Лизавету.
Выходит, он отдыхает в этом санатории. Значит, он так и будет мелькать перед глазами, заставляя Ирину каждый раз вздрагивать при своем появлении. А она — мучить себя вопросом: где и при каких обстоятельствах она его видела? Это ужасно. Самое непонятное, так это те необъяснимые ощущения, которые Ирина улавливала в себе при его появлении. Это сочетание тревоги, смятения и… интереса. Был ли мужчина неприятен ей? Нет.
Скорее — напротив. Именно это и настораживало. Ведь если человек тебе не противен, откуда тогда чувство тревоги, словно хочется спрятаться, исчезнуть, стать невидимкой? Чертовщина какая-то! Ничего подобного Ирина никогда раньше не испытывала. Сомнений почти не оставалось: когда-то он мелькнул в ее жизни, оставив этот замысловатый след в подсознании. Но когда? Где?
Едва выйдя из тренажерного зала, подруги поразились резкой перемене погоды, которая произошла за окнами холла. Стало совсем темно: то ли от наступившего вечера, то ли от туч. Ветер гнул деревья и очумело носил в воздухе обрывки газет и какие-то предметы. Подруги опешили. В тренажерном зале были лампы дневного света и совершенно отсутствовали окна, поэтому теперь казалось, будто стихию «включили» внезапно, и вот она хвастливо демонстрирует всю свою мощь.
Неожиданно в холле воцарилась тьма: отключилось электричество. На предложение Лизаветы переждать непогоду Ирина лишь головой покачала: она боялась за сына.
Расстояние от санатория до малосемейки женщины прошли, вцепившись друг в друга, едва удерживаясь на ногах. Дома было все в порядке. Если не считать того, что дети были возбуждены до предела.
— Мама! Скорее! Сейчас бояться будем! — завопил Антошка и потащил мать к окну.
Там на табурете восседала Полина и подвывала непогоде, усердно надувая щеки.
— За домом карагач повалило, — сообщила тетка — Электричества, наверное, сегодня не будет.
Ужинать сели в темноте, со свечкой. Балкон гремел, как поезд на стыках.
— Могу поспорить — дождя не будет, — заявила Ли-завета, обводя всех торжествующим взглядом.
— Ну да?! — недоверчиво протянули Ирина и Полина-старшая.
— Уж можете мне поверить! Я эту погоду местную изучила. Сейчас вот так погремит, пару крыш с частных домов сдернет. Ну, дерево уже повалил. И так, насухую, утихомирится.
— Не верю! — заявила Ирина. — Дождь будет!
— Будет, — поддержала тетка.
— Не будет! — повторила за матерью Полина, и все уставились на Антошку, ожидая, на чьей стороне он выступит.
Антошка, приоткрыв рот, глазел на пламя свечи, сонно хлопая ресницами. Заметив, что на него смотрят, он оторвал взгляд от пламени и поднял глаза на мать.
— Мама, а я того дядю в журнале нашел.
— Какого еще дядю? — не поняла Ирина.
— Сережу. С которым мы в песочек играли.
— Это в каком журнале? — встряла Полина-старшая. — «За рулем», что ли, который я тебе давала? Антошка сонно кивнул.
— Какие еще журналы? — непонятно отчего заволновалась Ирина.
— Это Рукавицына журналы старые. Автолюбитель хренов, — пояснила Лизавета, собирая посуду. — Я ему, как путному, журнал, дура, выписывала. Запчасти для машины покупала. Где она теперь, та машина! — Она поставила посуду в раковину и вытерла со стола. — А журналы я Полине отдала. Она картинки вырезает. Да смотри, он спит у тебя совсем…
— Антошка, почему ты решил, что там — дядя Сережа? — не унималась Ирина. — Наверное, просто похож кто-нибудь.
— Да сейчас принесу, — вызвалась тетка. — Я знаю, где лежит, он мне давеча показывал.
Ирина отнесла сонного сынишку на диван и вернулась на кухню. Лизавета отправилась укладывать Полину.
Тетя Поля слюнявила палец и сосредоточенно листала потрепанные страницы.
— Вот! — наконец нашла она и ткнула пальцем в большой цветной снимок.
Ирина поспешно выхватила журнал. Это был он. Он стоял, облокотившись одной рукой на капот машины, другой — высоко над головой поднимая серебряный кубок. Жесткие выгоревшие волосы упрямо торчали, 'придавая гонщику очарование озорного мальчишки. Ему очень шел темно-синий спортивный комбинезон, прошитый ровными квадратами. Синий костюм почти сливался с ярким фоном неба, и от этого казалось, что пилот парит среди облаков, опьяненный своей победой.
Нервными движениями придвинув свечу и чуть не затушив пламя, Ирина торопливо прочла комментарий к снимку: «…Выиграв главный приз третий год подряд, Сергей Свечников стал трехкратным победителем именитых соревнований „Серебряный кубок“.
Дальше уголок страницы был оторван, и надпись было не прочесть. Ирина прикурила от свечи, снова и снова вглядываясь в фотоснимок.
Сомнений быть не могло. Она его узнала. Только там, на снимке, черты лица были немного мягче.
«У него тогда не было шрама», — поняла Ирина. У Свечникова-сегодняшнего был на лице небольшой шрам, рассекавший левую бровь и тянувшийся к виску. Он придавал лицу некоторую резкость. Да еще теперь по уголкам рта лежат две прямые складки. На фотографии их нет. И тогда, давно, она этого не заметила — их подарило время. Ирина заходила по кухне, не находя себе места. За окном бушевала неукротимая стихия, подобная той, что творилась у женщины в душе. Она не могла стоять на месте. Пальцы выстукивали дробь по оконному стеклу, ноги стягивало судорогой.
«Что делать?» — вихрем неслось в голове. Не понимая зачем, она стала лихорадочно листать журналы, отыскивая колонку «Спорт». Почти в каждом журнале она находила хоть несколько слов о Сергее. «Зачем я это делаю?» — мелькнуло в голове. Но как преступника влечет на место преступления, так Ирину неудержимо влекло к себе любое упоминание о нем. Она, никогда не сталкивавшаяся с понятиями «ралли», «Формула-1», «кольцевая гонка», «автокросс», как пылесос втянула в себя все эти символы, отыскивая среди них два слова — Сергей Свечников.
«Ехать! — решила Ирина через два часа, уже окончательно очумевшая от дум и выкуренных сигарет. — Завтра же соберусь. Лизе навру что-нибудь про магазин. Придумаю звонок от Никитиных».
Она выдрала из журнала большой потрет Сергея, свернула его трубочкой и поднесла к пляшущему пламени свечи. Но в последний момент ее охватил внезапный суеверный страх, и она отдернула руку. Торопливо сунула портрет в карман халата и сложила журналы. Дождь так и не начался.
ГЛАВА 7
Антошка вспомнил про своего зайца сразу, как только проснулся. Заяц был забыт в песочнице за домом, когда начался ветер. Сначала они с Полиной строили дом из битых кирпичей, а потом посадили туда зайца. Потом пришла баба Поля и принесла груши. Пока ели груши, поднялся этот страшный ветер, и баба Поля подхватила их с Полиной, и они побежали. Панамку сорвало ветром, но баба Поля не велела ее догонять. И сама не побежала, а посадила их с Полиной смотреть журналы и стала закрывать все форточки и балконную дверь. А заяц-то остался! Про него никто и не вспомнил… Вчера, когда они с Полиной понарошку боялись дома, заяц боялся по-настоящему, в своем маленьком доме в песочнице.
При этой мысли нижняя губа Антошки затряслась, а глаза покраснели. Мама крепко спала рядом. Дома было тихо: тетя Лиза повела Полину в детский сад, баба Поля ушла в санаторий. За окном сияло солнце, будто вчерашняя непогода просто приснилась. Антошка вылез из-под простыни и огляделся. Футболку он нашел сразу — она висела на стуле. Шорты пришлось поискать. Он нашарил рукой под диваном свои джинсовые тапочки и сунул в них ножки. Запасную панамку искать не стал. Тихонько открыл дверь и вышел в длинный коридор малосемейки.
Во дворе санатория шла уборка — вчерашний ветер довольно напакостил. Антошка прошел к песочнице и ахнул: прямо на ней, упираясь всеми корявыми ветками, лежал огромный карагач! Мальчик растерялся: еще вчера дерево было целехонько и крепко стояло, бросая на песочницу прохладную тень. И вот под густой листвой дерева не было видно ни домика, ни тем более зайца. Антошка обошел дерево и перелез через толстый ствол. Теперь можно было разглядеть сквозь листву грязно-белое велюровое ухо. Мальчик поднялся на бордюр песочницы и остановился в раздумье. Теперь он сообразил, с какой стороны можно подлезть под корявые ветки, но тут увидел длинную черную проволоку: она тянулась через всю песочницу,
