освобождая место брату.
Почти тотчас корабль содрогнулся – вышибные заряды прорвали прочный корпус. Падение давления на мгновение вызвало звон в голове. Застучали переборки, изолируя поврежденные отсеки, затем давление выровнялось, и Юрка сглотнул несколько раз.
– Та-ак, ну-ка, посмотрим… – примерившись, Сергей повел размыкателем. Свет в каюте мигнул и погас. – Не то, а здесь? – щелкнул, выключаясь, озонатор.
– Дай мне, – потребовал Юрка.
– Да тут один контакт и остался, – сказал Сергей. Чуть слышное шипение воздуха показало, что теперь он разомкнул то, что надо – контакт аварийной переборки.
– Ох и влетит нам от капитан-лейтенанта.
– Стриж сам юнгой участвовал в десанте на Найроби. Забыл?
– Так то юнгой, – пробурчал Юрий, глядя, как Серега отвинчивает от стены штангу аварийного крепления индивидуальных средств спасения, по-простому – скафандров.
Самих скафандров не было, поскольку в маленькой каюте, рассчитанной на одного человека, едва уместилась вторая койка. Братья с помощью сложных маневров договорились с капитаном Эвансом о том, что полетят на его корабле до самого Нью-Вашингтона, куда шел «Мустанг» – уж очень не хотелось им торчать на Земле еще неделю в ожидании рейсового на Переяславль. «Мустанг» был быстрым кораблем и должен был сэкономить братьям еще сутки отпуска. Экономия, правда, вышла боком…
– Интересно, а Грейс и Валли тоже замуровали? – словно в задумчивости сказал Юрий.
– Только девчонкам не хватало сопли вытирать, – сказал Серега, почти слово в слово повторяя реплику капитана Эванса, – рукопашная – мужское дело!
Две студентки из Калифорнийского института журналистики оказались их попутчицами и возвращались с практики, проведенной в одной из старейших газет Земли «New York Times». Капитан Эванс был дядей Грейс и согласился взять на борт ее и подругу. Больше пассажиров не было, да «Мустанг» и не был рассчитан на перевозку людей – команда и груз, в основном скоропортящийся, чем и объяснялась быстроходность судна.
– Приподними переборку, – приказал Серега, стоя со штангой наперевес.
Юрка чуть присел и прижался к плите ладонями и грудью, лицо его покраснело. Между переборкой и полом образовалась узкая щель.
– Выше, – командовал Сергей, примеряясь подсунуть под переборку штангу, – еще выше.
– В ней килограммов сто, – прохрипел Юрка.
– А кто у нас рекордсмен по тяжелой атлетике? Давай, гордость курса!
Плита еще немного приподнялась, и Сергей ловко всунул в щель штангу.
– Есть! Сейчас поднимем ее – и в рубку.
По коридору накатилась волна звона и криков, ребята отпрянули от двери – кто-то бился не на жизнь, а насмерть прямо возле их каюты. Они узнали голос боцмана, подбадривающий своих людей. Потом раздался крик, от которого по коже продрал мороз. Сергей побледнел и взглянул на брата. На скулах Юрки ходили желваки. Звон клинков отдалился, братья переглянулись.
– Ну что, все еще хочешь подраться? – спросил Юрий.
Сергей сверкнул глазами и вместо ответа потащил к двери койку.
– Взяли.
С помощью штанги они приподняли переборку. Плита неохотно пошла вверх. Пока старший брат удерживал ее, младший втолкнул под нее спинку койки и ужом проскользнул в коридор. Юрий оглядел каюту, сунул в карман нож и последовал за ним.
Прямо перед дверью лежал труп матроса Сергей узнал его – это был рулевой. Только два часа назад они спорили за завтраком, обгонит «Мустанг» русский фрегат типа «Бойкий» или будет глотать выхлоп, а теперь он лежал, раскинув руки, и голова его была вывернута под неестественным углом, потому, что держалась на лоскуте кожи. Шея матроса была почти перерублена ударом секиры. Ее обладатель – худой верзила в потертой абордажной броне, далеко не ушел: схватившись ладонями за взрезанное горло он еще дергался в агонии. Стены и даже потолок были забрызганы кровью, ее тошнотворный запах пропитал воздух, будто на бойне.
Возле стены, придерживая окровавленными пальцами распоротый живот, сидел Олаф Тьерндаль. Он повел затуманенными мукой глазами на мальчишек и прохрипел:
– Парни… вытащите из каюты студенток и попытайтесь пробраться к спасательным капсулам. Они не берут пленных…
Юрка скрипнул зубами и подобрал абордажную саблю боцмана.
– Все равно уйти не дадут – расстреляют, как в тире, – сказал он.
Сергей метнулся в каюту и через секунду появился вновь с аптечкой в руках. Он вкатил боцману обезболивающее, взял саблю рулевого и, морщась, вытер рукоять от крови.
Переглянувшись, братья не сговариваясь бросились в сторону рубки, откуда еще доносились звуки боя.
– Эх, пацаны… – прошептал Тьерндаль.
Под началом Эванса оставалось всего семь человек – остальные погибли в коридорах, отстаивая каждый метр палубы. Силы были неравны – пираты, привычные к ближнему бою, дрались умело, лишний раз не подставляясь под удары абордажных сабель. Они не ожидали столь яростного сопротивления, однако теснили экипаж «Мустанга» шаг за шагом, чтобы блокировать в рубке, без помех забрать груз, после чего расстрелять корабль из «онагров».
Сергей увидел перед собой спины в абордажных скафандрах и бросился вперед, нацелившись на здоровенного пирата с бритой головой, деловито орудующего широкой кривой саблей.
– Обернись, – закричал он, не желая бить в спину, – обернись, ты, лысый!
Пират оглянулся, небрежно отвел бронированным предплечьем удар сабли и коротко размахнулся. Серега упал на колено, увидел, как опускается кривой клинок и закрыл глаза, однако удара не последовало. Вместо этого раздалось яростное рычание, на лицо ему упали теплые брызги и чья-то рука, подхватив за воротник, вздернула на ноги.
Юрка, увидев, как брат не удержался на ногах и лысый пират вот-вот снесет ему голову, с размаху рубанул его через загорелое лицо. Лысый схватился за глаза, взревел и опрокинулся на спину.
– Вперед, ребята, – заорал Эванс.
Пираты, не ожидавшие нападения с тыла, опешили. Сабельный бой перешел в свалку, в которой, пусть и на короткое время, верх одержал экипаж «Мустанга». Пираты отпрянули, не желая умирать, когда добыча, считай, в кармане и Эванс, приказав подобрать раненых, отвел людей в рубку.
Юрка, схватив брата за грудки, прижал его к переборке и зашипел в лицо, яростно сверкая глазами:
– Ты что, Д’Артаньян хренов, на дуэль собрался? Если кто не успел защитить спину – это его проблемы, понял? A la guerre comme a la gueree! Может, ты еще и перчатку ему бросить собирался?
– Ну ладно. Юр… ну чего ты… – бормотал бледный Серега, – ну, понял я все.
Юрка отпустил брата, потрогал разбитую губу и сплюнул кровь. Серега шмыгнул носом.
– А здорово ты его, – сказал он, – видел, как глаз вытек?
Юрка внезапно позеленел, согнулся, и его бурно вырвало.
– Так, парни, – капитан Эванс, бинтуя ладонь, подошел к ним. Саблю он держал под мышкой, – какого черта вы здесь оказались? Я приказал сидеть по каютам.
– Есть приказы, капитан, – звенящим голосом ответил, вытянувшись во весь рост, Сергей, – которые не позволяет выполнить честь русского офицера!
Юрий встал рядом с ним, украдкой вытирая рот.
Эваис хмыкнул, разглядывая ребят. Один был бледный, другой – нежно зеленый, но глаза у обоих горели, и у капитана язык не повернулся высказать все, что он думал про сопливых мальчишек.
– Лишняя пара сабель не помешает, – солидно сказал Юрка.
– Но и не спасет, – буркнул Эванс, – ладно, будем думать, что делать дальше. Сюда они не полезут – зачем им людей терять. Блокируют нас, заберут товар и взорвут к чертям. Стало быть, выход один – пробиться к трюмам – там Бьерн, если еще жив, и держаться там. Может, кто и подоспеет.
