– Майлз!
– Да?
– Кто только что играл на рояле?
– Никто. А что?
– Но я слышала музыку. Кто-то играл «Вальс Мефисто».
– О, ты об этом. Я прослушивал запись Дункана, сделанную им во время занятий, для лучшего самоконтроля.
Здесь целая куча этих записей… Я вернусь мигом.
И он заспешил вверх по лестнице.
Магнитозапись! Ну конечно! Никаких привидений. Всего лишь звуки прошлого, голоса усопших.
Магнитные ленты…
Они отправились завтракать в ресторанчик «Феб», хотя у Полы не было аппетита. Ее снова охватили сомнения, страхи и подозрения. Это напоминало розыгрыш на бенефисе, когда улыбающиеся маски в шараде заслоняют собой смысл происходящего. Что-то ощущаемое ею, но непостижимое. Может, ее подводит воображение, принуждая к разгадке шарады? Или же это – признаки психического расстройства, охватывающего ее, а не Майлза? Но скорее, женская интуиция, чувствующая правду. Пола продолжала ломать голову над выходом из положения.:.
После завтрака, оставив мужа на улице, она прошла до Пятой авеню и поймала такси до Гринвич- вилидж. Войдя в дом, поднялась на второй этаж и поздоровалась с плотником, завершающим отделку кухни. Затем направилась в кабинет Майлза и открыла стол. Там лежала рукопись романа. Подняв ее, она всмотрелась в текст. Майлз всегда помечал дату ежедневной работы, чтобы следить за прогрессом: последняя дата в рукописи указывала на первое февраля.
Полтора месяца назад. Уже полтора месяца он не работал над романом.
Так чем же он занимался в особняке?
На следующий день она закрыла магазин в десять утра и снова поехала на Шестьдесят третью улицу. Теперь ей казалось, будто она знает разгадку, и ее суть вызывала в ней отвращение. Но придется противостоять ей. Противостоять и перебороть, или же как-то приспособиться. На решительный шаг – развод – она не пойдет без крайней, нужды. Она слишком любит Майлза, чтобы покинуть его.
Но вначале ей придется убедиться.
Выйдя из такси на углу Шестьдесят третьей улицы и пройдя квартал, она приблизилась к антикварной лавке, расположенной диагонально к дому Роксанны. Лавка занимала первый этаж старого дома, и хозяйкой ее была приятная женщина с серебристо-голубыми волосами. Пола попросила разрешения побродить по магазинчику, и хозяйка улыбнулась: «Ну конечно. Смотрите, сколько угодно, а я пройду в кладовую».
Она исчезла, и Пола медленно прошлась по помещению, держась неподалеку от витрины, сквозь которую открывался прекрасный вид на особняк напротив.
Через двадцать минут перед особняком остановился «роллс-ройс» Дункана Эли. За рулем в шоферской униформе сидел Беннет.
Вскоре открылась парадная дверь, и из дома вышла Роксанна де Ланкрэ. На ней была темная норковая шуба, а в руке – сумка из крокодиловой кожи. Она сошла вниз, к машине. Беннет распахнул заднюю дверцу, и она влезла внутрь. Затем он сел за руль, и машина тронулась.
– Вы что-нибудь выбрали? – спросила Полу хозяйка.
– Нет… Спасибо. До свидания.
– До свидания.
Покинув магазин, Пола перешла через улицу. Глаза ее наполнились слезами – это были слезы гнева, боли и разочарования. Она пыталась сдержать их. Теперь она поняла, почему Майлз не позволил ей заглянуть в холодильник. Ведь тот не был пуст, а скорее всего, полон. Настолько, насколько это бывает, когда владелец находится дома, а вовсе не на Ямайке.
Она поднялась по ступеням особняка. И снова услышала, как в доме играет Дункан Эли, на этот раз фугу из «Хорошо темперированного клавира» – живую, ясную и сухую, словно качественный мартини.
Она позвонила. Музыка прекратилась. Через минуту Майлз открыл дверь.
Его удивление казалось искренним.
– Поли!
Она вошла. Он закрыл дверь и посмотрел на нее.
– Что случилось?
Она поднялась в гостиную. Он прошел следом, закрывая за ними двойные двери.
– Ты чем-то озабочена?
Оглядев большую комнату, она повернулась к нему.
– Майлз, почему ты лгал мне?
– Лгал?
– Пожалуйста, не притворяйся невинным мальчиком. Ты обо всем уговорился с Роксанной, не так ли? Весь этот трюк с переделкой кухни, чтобы найти повод уйти из дома, ее появление в «Гранадос», чтобы передать тебе ключи от особняка…
