Элиот нахмурился.
— Да, эту сцену он не помнит. И его расстроило, что она могла каким-то образом ускользнуть от него. Он подумал, что ему следует быть повнимательнее, чтобы я не сумел восстановить контроль над собой.
При этих словах Элиота Лианна подалась вперед, следя краешком глаза за реакцией Термана.
— Его беспокоит, что вы можете восстановить контроль над собой?
Элиот кивнул.
— Да, именно об этом он думал в моем сне.
— Элиот, — вступил в разговор Терман, — а вы когда-нибудь видели во сне кого-то другого, кроме этого Эдварда?
Лианна подумала, что она оказалась права. Термана тоже интересует присутствие третьей личности.
Пальцы Элиота замерли, перестав гладить Грету, глаза сначала расширились от страха, потом в задумчивости прищурились.
— Вы думаете, что у меня в голове больше одного… мистера Хайда?
— Полагаю, слишком рано делать подобные выводы. Так вы видели в снах кого-то еще?
— Я обычно не помню своих снов, но до того, как все это началось, они были вполне нормальными. Ну, знаете, вроде… Я лежу на пляже, карабкаюсь на высокое здание или падаю со скалы. И никогда у меня не возникало такого чувства, будто я наблюдаю за кем-то или ощущаю чьи-то эмоции. Я… — Элиот замолчал и глубоко вздохнул. — Нет, это не совсем правда, — промолвил он медленно, запинаясь, словно вытягивал слова из каких-то полузабытых глубин. — Я только сейчас вспоминаю, что, когда был мальчишкой, часто видел во сне Эдварда. Похоже, эти сны были частью игр, в которые мы играли, и, думаю, даже в них я продолжал фантазировать. В моих снах мы охотились за кладами на необитаемых островах и все такое прочее. Маму и папу это расстраивало. Они считали, что я провожу слишком много времени с воображаемым другом и слишком мало — с реальными детьми.
— А это действительно было так? — спросил Терман.
— Наверное. Он был отличным другом. Нам нравились одни и те же вещи, мы никогда не ссорились. В то время он не злился на меня.
— А как он выглядел? В ваших снах, я имею в виду?
Лицо Элиота напряглось, и, прежде чем он успел ответить, Лианна уже знала, каким будет ответ.
— Как я. Уже тогда он был похож на меня.
Лианна обменялась с Терманом быстрым, понимающим взглядом. Это открытие они обсудят позже. Ведь оно подтверждает вероятность того, что раздвоение личности возникло еще в раннем детстве.
— А эти мысли, которые, по вашему мнению, принадлежат кому-то другому… Вы думаете, это мысли Эдварда?
Элиот тяжело вздохнул.
— Наверное. И злость тоже его.
— Элиот, когда вы придете ко мне завтра, мы совершим гипнотический экскурс в прошлое, к моменту автомобильной катастрофы, и посмотрим, что сможем выяснить. Вы не возражаете, если к нам присоединится Терман?
Элиот поморщился, затем криво усмехнулся.
— Разумеется, почему бы и нет? Чем больше народа, тем веселее. Наверное, такой девиз у ваших пациентов, страдающих раздвоением личности?
Эта шутка на самом деле была страшноватой, но тем не менее все рассмеялись, разряжая тягостную атмосферу. Элиот поднялся с дивана, поставил свой стакан на кофейный столик, а Грету опустил на пол.
— Ладно, значит, завтра я увижу вас обоих.
Лианна тоже поднялась с кресла. Терман вопросительно вскинул брови, но Лианна покачала головой. Чтобы проводить Элиота, охрана ей не требовалась.
Когда они вышли на крыльцо, свет там все еще горел. В окружающей тьме маломощная лампочка казалась необычайно яркой. Лианна убедила себя, будто ей хочется проводить Элиота до машины только потому, что свет лампочки режет глаза.
— Простите, — произнес Элиот, и сначала Лианна не поняла, о чем это он. Элиот выдавил из себя короткий смешок, опустил голову и провел ладонью по волосам. — У меня такое ощущение, что я извиняюсь за поступки другого человека.
— Вы имеете в виду Эдварда? — Лианна понимала, что должна убедить Элиота воспринимать Эдварда как часть самого себя, но ей самой было очень трудно смириться с этим. — Вам не за что извиняться, — только и смогла она сказать.
— Черт побери, Лианна, почему вы не воспользовались моим револьвером, чтобы напугать Эдварда?
Ей не хотелось признаваться, что после его ухода ей было трудно даже дотронуться до оружия. Кое- как ухватив револьвер двумя пальцами, Лианна сунула его в ящик стола.
— Револьвера в тот момент не было под рукой. И кроме того, я ведь сначала думала, что это вы, а потом уже было поздно. Но как бы там ни было, я не уверена, что смогла бы воспользоваться им. — Но разве она не пожалела о том, что не взяла домой револьвер, когда поняла, что это Эдвард, и почувствовала его агрессию?
— Никогда больше не открывайте мне дверь, пока не убедитесь, что это я, — предупредил Элиот раздраженным тоном. — Сейчас мне гораздо спокойнее, я знаю, что Терман и Дикси присматривают за вами, но они не смогут постоянно находиться здесь. Я хочу, чтобы вы держали револьвер под рукой. Ради своей защиты.
— Я смогу постоять за себя. А Терман не спускает с меня глаз. Он хороший друг. И хороший врач, — добавила Лианна, желая увести разговор от темы безопасности и револьвера.
— Мне понравился Терман, — признался Элиот. Он замялся и вроде бы неохотно добавил: — Но не так сильно, как понравились вы. — Голос его звучал почти нежно, и Лианна поняла, что он имеет в виду не только профессиональные, но и личные качества.
— У Термана гораздо больше опыта, чем у меня.
Лианна, скрестив руки, обхватила плечи ладонями, как будто этот барьер мог оградить ее от нежелательных, даже потенциально опасных чувств, которые она испытывала к Элиоту.
— Вам холодно? — спросил Элиот, глядя на ее скрещенные руки.
Нет, ей не было холодно. Наоборот, Лианна чувствовала, как сквозь тонкую хлопчатобумажную ткань блузки на нее хлынуло тепло. Оно разлилось в груди, а соски вдруг набухли, затвердели и словно потянулись к Элиоту.
— Нет, — промолвила Лианна, и это «нет» относилось не только к его вопросу, но и к ее собственным беспорядочным мыслям.
Элиот прищурился, его темные глаза сверкнули.
— Мне пора, — произнес он, но так и не двинулся с места. И вдруг его руки взметнулись вверх и замерли в воздухе.
Ох нет, подумала Лианна, цепенея от страха. Неужели он намерен вцепиться пальцами ей в горло и задушить, прежде чем Дикси сможет остановить его? А может, он собирается обнять ее, склонить голову к ее лицу и поцеловать, как это сделали бы нормальные люди, прощаясь после проведенного вместе вечера? Лианна не была уверена, какой из этих вариантов пугал ее больше.
Но замершие в воздухе руки Элиота резко опустились, а пальцы сжались в кулаки.
— Спокойной ночи, Лианна, — строгим тоном произнес Элиот. — Увидимся завтра.
— Спокойной ночи, Элиот.
Он подошел к машине и сел за руль. Стоя на тротуаре, Лианна глубоко вздохнула и помахала рукой на прощание.
Вполне нормальная сцена.
Но Элиот не был нормальным. И отношения их не были нормальными. Элиот — психически больной человек, а она — врач и должна помочь ему, не жертвуя, однако, собственной душой, не проявляя слишком большой заботы, не позволяя его болезни рвать на куски ее сердце.
