольствие от самолюбования… Ты что же, сделал все это из-за денег? Только не говори, что из-за веры. Дескать, знамя ислама и… Что у вас еще там положено говорить в таких случаях?
Абу-Керим оскалил мелкие и неровные зубы. Сейчас он был похож на небольшого грызуна, который непонятно по какой жестокой прихоти природы разросся до оглушительных для своего вида размеров.
— Да, без денег не обошлось, — сказал он. — Но денег у меня было довольно и до этого. Мне, если уж на то пошло, деньги и не столь нужны. А вера?.. Не знаю… Я мусульманин, но не фанатик. Кстати, согласно Корану, никаких инопланетян не существует, в Коране упомянуты только люди, ангелы и джинны. И многие верят в каждую букву Корана… Теперь же, с появлением священного знака на небе, теперь, когда я принудил иноверцев выполнить мою волю. — Абу-Керим даже глаза закрыл, верно, прислушиваясь к звукам собственного голоса. — А теперь представь, что будет, если я вернусь живым и…
— Метишь в новые Мухаммеды, что ли? — саркастично произнес Гамов.
— Кто знает… Грядет обновление, и в его мутных водах многое может всплыть… Европейский мир изжил себя, и вы знаете это не хуже меня. Недаром Европа наводнилась китайцами, неграми и арабами. Этот полет к Луне — едва ли не последний шанс вашей цивилизации спастись…
— Да ты не только философ, но и социолог, что ли? С Мудриком не знаком, случаем?
— Это тот, который объявил меня и всех моих инопланетянами, что ли? А-ха-ха!
— Ну ты, деятель, мать твою, — донесся хриплый голос майора Неделина, — тебе очень весело, что ли?
— Да нет. Наоборот, грустно. Мы тут говорим о Боге. Тем, кто полетит, еще предстоит это понять, — нагло ответил Абу-Керим.
Кто-то из бойцов сделал резкое движение, но командир односложным восклицанием отправил его на исходную позицию. Абу-Керим повернулся к Константину:
— Вот ты говоришь о бесчеловечности того, что я провернул в Москве два дня назад? Так что мне до того дня? Я давно уже разучился жить мелкими заботами, мерой пользы одного-другого дня. В нашем нынешнем мире у меня все равно нет надежды на лучшее, я достиг потолка, и вот поэтому я сознательно пошел на гибельный шаг, после которого у меня почти что нет шансов уцелеть. Мы сейчас все барахтаемся в теплом болоте обыденности, забыли о том, что в болоте есть торф, забыли, что есть пламя, которое может поджечь этот торф. Может, этим факелом буду я!..
— Да ты просто ницшеанец какой-то. Хороший эффект у твоей наркоты.
— И я знаю, что иду фактически на смерть, — продолжал Абу-Керим, который словно и не слышал слов Гамова, — однако же умение вовремя принести себя в жертву часто меняет мир! И — вдруг выживу?.. Да ладно, — с грустной кривой усмешкой добавил он, — что, напугал тебя? Не грузись. Из меня неплохой проповедник бы получился, верно? Мне так говорили…
Гамов не отвечал. Тяжелые, нехорошие предчувствия шли чередой. Нет, не только из-за присутствия трех негодяев на борту военного самолета, следующего на космодром в степях Казахстана. Просто этот Абу-Керим своими мерзкими рассуждениями коснулся каких-то запретных струн в душе Гамова, и теперь пели эти разбуженные струны, словно стрелы, рассекающие воздух и вонзающиеся в чужую землю на другом, дальнем берегу реки…
Два космических корабля, уравняв свою скорость, параллельными курсами двигались к Луне. Расчетное время полета составляло около двух с половиной суток. Экспедиция протекала в полном соответствии с графиком, и некоторые специалисты (в частности, из Росавиакосмоса) даже испытывали вследствие этого определенное беспокойство. Аберрация привычности: слишком технически гладко, дескать, проходит этап за этапом развертки проекта, все накапливающаяся вероятность серьезного сбоя, дескать, рано или поздно совершит количественно-качественный переход… Нормальная психология. Когда же космические аппараты преодолели две трети пути, в Центре управления полетом усиленно обсуждали
