скользким? Будто на него налили масло, а потом осушили материей….
Она разбудила мужа.
– Майлз, позвони Чаку. У Эбби жар.
Было четыре тридцать утра. Пола отвела дочь в ее комнату и уложила в постель. Затем принесла из ванной градусник, встряхнула и измерила ей температуру.
В комнату вошел Майлз.
– Чак советует дать ей еще две пилюли; он зайдет рано утром перед работой.
– Скажи, чтобы он приехал сейчас же! – бросила Пола. – У нее температура под сорок![10]
Майлз казался испуганным. Он заспешил в гостиную, и она услышала, как он разговаривал с Чаком. Тот приехал минут через двадцать, сонный и раздраженный; Пола угостила его кружкой только что сваренного кофе, и он отправился в комнату Эбби. Вернувшись в гостиную, Чак заметил, что Эбби, должно быть, подхватила где-то воспаление легких.
– Боже мой, – сказала Пола.
– Я сделал ей укол пенициллина, он должен помочь. Когда поеду в больницу, вернусь и взгляну на нее еще разок.
– Ведь она поправится? – волнуясь, спросила Пола.
– Ну конечно. Беспокоиться не о чем, хотя у нее и высокая температура. Если ей станет хуже, возможно, придется положить ее на пару дней в больницу. Но она поправится.
Когда через четыре часа он вернулся, ее температура поднялась еще на полградуса. Полу лихорадило.
– Не положить ли ее в больницу?
– Я пришлю скорую помощь, – кивнул Чак, – и договорюсь насчет места.
– Но разве пенициллин не действует? – спросил Майлз.
– Похоже, пока еще нет. Попозже я увеличу дозу. Кто-нибудь из вас проводит ее к машине?
– Оба, – сказал Майлз.
– Хорошо. Соберите ее вещи. Увидимся в больнице. И слушайте-ка, перестаньте волноваться.
– Вот уж нет! – возразила Пола. Чак поднял руку.
– Понимаю. Но все равно, мы с этим справимся. Просто иногда пенициллин проявляет эффект не сразу.
Они провели день в больнице «Сент-Винсент», листая старые выпуски «Лайфа» и «Космополитэна» и поглощая бесчисленные чашки плохого кофе с булочками.
В одиннадцать в комнату для посетителей вошел Чак. Лицо его казалось грустным.
– Мы дали ей сильные антибиотики, – заметил он, – и положили под одеяло со льдом.
– Со льдом? Зачем?
– Попытаться сбить жар. У нее сорок градусов. Поли заплакала. Майлз обнял ее рукой за плечи.
– Пола, она поправится…
– Но я не понимаю! Все это случилось так быстро.
– Верно, – согласился Чак. – Это необычно. Что-то усложняет пневмонию, но пока мы не закончим тесты, нет полной уверенности.
– Но вы можете сделать хоть что-то? Чак сжал ей плечо.
– Конечно, как только закончим тесты; это займет не больше часа. И тогда мы поможем ей.
Она слабо кивнула, пытаясь подавить приступ истерии.
– Ты сообщишь нам, как только что-то изменится?
– Мы сообщим сразу, как только спадет жар.
Эбби умерла в пять часов того же дня.
К двум тридцати жар поднялся до сорока двух градусов. Чак сообщил, что ее лихорадит. Он предупредил Полу и Майлза о возможном повреждении мозга в случае, если жар не спадет.
В пять десять он вышел и сказал им. Казалось, его охватило оцепенение.
– Не знаю, что и сказать… я чувствую себя чертовски беспомощным…
Пола попыталась осознать происходящее.
– Тут не твоей вины, Чак. Ты пытался…
С искаженным от горя лицом, она повернулась к Майлзу. И всхлипнула.
– О, Эбби… Милая Эбби…
Они отвели ее в офис Чака, и тот дал ей успокоительное. Она впала в истерику.
– Во всем виновато масло, – всхлипнула она.
