зрения рекламы – если Майлз не провалится – подобная публика стоила миллиона долларов. Но конечно, он не провалится. Это знают и Роксанна, и Майлз, и Филип Розен. И конечно, он не нервничает. Ведь он играл в Карнеги холле десятки раз.
Она глянула на отпечатанную программу: гольдберговские вариации Баха. Ни один новичок не осмелился бы начать со столь длинного и сложного произведения. Затем соната для фортепьяно – кто совладает с ней после вариаций, кроме пианиста-ветерана? Затем andante spianto и полонез Шопена… После антракта последуют вариации на тему Паганини Брамса, «Лиль Жуайе» и «Маски» Дебюсси, а вместо финала – «Мефисто-вальс»… Довольно сложная программа. Фактически, программа Дункана Эли.
В ту минуту, как свет в зале начал гаснуть, к ней наклонился Уильям де Ланкрэ.
– Миссис Кларксон? – прошептал он.
Пола обернулась и увидела сидящего прямо за ней симпатичного маклера. На нем был строгий костюм, как и на большинстве мужчин из публики.
– Если уделите мне минутку в антракте, я хотел бы с вами поговорить.
Пола кивнула. Послышались аплодисменты, и она отвернулась, чтобы увидеть выходящего на сцену мужа. Тот уверенно поклонился и уселся за рояль. С полминуты длилось молчание, помогающее сосредоточить на себе внимание публики. И вот – он заиграл Баха…
– Вы были правы: ваш муж в самом деле играет, как Дункан, – сказал Уильям де Ланкрэ во время антракта. Они устроились в уголке переполненного вестибюля. Позади курили и оживленно обсуждали концерт зрители. Даже не обладая особым восприятием, можно было заметить по их реакции, что Майлз пользовался большим успехом.
Публика устроила ему овацию после мастерской интерпретации Бетховена, а яркий Шопен в едином восторженном порыве поднял людей на ноги.
– И ко всему прочему, у него прекрасная внешность! – делился впечатлениями некий элегантный юноша, а Пола в это время угощала сигаретой маклера.
– Секс, стиль и Шопен, – заметила она, выдыхая дым. – Боюсь, Майлз обречен на успех.
– Кажется, вы не очень рады.
– Нет, рада, – пожала плечами Пола. – Но для меня это вовсе не сюрприз.
– Почему?
– Вы не поверите, если я вам отвечу, де Ланкрэ.
– Пожалуйста, зовите меня Биллом. Но меня крайне интересует ваше объяснение.
Она бросила на него скептический взгляд.
– Я не хочу попадать впросак дважды… Он помолчал.
– Насчет той встречи: именно о ней я и хотел с вами поговорить. Кажется, я обошелся с вами грубо.
– И правильно сделали. Мне не следовало лезть в чужие дела со своими расспросами.
– Нет, следовало. Но я не ответил вам, потому что боялся.
– Вот как?
– Да, боялся пережить снова то, что предпочел бы забыть… Видите ли, я солгал вам. Я встречал человека в черной шляпе.
– Где? – с любопытством глянула на него Пола.
– В Сент-Морице. Двадцать лет назад.
– Когда умерла жена Дункана?
– Да.
– Вы не думаете, что он как-то причастен к ее смерти?
– Не знаю, – нахмурился маклер, – пожалуй, нет. Я подозреваю, что он в чем-то замешан, хотя чертовски трудно сказать наверняка.
– Вы знаете, кто он?
– Нет, но понимаю, почему он вас пугает. И вообще, мне кажется, – нам необходимо поговорить, чтобы я смог рассеять ваши опасения. Можно проводить вас после концерта?
– Роксанна дает прием в честь Майлза. Я должна на нем присутствовать.
– Так, может, завтра?
Следующий день – воскресенье и ей нелегко будет ускользнуть из дому. Но нужно разузнать обо всем, что известно де Ланкрэ.
– Знаете ресторан «О'Тенри» на углу Шестьдесят второй авеню и Четвертой улицы?
– Знаю. Когда мы встретимся?
– В два часа.
Прозвенел звонок, и Пола, погасив сигарету в ящичке с песком, направилась в зал. Поднимаясь по лестнице к главному входу, она заметила на противоположном конце фойе Роксанну. Та провожала взглядом бывшего мужа.
И взгляд ее горел яростью.
