наверху крохотный огонек среди деревьев, похожий на маленькую желтую звезду. Нет планету, причем населенную. Может, это и не избушка Вильяма Блейка на высоте четыре тысячи футов, но я почему-то была уверена, что это она. Я улыбнулась, представила, как он сидит там среди бинтов и термометров. Промчался мимо еще один грузовик. А интересно, мой новый знакомый не забыл про коньяк?
Я заметила машину, которая скрывалась за огромным грузовиком, только когда она вылетела на узкий мост и понеслась на меня торпедой. Свет фар пришпилил меня к мосту, как булавка, раздался металлический визг тормозов, я отпрыгнула к обочине, что-то зацепило меня, дернуло, я упала, автомобиль пронесся в футе от моего беспомощного тела и застыл. Мотор заглох. Хлопнула дверь. Голос Леона де Валми:
— Где вы? Ранены? Я не задавил вас, нет? — Быстрые шаги. — Где вы?
Я стояла на коленях и думала, что потеряла рассудок. И ослепла. Никого и ничего не видела, но пыталась встать на ноги. Вынырнула из тумана, оперлась на перила.
Все-таки я не сошла с ума. Это оказался не Леон де Валми, хотя тридцать лет назад он, наверное, именно так и выглядел. Очень красивый, высокий, разъяренный и сильный. Я села.
— Вы ранены?
— Нет.
— Я задел вас?
— Нет.
— Все в порядке?
— Да, спасибо.
Дыхание его выровнялось, но разозлился он еще больше.
— Тогда не будете ли вы так добры объяснить, какого дурацкого дьявола вы стояли в тумане посередине дороги? Я вас, черт возьми, почти убил, я вы это вполне заслужили!
Шок на меня тоже действовал, и я не привыкла, чтобы на меня орали. Я перестала ощупывать одежду, подняла голову в уставилась на него не менее яростно.
— Это — частная дорога, и я имею полное право стоять, сидеть или лежать на ее середине, если хочу! Я вас не ждала, совершенно забыла, что вы собираетесь приехать, и в любом случае неправильно нестись с такой скоростью, частная эта дорога или нет!
Пауза, он явно растерялся. А потом сказал мягко:
— Всего пятьдесят в час, а дорогу я знаю, как свой карман.
— Пятьдесят! — Я почти визжала. — Километров, надеюсь!
— А чего же еще?
— Все равно слишком быстро, и туман.
— Я хорошо видел дорогу, а машина на поворотах сидит плотно, как наседка на яйцах.
— Все равно она меня почти задавила!
— Понимаю. Но никак не мог ожидать, что кто-нибудь стоит посередине моста в это время ночи… и вообще не ясно, почему я должен оправдываться в том, что не задавил вас. Может теперь объясните, почему вы считаете себя вправе стоять, или вы намеревались лежать, посередине этой конкретной частной дороги? Это, знаете ли, поместье Валми…
Я вытирала руки платком.
— Да. Я здесь живу.
Он удивился, прищурил глаза:
— Вы определенно не одна из…
— Служанок? В некотором роде. Я гувернантка Филиппа.
— Но мне сказали, что она — английская девушка.
Я почувствовала себя так, будто он ударил меня в живот. Впервые я осознала, что ругались мы по- французски. Я выпала из душевного равновесия и отвечала автоматически, не думая, на том языке, на котором он задавал вопросы. Я сказала жалко:
— Забыла…
— Вы англичанка?
— Линда Мартин, из Лондона. Я здесь три недели.
— Тогда позвольте поздравить с несомненными успехами.
Второй шок окончательно лишил меня рассудка. Сухая интонация почти превратила Рауля в Леона, я ответила очень пискляво:
— Вы прекрасно понимаете, что я не могла выучить французский за три недели. Поэтому не добивайте меня, не предавайте, плюс к тому, что сбили с ног.
Он имел все основания меня уничтожить на месте, но всего-то и сказал:
— Извините. Уже можете двигаться? Не стоило мне тут занимать вас разговорами, вы должно быть не в себе. Давайте сядем в машину, и я отвезу вас в дом.
Как и его папа, он умеет обезоруживать.
— Я в порядке, — сказала я, и позволила взять себя под руку, мои коленки тряслись.
— Вы хромаете, все-таки пострадали.
— Это не вы. Я упала, когда пыталась отскочить. Немного ногу подвернула, только и всего.
— Думаю, чем скорее я отвезу вас в замок и дам выпить, тем лучше.
Большой автомобиль стоял весь перекошенный в грязи на краю дороги.
— Он не сломался?
— Не думаю. Надо немного его развернуть. Как вам удобнее, подождать снаружи или сразу сесть через мою дверь?
— Если вам все равно, то лучше сесть.
Он подсадил меня в свой выигранный лимузин, пахло сигаретами и дорогой кожей, я откинулась на огромном роскошном сиденье и почему-то вспомнила как в приюте Констанс Бутчер одна девочка говорила: «Если соберешься попадать под машину, то уж по крайней мере выбирай Роллс-Ройс». Я подумала, что «Кадиллак» ничуть не хуже. Постепенно до меня начало доходить, что я чуть не умерла, и притом возможно сломала очень дорогую машину. Рауль сел за руль и мы плавно тронулись с места.
Мы вдруг остановились, машина замерла, мощно покачнувшись.
— Et voila, — сказал он и улыбнулся.
Когда его рука потянулась к ручному тормозу, я жалко пропищала:
— Месье де Валми.
Рука остановилась.
— Да?
— Я хочу извиниться. Мне очень стыдно, правда. Не будьте таким великодушным. Я понимаю, что это моя вина, и вы заставляете меня чувствовать себя муравьем. Я не должна была быть на дороге, вы спасли мне жизнь, а я нагрубила, а девяносто девять людей из ста на вашем месте просто размазали бы меня отсюда до Мадагаскара. И я, как жалкое ползучее насекомое. И, — закончила я совсем уж по-идиотски, — если ваша машина сломалась, можете вычитать стоимость ремонта из моей зарплаты.
К концу моей речи он хохотал.
— Спасибо. Она цела.
— Правда? — спросила я подозрительно.
— Да. Ни царапины. Мне послышался какой-то скрежет, но, очевидно, просто ветка попала под колесо. Поэтому не надо извиняться. Это буду делать я.
— Ну и хорошо. Я совершенно одурела, не знаю, что делаю и говорю, извините. — Он молчал, вроде чего-то ждал. Не двигался, смотрел на меня очень серьезно. Я сжала руками колени, чтобы собраться с силами и продолжать. — Я так мало понимала, что говорю, что выдала себя.
— Когда заговорили на французском.
— Да.
— Это интересно. Значит, я прав?
— Что они не знали, что я частично француженка, когда брали меня на работу?
— Да. Я вас не нанимал, вы не обязаны объяснять. Но просто интересно, вы что их нарочно обманули?
